Страница 19 из 24
Архиепископ Иларион говорит, что указанная притча относится к древним временам. В начале ХХ века все еще серьезней: «Не то ли мы видим и теперь? О, конечно, то же самое, даже несравненно более печальное можно сказать об ученом человеке нашего времени. У человечества до настоящего времени накопилось слишком много знаний, и ученому человеку теперь нужно слишком много знать. Кажется порой, что наука послушалась лукавого совета древнего искусителя: будете как боги, знающие все. Всезнание – вот чем желает стать наука. Нужно или не нужно знание, полезно или вредно, об этом не возникает даже и вопроса – только бы знать! С равным старанием и самоотвержением изучаются и те кривые, по которым движутся в безграничном мировом пространстве зловещие кометы, и пищеварительные органы безобидного майского жука, и употребление предлогов у древнегреческого писателя. Уже и теперь человечество знает очень много: в будущем оно узнает еще больше»[98].
Во все времена были люди, которые стремились максимально накапливать знания, но их было немного («книжные черви», «книжники»). Сегодня в обществе формируется такая атмосфера, которая подталкивает большинство людей к тому, чтобы максимизировать накопление знаний. Страсть накопления знаний становится для многих даже более захватывающей, чем страсть накопления богатства, капитала. Накопление капитала, как я уже неоднократно писал, – бесконечный процесс, «дурная бесконечность». Но накопление знаний – еще более «дурной» процесс. Это жалкая потуга человека быть «как Бог», то есть знать все тайны мироздания.
«Стали ученее, но зато и глупее»
Наш величайший мыслитель XIX века Константин Леонтьев очень подозрительно относился к той «учености», которая стала модой и объектом восхищения сначала в Европе, а затем докатилась и до России. Во многих своих работах Леонтьев отмечает (где намеками, а где прямо), что люди в эпоху заката цивилизации (в той же Европе XIX века) становятся «ученее», но одновременно и… глупее. Вот убийственная для «среднего европейца» фраза из статьи «О либерализме вообще»: «Они не стали ни лучше, ни умнее, ни счастливее!.. Они стали мельче, ничтожнее, бездарнее; ученее в массе, это правда, но зато и глупее»[99].
В работе «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения» К. Леонтьев обращает внимание на то, что большинство так называемых научных книг читать не стоит. От таких книг один только вред: «Не считая себя обязанным читать все, что пишется нового на свете, находя это не только бесполезным, но и крайне вредным, я даже имею варварскую смелость надеяться, что со временем человечество дойдет рационально и научно до того, до чего, говорят, халиф Омар дошел эмпирически и мистически, то есть до сожигания большинства бесцветных и неоригинальных книг. Я ласкаю себя надеждой, что будут учреждены новые общества для очищения умственного воздуха, философско-эстетическая цензура, которая будет охотнее пропускать самую ужасную книгу (ограничивая лишь строго ее распространение), чем бесцветную и бесхарактерную»[100]. Что ж, предложение Леонтьева организовать сжигание книг либерального толка не было абсолютно оригинальным. Такие предложения звучали и от других известных людей России. Так, Грибоедов вкладывает эту идеи в уста своего героя Фамусова: «Уж коли зло пресечь, / Забрать все книги бы да сжечь» («Горе от ума»). Не менее выразительна фраза Скалозуба из той же пьесы: «Ученостью меня не обморочишь». Думаю, что эта фраза вполне могла бы послужить эпиграфом к ряду работ Леонтьева.
Леонтьев постоянно повторяет: есть «ученость», «наукообразие», а есть высший ум, который позволяет видеть весь мир в его целостности, со всеми оттенками, со светом и тенью. Он, в частности, писал, что «уметь видеть мрачную сторону всех этих высокоумий научных есть тоже разум, и даже самого высшего порядка» («Епископ Никанор о вреде железных дорог, пара и вообще об опасностях слишком быстрого движения жизни»)[101]. У святых отцов, имевших дар такого разума, это называется трезвлением, трезвостью ума. Леонтьев, будучи духовным чадом старца Амвросия Оптинского (канонизированного в лике преподобных в 1988 году), понимал лучше многих других, в чем разница между «научным высокоумием» и «разумом высшего порядка».
Накопление знаний. «Интеллектуальное» мшелоимство
Мотивы познавательной деятельности у людей могут быть разными. Одни с помощью знаний хотят приумножить свои капиталы. Другим знания нужны для того, чтобы повысить свой статусный рейтинг. Третьим они нужны для того, чтобы повысить свою квалификацию (например, преподавателям и людям науки). Четвертым необходимы для того, чтобы добиться власти. Пятым – продлить жизнь или даже обрести бессмертие. Чаще всего знания становятся средством подпитки человеческих страстей – сребролюбия, тщеславия, властолюбия и т. д. Просто люди зачастую этого не осознают.
Впрочем, сегодня настоящей эпидемией стало накопление человеком знаний без внятных обоснований конечных целей такого накопительства. Что-то наподобие «искусства ради искусства». Это особая форма психического заболевания. Какую-то аналогию можно провести с гоголевским героем Плюшкиным из «Мертвых душ». Он занимался накоплением никому не нужных предметов, превратив свой дом в помойку. Во времена Гоголя плюшкины были редкостью. Сегодняшние плюшкины благодаря интернету собирают гигантские горы различного информационного «мусора». Сначала они загружают его в память своего компьютера, а потом пытаются произвести перезагрузку в свою собственную память, превращая голову в «помойку».
Тяга к накоплению информации и знаний можно назвать новой формой мшелоимства. Святые отцы мшелоимством называли страсть к собиранию имущества, стяжание и накопительство излишних, ненужных вещей. Священник Павел Гумеров пишет о мшелоимстве в современных условиях: «Страсть к накопительству, скупость – черта, присущая не только богачам. Довольно часто люди задают вопрос: “Что такое мшелоимство?”, про которое мы читаем в исповедальной вечерней молитве. Мшелоимство – это стяжание ненужных для нас вещей, когда они от долгого хранения и бездействия как бы покрываются мхом. Этим грехом могут страдать и люди весьма бедные, приобретая и копя посуду, одежду, любые другие предметы, заполняя ими все шкафы, полки и кладовки и часто забывая даже, что где лежит»[102]. Можно лишь добавить, что сегодня гораздо более распространенным становится интеллектуальное мшелоимство – накопление в кладовых человеческой памяти любой информации. Во-первых, информации ненужной (мусорной). Во-вторых, информации ложной (дезинформации). В-третьих, информации, вредной для души и даже тела (отравленной). На фоне современного интеллектуального мшелоимства то, чем занимался гоголевский Плюшкин, можно назвать лишь невинной странностью.
На Западе, который раньше нас встал на путь безудержного накопления знаний, уже вынуждены констатировать возникновение информационных перегрузок. Там они стали серьезной причиной психических расстройств человека, снижения эффективности управления компаниями и государствами, утраты всяких ориентиров в жизни даже теми, кто еще не попал в психические лечебницы. Впервые термин «информационная перегрузка» упоминается в книге Бертрама Гросса «Управление организацией» 1964 года, где он акцентировал внимание на сложностях управления компаниями. Данное понятие популяризировал известный американский социолог и футуролог Элвин Тоффлер в своем бестселлере «Шок будущего» (1970)[103].
Отчасти можно понять, откуда возникает такая безумная тяга современного человека к знанию, «гнозису». Он интуитивно пытается заполнить свою духовную пустоту, которая возникает, когда он отворачивается от Бога. Он ищет какого-то «особенного знания», которое даст ему покой и счастье. В итоге заполняет свою память «мусором», а душу – ядом.
98
Архиепископ Иларион (Троицкий). Без Церкви нет спасения. М.: Сретенский монастырь, издательство «Знамение», 1999. С. 284–285.
99
Константин Леонтьев. Славянофильство и грядущие судьбы России. М.: Институт русской цивилизации, 2010. С. 27.
100
Константин Леонтьев. Указ. соч. С. 242.
101
Константин Леонтьев. Указ. соч. С. 269.
102
Интернет. Режим доступа: http://www.verapravoslavnaya.ru/?Msheloimstvo_-_alfavit.
103
Кстати, Тоффлер – один из основоположников концепции постиндустриального общества, на почве который выросла упомянутая нами теория «общества знания».