Некромантка

      – Панна, мы не думали, что это для вас так важно, – тихо сказал Ходрик. – Правда, ведь люди не любят работать, мы думали, нас к вам специально отправили, чтобы отдохнуть…

      – Отдохнуть? – взвыла я.

      – Панна, но… Простите нас…

      – Вот умру, – сказала я, укладываясь на тюке и закрывая глаза. – Вот вернется Отто и увидит, что я лежу, мертвая. Совсем. Умерла от огорчения. От разрыва сердца! И записка лежит. «В моей смерти прошу винить трех студентов, которые уничтожили во мне веру в гномов!». А муж у меня некромант, между прочим, вот он обвинит, да, еще как обвинит!

      Я затихла, и только слезы хрустальными каплями срывались с моих ресниц. Не поправить ли мне юбку, или она красиво подчеркивает мои стройные ноги?

      Лежать на тюке было удобно и мягко. Зря я на мастериц грешила, пусть упаковка не блещет красотой, зато умирать на ней приятно.

      – Она же не умрет? – шепотом спросил Стефан у профессора.

      Тот тяжело вздохнул.

      – Эта – может. Просто из вредности.

      – Панна Ольгерда, – кто-то прикоснулся к моей ноге. Я ею не дернула. Вот еще, велика честь, воскресать ради трех идиотов. – Панна Ольгерда…

      – Идите работать, – сказал профессор. – Только не испортите ничего. Может, она встанет ради того, чтобы проверить, что вы делаете.

      – Да это же просто спектакль! – возмутился Лукаш. – А вы все ей подыгрываете! Противно смотреть!

      – Знаешь, в чем твоя проблема, Лукаш? – спросил профессор. – Ты делаешь преждевременные выводы. Ты не знаешь Олу Ляху так, как я. Или так, как ее партнер. Поэтому идите-ка работать, пока она смирно лежит.

      Гномы утопали, а профессор присел рядом.

      – Ну, Ольгерда, может, хватит?

      Я открыла один глаз.

      – Это мои первые и последние стажеры, – заявила я. – С этих пор я их буду отстреливать еще на подходе.

      Профессор засмеялся.

      – Ола, на самом деле, извини, что так получилось… Лукаш – единственный у своего отца, отрада и надежда. Исключить из Университета мы его не можем, парень умный и талантливый, вот только бестолковый. Вот я и решил, пусть он попробует настоящей жизни. А где еще ее пробовать, как не у вас с Отто в мастерской? У вас всегда что-то происходит.

      – Будете должны, профессор, – сказала я серьезно, открывая и второй глаз. – Такого суматошного утра у меня давно не было. Я даже надеяться не буду, что день пройдет лучше!

      – Ну, почему же, – подбодрил меня Свингдар. – Может, ты за утро уже выбрала все неприятности…

      – Нет уж, ко мне еще журналистка сегодня придет. – И Блондин, скорее всего, явится на меня поорать. Одна надежда, что Ирга к тому времени успеет вернуться и прикроет.

      – Удачи, – пожелал мне профессор и отправился в мастерскую.

      Я с наслаждением послушала, как он орет на студентов по-гномьи. Язык я знала неплохо, но некоторые обороты совершенно не поняла. Надо будет у Отто спросить, главное, сейчас записать.

      До визита Томны я успела столкнуть тюк в подвал, наведаться в мастерскую, помахивая своей рейкой и даже съесть обед. Гномов кормить я не собиралась, и на их жалостные взгляды не реагировала. Кстати, они сегодня решили обойтись без перекура, и, как ни странно, качество работы только улучшилось. Количество брака было вполне допустимым, все же опыта у парней куда меньше, чем у нас с Отто.

      Приятельница явилась взлохмаченная, платье порвано, на лице кровоподтек, зато глаза сияют.

      – Ты даже не представляешь! – заявила она мне. – Сам голова столицы дал мне интервью! Пусть короткое, зато у других и такого нет и никогда не будет!

      – Он тебя что, бил? – спросила я, копаясь в ящике с лекарствами.

      – Нет, это его слуга… Пытался… Но ради хорошего материала я и не такие жертвы готова принести!

      Я протянула Томне заживляющую мазь.

      – Я тебе про извращения рассказывать не буду, потому что у меня их, как ты понимаешь, нет.

      – А что есть? – с любопытством спросила журналистка.

      – Был конфликт с гномьей общиной, но я его уладила. А зачем ты вообще утром приходила.

      – А! Хотела у тебя спросить, как Ирга добился разрешения создать частный центр некромантии. Это же запрещено! Некроманты, боевые маги и маги-практики могут работать либо под эгидой государства, либо самостоятельно, но никак не создавать собственных боевых соединений!

      Я об это понятия не имела.

      – Ты хочешь сказать, что Ирга нарушает закон? – спросила я.

      – Нет, – с огорчением проговорила Томна. – Это мы сразу проверили. У него все документы в полном порядке, но как он их получил?

      – Это же Ирга, – пожала я плечами. – Томна, наша семья строится совсем по другому принципу, чем у вас с Глебом. У вас общее дело, а у нас – разные, и мы в дела друг друга не лезем. Я не могу ответить на твой вопрос точно так же, как Ирга не ответит, почем нынче металл для заготовок или какие документы у нас имеются. Спроси у него.

      – Так он мне и ответил, – мрачно сказала девушка. – А это, между прочим, прецедент! И мне интересно, откроются ли частные некромантские центры в других регионах, или нашим все и ограничится.

      – Никогда об этом не думала, – призналась я. – Но проблема с количеством некромантов не только у нас. А будет спрос – будет и предложение. Когда-то наши маги ехали в Куборию, теперь вернутся обратно, к счастью, уже с опытом. Главное, чтобы всякой гадости не привозили.

      – Вот как… – задумчиво проговорила Томна. – Интересно, интересно, спасибо, Ола, я теперь знаю, в какую сторону копать.

      Она умчалась, послав мне воздушный поцелуй, а я полезла в подвал, разбираться с лежанками.

      Под вечер я приняла работу у гномов и, в принципе, осталась довольна.

      – Если бы вы так работали с первого дня, не было бы никаких проблем, – сказала я.

      Студенты мрачно переглянулись.

      – Вы – человек, – сказал Лукаш. – Все люди – ленивые.

      – Да-да, – хмыкнула я. – Расовый признак. Вот что, мальчик мой, все, что ты здесь видишь, мы с Отто заработали без помощи родителей. После выпуска из Университета мы уже смогли купить себе дом и обустроить мастерскую – на свои деньги. Мы зарабатывали деньги со второго курса. А вы, насколько мне известно, закончили уже третий, и, скажите-ка, сколько медяшек вы смогли заработать сами?

      – И что? Родители дают нам возможность не отвлекаться от учебы.

      – Да, но только вы едва тянете на «удовлетворительно». И учиться систематически – это почти то же самое, что работать систематически, а это вы делать не только не умеете, но отлыниваете всеми возможными средствами. Если вы наивно думаете, что та жалоба сойдет вам с рук, то должна вас разочаровать. Такие вещи без ответа я оставлять не собираюсь. Мы с Отто не для того работали на износ, чтобы по нашей репутации могли топтаться изнеженные юнцы.

      – Но мы же сегодня работали! – воскликнул Стефан.

      – И что? Я должна заплакать от радости?

      – Нет, не нужно больше плакать! – испугался Ходрик. – Такого мы раньше не видели… Это было страшно…

      – Мне тоже было страшно, когда я увидела перед своей калиткой компанию гномов, которые требовали, чтобы я раскаялась в своих «извращениях». Страшно от непонимания происходящего.

      – Ты нас била!

      – Это моя мастерская и мои правила, – спокойно ответила я. – Я пыталась с вами по-хорошему, но не получилось.

      – Нам приходить завтра? – спросил Стефан.

      – Как хотите, – ответила я. – Мне на вас наплевать. Мне эти нервы не оплачиваются.

      Взяв ящичек с готовыми изделиями, я высыпала их в лом, на переплавку.

      – Ты… – взвыл Лукаш. – Мы это целый день делали!

      Я на это ничего не сказала. Стало противно, и я в очередной раз поняла, что не получится из меня педагога. Поэтому я просто легла на свою любимую лавочку под окнами и посмотрела на небо. Интересно, когда Ирга вернется?