Право на жизнь

О том, что Борька умер, так и не придя в сознание, мне шепотом поведал все тот же неугомонный калека. Его, как и всех других предупреждали о возможных нежелательных последствиях этого сообщения, но это было, как говориться, выше его сил.

Глава 7

Минуло больше месяца, как меня выписали из больницы. Между тем внутреннее состояние мое, оставляло желать лучшего. Постоянно давящий груз вины за смерть человека, сделал из меня какое-то безвольное существо. Я мог сутками лежать на диване, уставившись в одну точку, при этом, не обращая ни на кого и ни на что внимание. Между тем, родственники и знакомые, всячески пытались вывести меня из этой жуткой душевной пустоты. Словно сговорившись, все они твердили одно и тоже, типа это бокс и что на его месте мог легко оказался я сам. Кто-то из них, даже раздобыл бумагу, в которой было написано, что у Борьки накануне боя, уже была травма головы, и что выходить на ринг ему было просто нельзя. Но все это, ни как со мной не прокатывало. Лечащий врач твердил родителям, что мне может помочь сильная эмоциональная встряска, и пока те гадали, как ее организовать, жизнь сама преподнесла свои жесткие, но хорошо просветляющие мозги коррективы.

Все произошло поздним летним вечером, когда пожилая мадам, давнишняя подруга нашей семьи, протрещав с мамкой едва ли не до полуночи, вдруг опомнилась и стала умолять меня проводить ее домой. Даму вдруг осенило, что шататься ночью по городу, даже совсем небезопасно.

С трудом отодрав от дивана расслабленное, уже готовое ко сну тело, лениво волоча по тротуару ноги, молча тащусь по безлюдному городу, вслед за болтливой теткой, равнодушно пропуская мимо ушей ее пустой, ни кому не интересный треп. Но, слава богу, все когда-то кончается. Облегченно вздохнув, оставляя за спиной слова благодарности, мысленно перекрестившись, наконец-то беру курс к дому и почти сразу едва не врезаюсь грудью в компанию парней, умышленно загородивших мне дорогу. Пройдя заторможенным взглядом по их серьезным лицам, вяло отмечаю, что парочку пацанов я знаю точно. Крайний и самый возрастной из них, не раз забегал к нам в боксерский зал, что бы поработать со снарядами. А вот второго, что выдвинулся чуть вперед, мне как-то издали показывал дружбан Генка, отлично знавший всю районную шпану.

– Запомни этого перца, – наставал он. – Крыса его погоняло. Но не дай боже ляпнуть так при нем, враз на перо поставит, ахнуть не успеешь. Любит он гад это дело, два срока за ножи имеет и все не уймется, чуть что, не так, сразу в бочину.

Как самый авторитетный из компании, Крыса зло ощерившись и беря на себя груз лидера, вплотную приблизился ко мне.

– Куда путь держишь, боксер, – развязано поинтересовался он, дыхнув мне в лицо перегарным смрадом. Получив ответ, парень с натурально крысиной, украшенной редкими рыжими усиками рожей, противно усмехнулся, и оглянувшись на свою, разом напрягшуюся кодлу, зло прошипел.

– Слыхали пацаны, он домой рулит, спровадил нашего кореша на два метра под землю и знай себе, гуляет, от жизни, типа тащится.

Чувствуя за собой конкретную вину и не совсем еще понимая смысла этого откровенного наезда, я начал было вяло оправдываться, штампованными фразами, мол, так вышло, в спорте все бывает. Но меня ни слышали. Продолжая дышать в лицо какой-то тухлятиной, Крыса вновь угрожающе зашипел.

– Пасть свою закрой и слушай сюда, за дружбана нашего, ты нам отступных отвалишь, а после живи себе дальше. Если нет, прямиком к Борюсику отправим, даже не сомневайся. А там, можете снова, бить морды друг другу, у вас это здорово получается.

Центровой противно засмеялся, похоже. ему очень понравилось, как он сострил.

– Почему платить вам, а не родственникам, – равнодушным тоном поинтересовался я.

Крыса, звериным чутьем уловив, что жертва дала слабину, решил дожать ее физически. Размахнувшись, он всадил свой сухой кулак точно в челюсть тормознутому собеседнику, так и не поняв, что совершает роковую ошибку.

Боль от удара молнией ударив в мозг, неожиданно сделала то, что не получалось у всех, кто пытался вывести меня из состояния затянувшейся депрессии. Мутная пелена, почти два месяца стоявшая у меня перед глазами, вдруг взорвалась и осколками разлетелась по сторонам. Все вокруг, как-то разом стало ярко и невероятно контрастно.

Получив короткий ответ в зубы, Крыса подбросив ноги в верх, костлявой куклой рухнул на асфальт. И в ту же секунду, вся троица как по команде бросилась в атаку. Парни как оказалось, были достаточно крепкими и довольно сносно умели драться. Но это им не помогло. Меня сегодня буквально несло. Никогда я еще не чувствовал в своем теле такой легкости и силы. Без труда уходя от шести летящих в лицо злых кулаков, не менее зло отвечаю им тем же. Причем делаю это, с каким-то дьявольским удовольствием, хоть и не всегда по месту.

Только когда вся компания улеглась на дорожке, в очень даже непристойных позах, я дал себе команду остановиться. И вот тогда, на пике победной эйфории, мной непростительно, была потеряна элементарная бдительность, которая едва не стоила смертельной дыры в спине. А спас ее, знакомый всем дворовым пацанам, металлический щелчок выкидного ножа.

Бросив тело в сторону, благополучно отделываюсь лишь не глубоким порезом плеча, который ни как на меня не повлиял. В следующее мгновение я уже уперся взглядом в холодный и беспощадный прищур Крысы, который невероятно быстро отошел от удара и сейчас был явно заряжен на убийство.

Скорее всего, я не относился той к категории людей, которая теряется при виде направленного в лицо, остро отточенного пера. Нож, словно красная тряпка для быка, удвоил мою ярость и скорость восприятия всего происходящего. После очередного длинного выпада, плотно цепляю пальцами левой руки рукав крысиной куртки, и дернув его на себя, с силой вбиваю открытую ладонь, в узкую переносицу противника.

– Вот такие дела, Крысеныш, за все в этой жизни, когда-то приходится платить, – в полголоса кидаю я лежащему без признака жизни телу, и зажав рукой кровоточащую рану, поспешно покинул место драки. Встречать теплый летний день за решеткой, ни как не входило в мои дальнейшие жизненные планы. Но и домой я как-то не очень не спешил. Меня, словно человека просидевшего годы в подвале, по настоящему пьянил и окрылял, ставший вдруг необыкновенно чистым и прозрачным, буквально перенасыщенным ароматами лета воздух. Ночь была светла и совершенно безлюдна, и это еще больше усиливало ощущение силы и свободы. Казалось, будто само время сегодня вдруг остановило свой вечный ход, даря мне некую компенсацию за два, вырванные из жизни месяца. Последнее, кстати, я особенно почувствовал, когда вернулся домой и едва сумел успокоить родителей, очень встревоженных долгой отлучкой их сына.

Чудом скрыв от родичей рану, как в прочем и порезанную рубашку с большим бурым пятном крови, сразу залезаю под душ, где получаю невероятное удовольствие, от казалось бы обычной водной процедуры.

Утро следующего дня, началось с настойчивого жужжания дверного звонка, что сильно напоминал назойливую деревенскую муху.

Потягиваясь на ходу и как всегда пренебрегая глазком, толкнул дверь от себя, и в ту же секунду, в образовавшуюся щель вихрем ворвался Генка. – Ты че, все еще дрыхнешь? В натуре счастливчик. А меня, с самого утра, красноперые, из под одеяла выдернули и прямиком к следаку. Колись говорит, в драке ночной участвовал, или может слышал чего. Я ему в ответ, типа, знать ни чего не знаю, всю ночь дома спал, не верите, можете у мамки спросить, она подтвердит. А ментяра мне в ответ, хитро так, проверим, а пока у нас посидишь. Вот так, не за что, целых четыре часа в обезьяннике проторчал, – как бы подводя черту закончил Геша, не переставая при этом, пялиться на мое, заклеенное пластырем плечо.

– А чего там у тебя, – не удержался он, кивая головой на порез.

– Да так, ерунда, бандитская пуля, – отмахнулся я. – Расскажи лучше, чего тебе еще интересного в ментовке напели.

– Вот и я, о том же, – растягивая слова, продолжил Генка, внимательно вглядываясь в мои, свежо-сбитые костяшки на кулаках.