Страница 5 из 7
«И вот появляется слово…»
И вот появляется слово.Откуда, зачем и когда?От книги до книги сурово,Неспешно проходят года.И пропасти жизни, и пики,И трудные рваные дниЗа время – от книги до книги.А в книге немного: взгляниНа строки, что бодро шагают,И рифмы на правом краю.Ведь в чем-то они отражаютБессмертную душу мою.Незримые тянутся нитиК словам, что веду, не спеша…Прекрасно, но только скажите,А что же такое – душа?Тех строк незнакомое племяТревожит меня наяву.Они отражают и время,Поскольку я в нем и живу,И жил, чертыхаясь порою,Искал свою правду, как мог.А что это время – такое?Не знаю. И вам невдомек.…А всё-таки это прекрасно,Что смерть, и любовь, и грехи,Обычным словам неподвластны,Войдут ненароком в стихи.И вот появляется слово…Дом
Когда-то дом и светел был, и нов,Почти как замок – вид такой картинный…И принимал здесь доктор Иванов,На Воронцовской угол Карантинной.Здесь кровли жестяной крутой уклон,Фасада абрис вытянутый, четкий,И высота ненынешних окон,Чугунные балконные решетки.Труб водосточных сизых чешуя,Орнаменты над арками манерны…Сюда вселилась дедова семьяТому назад лет сто уже, наверно.А что нам сто? Рублей, и дней, и лет?Нам – тысячи давай… Масштабы, сроки…Я знаю: был у деда кабинетЗдесь, где сейчас пишу я эти строки.Гляжу из-за двойных добротных рамНа улицу, струящуюся мимо.Что, доктор Иванов, ты видел там,Вчистую для меня непредставимо.Сам помню: был трамвай. Исчез трамвай.Булыжники сменил асфальт шершавый.Меняли фонари… Ну-ну, давай,Еще кой-что и вспомнишь ты, пожалуй:В подвале – мастерские, склад и клуб,А ныне свалка… И еще примеры –Вот, скажем, у кирпичных красных трубТелеантенны – символ новой веры.Короче, много раз менялся вид(За век не дедовский – и не отцовский)А дом-то тем не менее стоитНа Карантинной угол Воронцовской.У улиц тех иные имена,Таблички сняли, новые прибили.Кто Воронцов, ответь мне старина?И карантины уж не те, что были.Менялось все вокруг, как век велел,Нет изменениям счета и предела.Но дом мой, как ни странно, уцелел,Когда почти ничто не уцелело.И, значит, у него свои праваСреди сооружений самых новых:Ведь память мощных стен его жива,А тихий поскрип половиц дубовыхВдруг воскресит забытые шаги,Иные времена, иную пору.Как будто бы напомнит – берегиСвой дом, свое гнездо, свою опору.…Но где-то на незримом рубеже, –И не понять, когда, зачем, откуда?Вдруг ощущаю холодок в душе,И он сродни предчувствию и чуду.Там время останавливает бег,И вспять ведут часы отсчет неточный,И не гудки машин, а скрип телегДоносит ветер с улицы полночной.Не коммунальные квартиры в ряд –Гостиная, знакомая едва ли…Витые свечи в полутьме горят,И женщина играет на рояле.Спадает с плеч причудливая шаль,И музыка – как будто наважденье.Поет рояль! Он продан был – как жаль.За двадцать лет до моего рожденья.Норд
…А норд завоет зычноВ прибрежной полосе –И в городе привычноЗамкнутся окна все,Засветят пятна-фарыСквозь плотный пыли круг,И зашумят чинары,Склоненные на юг.Тоскливей крики чаек,В песке – травы покров…А так – не замечаютВ том городе ветров.Их шумная работаУспела надоесть:Сменяются без счета,Грохочет кровель жесть.А все же, вероятно,Ветра Баку сродни:Здесь даже непонятныБезветренные дни.Норд – злобный или нежный –Любимый мой герой.Зря, рецензент прилежный,Ты поднялся горой:Мол, сколько же про это?В стихах ветра и гул!А норду дела нету:Гляди, опять задул.И засвистел в проулкахИ загудел трубой,А в бухте бубном гулкоОткликнулся прибой.Та музыка крылата,Мотив не разберу, –Но был рожден когда-тоИ, может быть, помру,Как норд ударит в двери, –И, в новый путь спеша,Самой себе не веря,Отправится душа.«Праздники окончены…»
Из ничего фонтаном синимВдруг брызнул свет…А.Блок