Святой Грааль

Я увернулся от тычка алебардой, чуть-чуть не схлопотал удар копья в район печени, а вот удара мечом… Уй! Мля! Хорошо хоть, что в последний момент всё-таки успел слегка парировать удар своим клинком, и меч соприкоснулся с моим плечом плашмя. Но и этого мне вполне хватило: левая рука повисла плетью. Этот козёл мне ключицу не сломал?..

Слава Аллаху, Статли или кто-то из его парней просёк, что к их повелителю сейчас придёт полярная лисичка, и беглыми выстрелами внёс корректировку в грандиозные планы моих оппонентов. Тем двоим, что остались в живых, стало резко не до меня: один уселся на землю, пытаясь вытащить из бедра стрелу, а второй тупо пялился на правую руку, у которой срезнем отсекло кисть с мечом…

— … Командир! Командир!

Эбрил Шорс появился на выходе из донжона. За ним трое валлийцев волокут какой-то свёрток. Похоже, что кого-то закатали в ковёр… Едрить! Они же дядю Ваню скрали. Как Паниковский гуся…

— Сбор! Триста, двести, забрать с собой! Уходим!

— Уходим! — рявкнул Маленький Джон. — Na otryv, eblany! Пошёл!

И мы пошли на отрыв…

… Погоню отсекли легко. Всего пара залпов из темноты заставили преследователей резко сбавить скорость и задуматься о хрупкости человеческой жизни. Пока преследователи предавались философским размышлениям, мы в хорошем темпе добрались до коней. Двух тяжелораненых аккуратно привязали к седлам, четверых убитых положили поперёк сёдел. Маленький Джон замотал своему будущему родичу Амори рассечённое запястье, буркнув что-то вроде: "Не плачь, devochka. Подуй и пройдёт… " Хотя Амори-то как раз держался молодцом…

Возле запасного коня двое Литлей разворачивали ковёр. Из него выпал не старый ещё мужик с бородой. Он очумело мотал головой, явно пытаясь понять, где он находится, и что вообще с ним произошло? Судя по гардеробу, а вернее по почти полному отсутствию оного, жестокосердный Шорс выдернул принца прямо из постели. Спящего…

Я подошёл к нему, помог подняться на ноги:

— Добрый вечер, дядюшка. Рад встрече. Надеюсь, вы — тоже…

Бежать, бежать, бежать!.. Так вот о чем болтала, оказывается, та цыганка… Не отставать! Не оглядываться! Эх, надо было чуть меньше пить и чуть больше слушать… Одно ясно: пусть уж лучше прибьют эти жуткие нелюди в шкурах лохматых, чем посадят на кол воины из охраны принца Джона!..

… А ведь как всё хорошо начиналось! Наш предводитель Красный Вепрь де Монфор собрал нас — лучших из лучших, прошедших огонь и воду, кровавивших мечи подо всеми знаменами Европы и бравших добычу на мечи соответственно.

— Король Филипп-Август, да хранит его Господь, желает, чтобы его враг, принц Джон Английский, убрался к сатане. Он готов заплатить за смерть своего врага по двадцать звонких золотых солидов на брата!

Что и говорить — судьба сулила нам удачу!

Де Монфор перевёл дух и продолжал:

— Я уже взял задаток — сотню солидов. Вот, — он поднял объёмистый кошель. — И сейчас я раздам по солиду на каждую вашу безобразную, ленивую воровскую морду!

И раздал. И мы хорошо погуляли на эти солиды! В округе миль на десять не осталось ни одного не разнесённого кабака, ни одной не целованной девки и не одного не побитого мужика!..

И потом всё было хорошо. Дорога до Шербура была легкой и веселой. Любой путь лёгок, когда в кармане бренчит серебро. А в Шербуре, где прятался принц Джон, собралась такая тьма воинов из стольких разных мест, что затеряться среди них было так же просто, как камушку на берегу моря. Разошлись по кабакам и трактирам — вот и спрятались!

Пройдоха Тощий Жиль, наш лучший соглядатай и лазутчик, уже через два дня завел дружбу со слугой барона Совиньи — коменданта того самого замка, где жил принц. А через пять дней мы уже внимательно изучали план стен, внутреннего двора и донжона. Принц Джон не любил выходить из своих покоев — чуял, верно, что за его головой вот-вот начнётся охота. Но нам это было только на руку: когда мы придем, так не придётся рыскать по всему замку в поисках. Достаточно просто войти в опочивальню.

К тому же Тощий Жиль разузнал, что верных и надежных слуг у Джона Английского нет: последний паж сбежал от него с месяц тому назад. Так что никто не поднимет тревогу, если подойти к покоям, приоткрыть дверь и…

Красный Вепрь скомандовал быть готовыми к ночи, а потому запретил пить, да и вообще — расходиться далеко. Ну, мы и не возражали: де Монфор знает, что делает, и просто так придираться не станет. На собственной шкуре знаем, что к бою нужно быть готовыми и бодрыми. Солиды — штука хорошая, только вот мертвецу они — без надобности. Заупокойную мессу бродячий монах и за пару денье отслужит.

И вплоть до самого замка, к воротам которого мы подошли около полуночи, всё было точно так, как и задумал наш командир. Мы приблизились к замку никем не замеченные, легко — даже слишком! — сняли часовых и вошли во двор. И вот тут-то всё и началось…

Стрела, вылетевшая откуда-то из темноты, вонзилась в спину младшего брата де Монфора — Гийома, легко пробив кольчугу двойного плетения. Красный Вепрь рванулся назад, чтобы вытрясти душу из проклятого лучника, но тут с другой стороны вылетели ножи. Образина Лука и Жак-Коротышка верно так и не узнали, что отправило их на тот свет…

А потом отовсюду появились какие-то люди в странных одеждах. Шкуры лохматые, но готов поставить солид против денье! — нет таких зверюг! И не было, поди…

Только это мы потом разобрались, что против нас — люди. А поначалу-то решили — демоны. И то сказать: один как под ноги всем бросился — только я успел, что своего святого помянуть, а уж глядь — валяюсь на земле. Рядом Жак-Долговязый лежит, а де Монфор — готов. Этот лохматый ему пузо снизу вверх пропорол.

Тут опять стрелы полетели, а двое этих нелюдей у ворот встали. Да как принялись топорами размахивать — только брызги во все стороны! И это еще что: со всех сторон нас режут, а мы — точно бараны на бойне! Даже сообразить ничего не можем. Ну многие с перепугу заорали, конечно…

На вопли наши гарнизон подвалил. Я уже думал — все, Жуаез-Бык, отгулял ты свое. Сейчас либо зарубят, либо поутру отведут потанцевать с пеньковой тётушкой. Вырваться из замка тебе точно не светит…

Только смотрю: лохматые и с гарнизоном рубиться принялись. Тот, что Красного Вепря порешил, высоченный парнище, один от семерых отбивается, да еще как-то уверенно так. Словно для него это и не в новинку вовсе. Так и оказалось: он — лохматый этот, гарнизонных уверенно под стрелы своих и подвел. И положили их, болезных, первым же залпом.

Я тут и скумекал: держись-ка ты, Жуаез, этих ребят. Они-то из замка, верное дело, уйдут, а ты, когда дураком не будешь — с ними вместе. Не зря тебе цыганка наворожила встречу неожиданную и счастье негаданное. Только так подумал — вот оно! Кто-то заорал, вроде как зовёт, а этот лохматый сразу руку поднял и кричит что-то вроде:

— Сбор!

Потом еще велел триста чего-то одного и двести другого с собой забрать, да к воротам и рванул. Остальные лохматые — следом. Говорит он чудно, не все сразу разберешь, но меня жизнь помотала, еще и не такие наречия слыхал… А откуда он такой лохматый да голосистый взялся, подумать можно и потом, так что я мешкать не стал — дёрнул так, словно мне черти пятки припекают. В толпу ихнюю влетел — авось и не заметят…

Не заметили. Бежим вместе, только вдруг слышу, командует опять кто-то:

— Отсекай!

Удивиться не успел, лохматые разом встали, и те, у которых луки были, выстроились в ряд. Раз, два, три! Три залпа по погоне дали — я аж вздрогнул. Думал раньше, что у Красного Вепря ребята подобрались бравые да умелые, а тут… Я три раза только вдохнуть успел, а они уже по три стрелы каждый высадили. И тут же все опять побежали. Ну и я — с ними…

… До дюн добежали — а там у них табун коней. Гляжу: сверток какой-то перед одним разворачивают, а в том свертке ковровом — мужик! Голый почти, верно из постели выдернули. Мужик — на карачки, башкой вертит, а этот, горластый — теперь-то уж точно ясно, что он тут главный! — поднял его на ноги, поздоровался, да и…