Контракт стервы

– Молчи и слушай. Я хочу быть уверенным, что после моего ухода во главе компании встанет сильный лидер. Не тряпка, а уверенная в себе, жесткая женщина по имени Франсуаза Уварова. Наша компания продолжает расти, скоро и «Дол» вольется в «Константу». Иосиф предсказал, что я поставлю точку в многолетней вражде, причем еще до Нового года. Когда-то я уже пытался, но Катя Езерская выбрала не меня. Она отказалась дать мне детей, и в итоге я страдаю с двумя недочеловеками – тобой и твоим братом. Роберт даже в слуги Максиму не годится! – Отец сорвался в голосе, но сразу успокоился. – Однако, Катя просчиталась. Ее наследник не получит ничего! Ни-че-го!

Я замерла в тихом ужасе, потому что давно не видела папу настолько воодушевленно… злым. Он настроился на важный шаг, но хотел совершить его моими ногами. Я заранее испугалась возможного ответа, когда уточнила:

– То есть контракт стервы поможет захватить «Дол»?

– Дошло до тебя. – Отец фыркнул и пригубил коньяка.

– Погоди… Ничего не понимаю. Зачем тогда весь этот шантаж в условиях?

– А ты согласилась бы подписать без дополнительной мотивации?

– Н-нет… Нет, конечно. То есть, может быть. Не знаю… Да.

– Фрэнки, девочка моя. Если я не веду тебя за руку, ты начинаешь сползать на обочину, теряя цель. Сильная мотивация – это одна из самых надежных гарантий того, что человек не сдастся. Смотри, я сейчас достану документы… покажу тебе… что ты чувствуешь?

Отец выложил на стол толстую папку и подтолкнул ко мне. Внутри находились документы о передаче 51% «Константы» Максиму Езерскому. Дата, подпись Сатаны и его поверенных. Официальные бланки прошиты, пропечатаны… Кошмар.

В нашей корпорации все акции принадлежали только папе: 51% – официально, остальные были разделены еще на пять человек, не членов семьи, а верных приспешников, которые полностью зависели от Сатаны и никогда не принимали собственных решений. Максиму оставалось лишь поставит подпись в документе, чтобы завершить сделку.

Я сглотнула и с дрожью в голосе сказала:

– Но как именно я могу помочь в поглощении «Дола»?

Отец достал тонкую расческу и провел по волнистым иссиня-черным волосам.

– У них семь акционеров, продать свою долю каждый может без разрешения. – Отец отложил расческу и довольно ухмыльнулся. – Максиму принадлежит тридцать пять процентов, его мамаше – двадцать пять. У дядьев, тетки, отчима и невесты было сорок процентов на всех, в равных долях. Я через подставных лиц уже выкупил эти 40%. Мне нужны еще одиннадцать, но Максим и Катерина не прогибаются… Фрэнки, в тебе столько положительных качеств: красота, невинность, беспрекословная преданность мне… Согласись, я прав в том, что ты должна стать шпионкой. Важно заполучить этот дополнительный кусок «Дола». Если внимательно прочтешь контракт, то увидишь возможные лазейки, там вбито расписание Максима до конца декабря.

– А он при чем?

Отец подошел ко мне сзади и подбадривающе похлопал ладонями по плечам. Он стоял, я сидела. Отец всегда умел нарушить личное пространство и дернуть нужные ниточки.

– Максим – такой щепетильный человек, что на него не существует компромата. Единственная его слабость – красивые женщины. Сейчас он, по слухам, встречается с Соней Либерман. Но это не мешает ему заглядываться на других… И он ведь может заинтересоваться тобой настолько, чтобы утерять бдительность и впустить тебя в семейные дрязги.

Я в шоке извернулась в кресле, глядя снизу-вверх на отца. Меня что же, продают Егерю?! То есть… Постойте-ка.

– Но ведь в контракте сказано, что я не имею права вступать в интимную связь с Максимом. И как я должна его одурачить? Сыграть с ним в салочки? Построить пирамидку?

У отца был просторный светлый кабинет, но сейчас мое внимание сосредоточилось на суровых черных глазах.

– Будь изобретательной, Фрэнки. Учись манипулировать. Посоветуйся с матерью, она в этом профи. Но я убью тебя собственными руками, если станешь шлюхой Егеря. Ты облапошишь его и выбросишь.

Отец смотрел хмуро, взгляд колючий, без тени юмора. Он не шутил только что, и это повергло меня в пучину бессмысленного протеста. Отец продолжал подавлять взглядом (он запрещал опускать глаза во время беседы), и я чувствовала, как вдавливается «волшебная кнопка» внутри. Но кое-что больно задело меня. Я выпрямила спину и холодно произнесла:

– Мне жаль, что мы с Робертом разочаровали тебя. Наверное, я заслужила такое отношение, но не унижай Роберта. Он добрый, умный, талантливый. Лишить его поддержки, наследства – значит, укатать в асфальт его мечту стать музыкантом. Езерский и мизинца его не стоит! Кем ты восхищаешься? Бабником, который открыто изменяет своей невесте? Который не имеет ни кодекса чести, ни души? Он же беспринципная мразь!

Глаза отца загорелись опасным хищным светом. Казалось, его окутал ядовитый туман.

– Если ты откажешься, я перепишу все, чем владею, на Максима! Составлю завещание только на его имя, и после моей смерти к нему уйдет Тара! К нему все уйдет! Ни тебе, ни Роберту не достанется ни рубля. Будешь прыгать босоногим волонтером по африканским пустыням в поисках малярии!

Он орал так, что у меня застыла кровь в венах, но я все равно пропищала: