Шанс для Хиросимы

Вот теперь, выплывая из воспоминаний, Акира сказал ещё раз:

— Участвовал. Видел. Случайное несчастное попадание. Как говорят американцы — «лаки шот». Главное что они не добрались до десанта. Остальное превратности войны. Так думают на флоте.

— Да уж. — Крякнул полковник. — Превратности. Хорошо, поехали пить.

— Поехали.

Тяжёлый боевой вылет, вынужденная посадка, встреча с другом и катание на танке. К вечеру Акира чувствовал себя полностью выжатым. Несколько чашечек чистого виски и он, блаженно улыбаясь, начал клевать носом. За столом громко смеялись, хвастались друг перед другом, кто-то даже порывался петь. Вдруг шум утих. Ясуо ткнул его локтем:

— Смотри.

Рядом с тентом два солдата держали раздетого по пояс крепыша-американца. Его глаза были завязаны чёрной тканью, а руки скручены за спиной. Со своего места поднялся полковник Кита.

— У нас практикуется древний обряд — кимотори. Все офицеры прошли через него. Но мы подумали о наших дорогих гостях, которые доблестно бьются и при этом не имеют возможности захватить в плен живого врага. Мы приготовили вам подарок. Этот офицер-танкист настоящий самурай, он сжёг три наших танка, взяли его, когда он был без сознания. Это достойный враг. Господа лётчики, кто хочет испробовать остроту своего меча?

За столом повисла тишина. Желающих не было.

— М-да? Странно. — Кита действительно был удивлён. — Ну ладно. Капитан…

В этот момент встал… Сато. Выпил он немного, но таблеток наглотался всласть и сейчас наверное макушкой задевал небо.

— У меня нет с собой моего меча. Могу одолжить ваш?

Полковник просиял.

— Конечно.

Сато взял меч, крутанул его несколько раз, привыкая к балансу, встал в стойку. Солдаты разошлись, пленный выпрямился, вскинул голову. Он наверное догадывался, что его сейчас убьют. Но не догадывался КАК. Стрелок-радист сделал короткий шаг, поднимая меч. Удар был настолько стремительным, что почти не улавливался глазом. Просто размытый блеск клинка и располосованное наискосок тело плавно опускается на траву. За столом взревели. Сато, с расширенными зрачками на бледном лице, довольно улыбается, а сержант-танкист вырезает печень из ещё бьющегося в конвульсиях человека. По традиции кимотори печень надо есть пока она горячая.

Смерчи огневых налётов корабельной артиллерии, завывание пикировщиков, звериный рёв рукопашных. Нет связи, все частоты забиты помехами, на экранах локаторов сплошной «снег». Оборона Оаху доживает последние дни, а может и часы.

То что остров удержать не удастся МакАртур понял давно, сразу после разгрома флота. Остальное была агония. Правда ещё оставалась маленькая надежда, что из Штатов прорвётся подкрепление, но после начала высадки джапов на Кауаи и эта надежда исчезла. Западный остров, несмотря на бомбардировку из морских орудий, держался два дня. Гарнизон не давал японским десантникам вырваться с плацдарма и удерживал аэродромы. Две армейские эскадрильи: 70-я на «Кобрах» и 44-я на «Китти» отчаянно сражались за господство в воздухе. Разведка обнаружила огромный транспортный конвой японцев, но пока Кукуиула-Харбор не захвачен, разгрузиться они не смогут. Атаковать соединение оставшимися бомбардировщикам командующий Седьмым воздушным флотом отказался наотрез. Он напомнил то, что происходило с первого по четвёртое ноября — огромные потери в самолётах без видимых успехов. Бесчисленные стаи «Зеро» и противосамолётные ракеты, те одиночки, которые прорывались через эти заслоны без труда сбивались корабельной ПВО. О американских подводных лодках тоже не было ни слуха, ни духа. Такое ощущение, что 25 субмарин растворились в океане без следа.

Перелом произошёл на рассвете четырнадцатого ноября вместе с появлением четырех десятков летающих лодок «Эмили» и «Мэйвис». Такого никто представить себе не мог, но это произошло. Пролетев за 15 часов 4000 км с Маршаллов, гидросамолёты сбросили множество парашютистов прямо на аэродром Ханапепе и ушли к Биг-Айленд. Уже вечером джапы ворвались в порт. Уцелевшие истребители перелетели на Оаху, а на аэродромы Кауаи стали садиться армейские «Салли» и «Оскар», видимо они дозаправлялись на Мидуэе. Теперь блокада стала полной и надежд на подкрепления не осталось. Началась изматывающая десятидневная бомбардировка. А 25 ноября, в порт Гонолулу вошёл старый линкор «Фусо», остановить его было нечем — береговые батареи были уничтожены, минные поля вытралены. На набережные города хлынули пехотинцы Гвардейской дивизии.

— Дуглас, ещё есть шанс. Морская пехота пока держат парашютистов, полоса аэродрома Хикэм свободна. Там стоит последняя «Летающая крепость» с полными баками. Утром её разбомбят. Сейчас ещё есть шанс.

МакАртур сидел, уставившись невидящим взглядом в карту острова. Казалось, что он ничего не слышал. Потом встрепенулся, поискал что-то глазами и схватив химический карандаш начал быстро писать на листке шифровального блокнота.

— Шансов нет. У них четыре дивизии против наших двух. Шансов не было с самого начала. Просто я не сразу это понял. Это вам, возьмите Джордж.

Командующий Седьмого воздушного флота, генерал Джордж Кении взял листок и с удивлением прочитал приказ о прорыве с Оаху для доставки в Соединённые Штаты сугубо секретной информации.

— Вот портфель, тут собрана аналитика по боям на архипелаге. В будущем пригодится. Берите всех безлошадных лётчиков, которые поместятся в самолёт и улетайте. Вам ещё предстоит воевать.

— А вы?

— Для меня земли вне Гавайев нет. Я остаюсь. А вы улетайте. Это приказ.

Приказ. Приказы отдаются для того, чтобы их исполняли. Переступая через высокий порог оперативного отсека командного бункера, Кении оглянулся. Командующий снимал со стены пистолет-пулемет Томпсона.

Счастливое предзнаменование: буксиры втягивают в порт Йокасука величайший трофей — американский линкор «Саут Дакота». Жертва подводных пловцов, он пролежал на дне «Жемчужной гавани» всего полтора месяца, был поднят и вот сегодня, 30 января, его привели в Японию. Стоявший на мостике «Хьюга»2 Исороку Ямамото выглядит как демон Они нажравшийся человечены — очень довольным. Действительно счастливое предзнаменование: в день, когда Объединённый Флот уходит в трудный поход к берегам Америки, его провожает такой трофей — будущий линкор «Хизен»! (Надеюсь читатели оценят игру слов). За спиной шушукались штабные, обсуждали стати «американца» — достойная замена несчастному «Муцу». От судьбы не уйдёшь, предопределено кораблю взорваться, он и взорвется. Но, как говорят «посланцы богов» — «в этой реальности» гибель линкора овеяна ореолом героизма.

Приятно то, что о героических успехах японского оружия говорит весь мир. Ему, командующему Объединённым Флотом пришли личные поздравления из Германии и Италии, которые решились и в начале декабря наконец-то захватили Мальту. Их операция «Геркулес» была бледной тенью на фоне битвы за Гавайи, но партнеры по Оси очень гордились такой победой. Император, уязвлённый похвальбой германо-итальянской делегации счёл необходимым отметить истинных победителей. 8 декабря, в годовщину Перл-Харбора обнародован эдикт, согласно которому учреждается орден «Букосё» за военные заслуги. Прежде заслуги воинов отмечались посмертным присвоением очередного звания, а рядовые лётчики получали посмертно «Кинси Кунсё» (орден «Золотого Самолета»). «Букосё», который соответствовал американской Медали Почета или английскому «Кресту Виктории», нарушил японскую традицию награждать только погибших воинов. «Букосё» вручется командиром части и по его усмотрению. На флоте первым кавалером ордена стал капитан I ранга Минору Гэнда, что конечно же вызвало зубовный скрежет штабных офицеров. Этот выскочка даже на мостике не появлялся, а все время прятался где-то в недрах «Хьюга»2. Впрочем, и по пути на Родину, начальник оперативного штаба Объединённого Флота на палубу выходил нечасто. Гэнда самозабвенно готовил атаку Панамского канала.