Теперь и у меня есть босс!

Я все мялась на пороге, пока мама Максима не потащила меня за стол. Интерьер красивый, но без излишеств, такой, жилой, но не "мужской": красивые шторы, большой набор специй на одной из полок, специальные бутылки для масла и уксуса, мыло, и то налито в декоративную ёмкость с дозатором, набор прихваток на стене, опять же. Наверное, Максим Иванович не настолько одинок, как пытается показать.

- Нету' ж, нету' внужов! - мама отобрала у него сыр и спрятала в холодильник, после щелкну'ла чайник и достала из посушного шкафа чашки. - И не кусочничай! Вымой ружи и садись за стол. Рожать он мне отказывается. Конечно, дымит, как паровоз, нормальной еды не видит, образ жизни сидячий, какая ж ты после этого будущая мать?

Максим хмурился все сильнее, а мне стало смешно: похоже, теперь понятно, в кого пошел шеф.

- Нет, ну вот все, все уже родили детей, а мы ждем неизвестно чего! Слава, будешь чай?

В такуто жару хотелось только холодного лимонада или мороженого, но отказывать маме - как-то неправильно. Пусть и маме своего шефа. Поэтому я кивнула, и на столе тут же появился чай. Затем появились бутерброды к чаю, тортик к чаю, ликер к чаю и даже салат и мясо по-французски, тоже к чаю. Да, хороший такой шажок к дебелости. Вот чувствую, как стану ближе к идеальной деревенской деву'шке, останется только развязать пучок и заплести косу.

- Ага, родили, - Максим вымыл руки и вытер их весёлым полотенцем в ромашках, а я, как приличная Бруня, повторила за ним.

- А потом, - он подобрался к столу и стащил оттуда кусок мяса, - часть из них бегает за алиментам, другая - от алиментов, третья - тщетно пытается отбить своего супруга или су'пругу у любовников. Не, ма, я не стану торопиться с детьми и свадьбой.

- Как скажете, как скажете, - мама улыбнулась, сделала всем чай и кофе, затем подвинула ко мне тарелку с куском торта. - Чего торопиться? Вот к следующему лету внучок будет в самый раз. Так и вижу: еду я с колясочкой, вся в белом, коляска тоже белая, на малыше - белая шапочка, и соска белая, "ромашка"...

- Ма, не успокоишься, будешь идти вся в черном, я тоже весь в черном, в руках свечка, ромашкой. Тьфу просто, ма, за две минуты всё настроение испортила.

Он отложил вилку и нож и выехал из кухни, оставив меня на растерзание маме. Вот за что? Я слишком молода, чтобы вся в белом катить колясочку.

- Такой нервный, - мама улыбнулась и сделала глоток кофе. - Особенно когда дело касается внуков. Вот что в них страшного?

- Ма, я все слышу! - раздался бас из коридора. - И во внуках нет ничего страшного, меня пугают дети, как промежуточный этап. Если что - ты всегда можешь покатать меня.

- Ты уже не такой прикольный!

- А по мне так очень даже, - решила влезть я, а то уже плохо от разговоров о колясках и сосках- "ромашках”.

- Да, с Максимом не соскучишься.

Мама подливала и подливала чай, параллельно расспрашивая обо мне. А что тут расскажешь? Живу в деревне, с бабушкой и дедом, на время учебного года выбираюсь в город, иначе разориться можно на проезде, да и боязно мне зимой за рулём: дороги скользкие, а занятия заканчиваются, когда уже стемнеет. Мама моя уехала, отца я не знала никогда. Точнее, помнила его как расплывчатое пятно, почему-то рыжее, и все. Возможно, обычный обман памяти, потому как сама я рыжая, а мама и бабутнка - платиновые блондинки, дедушка русоволосый. После колледжа планирую поступить в институт, на кого - пока не знаю. Детей не хочу. Не то чтобы категорически, но пока - нет.

Нина, как представилась мама шефа, слушала меня с удовольствием и искренним интересом, ни разу не перебила и не выпытывала то, чем делиться не хотелось. Пожалуй, будь это настоящее знакомств с родителями, оно бы удалось. Максим же так и не вошел на кухню, но постоянно курсировал туда- сюда по коридору' и слал мне сообщения.

“В случае опасности кричи: “Внук!”, показывай за окно и беги, я прикрою!”

- Так приятно с тобой познакомится, - когда Максим Иванович скрылся на балконе, Нина взяла меня за руку и придвину'лась ближе. - После смерти Вити Макс сильно изменился. Они же с детского сада вместе, все втроем и Леня. Про них и плели всякое, будто живут одной семьей, но это вранье, не в характере Макса такие отношения. И когда он сам в аварию попал, ни слова же не сказал ни мне, ни отцу, ни Жанне с Лёней. Мы об этом только ближе к выписке узнали, и то, почти случайно, через Жанну.

Так вот почему'я посчитала Макса одиноким: в его палате не было никаких вещей, которые обычно приносят родственники. Ни лотков с едой, ни пушистых полотенец на все случаи жизни, ни бесконечных пакетов с соком, как не было, толком, никакой одежды, кроме тех футболки и шорт, что оказались на нем. Похоже, что ему принесли только гаджеты и самый миниму'м вещей, остальное же происходило из больничных ларьков. Вряд ли шеф терпел такие неудобства из одного страха "а вдруг меня некрасивым увидят?", должны быть более веские причины.

- Держитесь друг друта, - она мягко улыбнулась и налила себе ещё чая. - Макс сто лет меня с девушками не знакомил, и впервые ястребом кружит, чтобы не случилось чего.

Конечно! То девушка, а то помощник! Где он вторую такую идиотку найдет. Но озвучивать мысли я не стала, только рассеянно кивну'ла. Нина же воровато гляну'ла на дверь кухни и прошептала:

- И с детьми не торопитесь, надо немного для себя пожить, нагрешить вволю. А то пойдут пеленки, бутылочки, детский сад и школа, не до того особенно будет. Все урывками, да впопыхах. Но ты, в случае чего, смело звони мне, говори, мол, нужно срочно за диваном пыль протереть, мигом прилечу! Часа два гу'лять бу'ду с мелким, а то и с ночёвкой заберу. Моя свекровь всегда так делала, и пыль за диваном после не проверяла.

Я покраснела и опустила взгляд. Как-то ни думала ни разу в сторону' протирания пыли на пару с Максимом Ивановичем. Мы знакомы-то третий день. Шеф, конечно, секси, даже с гипсом, но вот пыль... Это же ответственность!

- Ма-а-ам? - шеф въехал на кухню, наверняка заметил мои алеющие щеки, хитрую улыбку Нины и все понял. - Ты снова? Просил же не смущать Бруню! Лапа, - он приобнял меня и неловко, с трудом дотяну'вшись из коляски, чмокну'л в щеку', - ты маму не слушай, она известная пошлячка. Хуже только отец. Но у него все шутки на другую тему. Вот все, все самые пошлые анекдоты знаю от них.

- Сына-а, - Нина вздохнула, - ну кто кроме родной матери мудростью поделится? Я ещё посмотрю, что ты своим детям расскажешь. И вообще, ни словечка пошлого я Славочке не сказала, только про уборку и болтали.

- Да, - я подтвердила и подхватилась с места. - Максюш, я пойду? Позвони мне потом?

Он кивнул, тайком от мамы сделал виноватое лицо, затем притянул меня за край футболки, быстро чмокнул в щеку и опустил взгляд. И попробуй пойми, то ли ему стыдно, что приходится целовать малознакомую девушку без ее согласия, то ли стыдно обманывать маму, то ли просто стыдно связываться со всякими там личинками.

Впрочем, пусть сам разбирается со своими тараканами, я же хочу выяснить, в какую историю влипла.

Глава 10, в которой у меня крайнє

важное задание

Выйдя во двор, я перегнала машину, накинула рубашку, кепку и вернулась. Правда, подниматься в квартиру Максима не стала, а целенаправленно подошла к скамейке, на которой разместились три женщины чуть старше моей бабушки. Неподалеку в песочнице сидела молодая мама и увлеченно лепила куличи с двумя погодками, похоже, мальчиками, изредка она поворачивалась и трясла ручку коляски. Надо будет предложить шефу присмотреться к ней: уже три готовых ребенка, невероятное счастье для мамы!

Живо представился сидящий в песочнице Максим: вот по его спине скачет старший из мальчишек и требует покатать, младший сыпет песок на ногу, прямо под гипс, неопределенного пола кроха ревет в коляске, а мама всех троих бежит через двор, отчего-то в одном бюстгальтере, размахивает футболкой и кричит: “Свобода! Эгегей! Свобода!". Максим же машет ей вслед: “И помни, ровно в полночь дети снова станут твоими!”, после появляется его мама, вся в белом...