Слезы уснувшей вечности

— Я всегда добиваюсь того, чего хочу, милая, — Лоусон не отрывал от неё настойчивых и заинтересованных тёмно-карих глаз. — А сейчас я хочу, чтобы ты замолчала, зашла в этот дом, оторвалась, хорошенько напилась со всеми и пробыла здесь до утра. Я могу за это даже заплатить, если будешь лапочкой, — он спокойно пожал плечами и развёл руки в стороны.

— Кем ты меня считаешь? Я ни за что не буду…

— Или всё по-обоюдному, или нет. Но во втором случае я с компанией в добавок наговорю всем в школе много всего интересного о тебе. И кому они поверят: мне с Брайсом или же тебе? — МакЛауд растеряно опустила голову вниз, постепенно осознавая всю масштабность проблемы, в которую вляпалась. Ей хотелось нормально и без суеты отучиться в этой школе ещё полтора года, но и становиться очередным увлечением Стефана никогда не входило в её планы. Слишком много важных решений свалилось на неё в последнее время.

— Почему ты делаешь это? Такое тебя забавляет? Тебе нравится так гнусно манипулировать людьми? — её негромкий голос вздрогнул. Джини просто не могла смириться с тем, что большинство подростков в её повседневном окружении — жестокие и самовлюбленные школьники, которые пытаются казаться круче, чем есть на самом деле.

— Знаешь, я делаю это только потому, что могу, крошка, — с этими словами Лоусон терпимо взял её за запястье и уверенным шагом направился к двери. Девушка хоть и пыталась сопротивляться, но это не давало нужного эффекта. Парень открыл дверной замок, на скорую руку ввёл код разблокировки и зашёл в дом первым, всё ещё не отпуская МакЛауд. — Вот дьявол! Я забыл пива купить, — недовольно проговорил парень, зарываясь руками в светлые волосы, пока стоял посередине большой гостиной с роскошной дорогой мебелью. Воспользовавшись ситуацией, Вирджиния захотела ударить его локтём сзади и уже замахнулась, но Стефан быстро развернулся и грубо повернул её к себе спиной, крепко сжимая хрупкие плечи и ощущая аромат рыжих волос. — С огнём играешь. Будь поосторожнее: когда я выпиваю, меня очень легко завести.

— Прости, я… — тщетно попыталась оправдаться ведьмочка, чувствуя, как по её розоватой коже скатилась слеза. Его руки стали медленно спускаться чуть ниже: он пытался получить как можно больше удовольствия от прикосновений к её телу. Стефан уже добрался до бёдер, но старшеклассница постаралась резко отстраниться. — Мне это не нравится.

— А мне нравится.

— Прекрати, хватит! — Джини возразила словно не своим голосом в то время, как парень развернул её к себе и, не жалея сил, ударил по щеке. — Стефан… Да что тебе от меня нужно?! Почему я?

— Мне нужно выиграть спор, а для этого нам обоим нужно дождаться самого разгара вечеринки. И если бы мне не нужно было сгонять за пивом в ближайший гипермаркет, то я бы не прекратил, ясно? — безразличным тоном заявил он, наблюдая за тем, как девушка ладонью аккуратно дотрагивается до покрасневшей правой щеки и безуспешно пытается сдержать слёзы. — Думаю, ты лучше подождёшь меня наверху, — Стефан снова сильно сжал её руку и быстрым шагом повёл к закрученной металлической лестнице на второй этаж. — Посидишь немного в этой комнате и обдумаешь моё предложение, — парень прошёл мимо нескольких высоких стеллажей с чёрно-белыми скучными книгами, двух одинаковых дверей и остановился у третьей. — Ты ведь понимаешь, что я буду настаивать на своём? Мой дядя работает в полиции, мой отец — бизнесмен, а мать — адвокат. Твоё заявление выставит тебя глупой дурочкой, а не меня — насильником.

— Это же… преступление. И что ещё за глупый спор? Я не понимаю, — Лоусон видел в её глазах неподдельный страх, но ничего не хотел предпринимать. Она не сможет ему навредить и не сможет рассказать об этом кому-либо. Идеальная жертва.

— Ариведерчи, крошка, — он грубо толкнул её внутрь, запер на ключ снаружи и ушёл.

— Стефан! Чёрт возьми, пожалуйста!.. Выпусти меня! — буквально умоляла его Джини, от отчаяния ударяя кулаками по твёрдому дереву. Она слегка закусила нижнюю губу и испуганными мокрыми глазами посмотрела на разбитые в кровь костяшки тонких пальцев. Боль появилась не сразу. Её ладони дрожали и болели, что на какое-то время заглушало все остальные негативные чувства.

Слеза с её румяной щеки упала на свежую царапину — чего рана заныла ещё сильнее и неприятнее. Вирджиния в этой мёртвой тишине прекрасно уловила звук закрывающейся тяжёлой входной двери, уезжающей куда-то машины Стефана и собственные всхлипы. Хоть на часах и было всего лишь пять часов вечера, из-за грозовых туч на улицах пригорода уже стало гораздо темнее, а свет в помещение практически не попадал. Она сделала несколько маленьких шагов в центр комнаты и в полумраке разобрала, что находится в небольшой спальне в сдержанных серых тонах, которая, видимо, использовалась хозяевами для редких гостей. На полках шкафов и на стеклянном письменном столе почти ничего не лежало, а в углу комнаты стояли закрытые картонные коробки, перемотанные прозрачным скотчем.

Её глаза спустя несколько секунд начали привыкать к успокаивающей темноте, а включать в комнате свет МакЛауд совершенно не хотелось. Она не стала как обычно вытирать слезы с заплаканного лица, зная, что они рано или поздно снова появятся. Стоя посередине одинокой и чистой спальни Джини поймала себя на ускользающей мысли, что у неё больше нет сил терпеть всё это. Все сложные и угнетающие события, безвыходные ситуации и неисправимые ошибки. «И это начала ты», — твердил её внутренний голос, даже не пытаясь успокоить ведьмочку-подростка. Казалось, что вот он, момент, перегибающий палку.

Звать Люцифера было бы бесполезно, ведь всё закончилось бы также неблагополучно. А Габриэля старшеклассница успела позвать уже целых два раза: ещё в машине Стефана и в гостиной на первом этаже. Но он не откликнулся, не услышал её и просто не смог помочь.

— Божечки… — едва уловимо прошептала Джини и, сверля поникшим взглядом одну точку, медленно села на край идеально заправленной кровати. Она осознала, что всё в этой неуютной комнате идеально: белоснежные простыни и нетронутые наволочки, чистые широкие окна, закрытые на ключ, ровные однотонные шторы — всё, кроме неё.

Вирджиния боялась всего, что могло с ней произойти: вечеринка Стефана, осуждение Люцифера, допросы Винчестеров, пытки Аластора. Её жизнь ещё никогда раньше не была такой насыщенной и опасной одновременно. Её неверный перевод заклинания — Дьявол на свободе. Её доверие мистеру Стюарду — похищение охотниками. Её наивность и открытость к Габриэлю — ошибка, о которой она пожалела. Её незнание подлых людей — настойчивое приглашение на сомнительную тусовку.

И если Джини не была бы такой впечатлительной и ранимой, то пережила бы всё это и двигалась дальше всё с той же улыбкой. Но теперь ей приходилось мило улыбаться лишь для того, чтобы скрыть свою неуверенность и нерешительность.

Взор её глаз снова упал на невзрачные запакованные коробки, наверняка оставшиеся в пустой спальне ещё с самого переезда. Слегка нахмурившись и присмотревшись, ведьмочка заметила лежащий поверх них канцелярский ножик, который обычно используют для раскрытия посылок и бандеролей на почте. В голове не было ни одной здравой мысли, что отговорила бы Джини от этого. Она, к своему сожалению, не всегда думала о последствиях. Но в этот раз перед ней открылась точная картина того, что с ней скоро случится.

Сделав несколько робких шагов и скатившись спиной по бежевой стене, девушка присела рядом с коробками и молча обхватила этот ножик вздрогнувшими пальцами. Засучила рукав свитера и осторожно выдвинула острое лезвие, стеклянными глазами смотря на бледную кожу запястья, на которую падали слезы. Рука Вирджинии застыла в воздухе. Ведьмочка не могла этого сделать, ведь всю свою жизнь была хорошей и жизнерадостной девочкой. Но внутренний голос напротив убеждал её, что обстоятельства станут ещё хуже, если она не продолжит. Несмотря на это, Джини быстро отложила ножик, подтянула к себе коленки, хоть и была в юбке, уткнулась в них лицом. И если бы не знакомый, но нежданный шелест крыльев, то она бы и не подняла голову: