Страница 45 из 48
Мы всегда одиноки.
Никто не может пробраться в ваш разум, никто не должен носить вашу душу, носить ваши шрамы. А когда тебе грустно, все хмурятся, потому что это вежливо, даже если их души способны улыбаться, если они сами себе это позволили. Для всех остальных мы должны притворяться чем-то, что напоминает идеал о том, какой должна быть жизнь, а когда мы этого не делаем, на нас вешают ярлык: подавленный.
Иногда я в порядке, а иногда всё моё существо источает страх и беспокойство. Иногда я просыпаюсь в поту, моё сердце вырывается из груди, и я отчаянно ищу тело Макса рядом с моим. Затем меня поглощает страх, потому что его там нет. Когда незнакомцы подходят слишком близко ко мне, я чувствую, что вот-вот выпрыгну из своей кожи. Парень смотрит на меня не так, — или, в зависимости от дня, вообще смотрит на меня, — и моя первая реакция — пуститься бежать в противоположном направлении.
Жизнь лепит и формирует человека, и как только что-то откололось от вашей души, вы не можете вернуть это обратно. И, возможно, именно поэтому я люблю его так сильно, он был там, когда я сломалась, он понимает, потому что у него есть монстры, с которыми могут играть мои демоны. И дело в том, что личность, которая находится у меня внутри — она не может играть с ангелами, потому что рай и ад не сочетаются.
Громкий стук в дверь пугает меня, всем телом я вздрагиваю тревожной судорогой. Моё сердце учащается, и адреналин от внезапного шока вызывает головокружение. Ещё один громкий стук. Я неохотно сползаю с дивана и смотрю в дверной глазок. Снаружи стоит Мег с улыбкой, приклеенной на наштукатуренном лице. На ней короткая чёрная юбка, которая означает студенческую вечеринку. Я закатываю глаза, прежде чем открыть дверь.
— О, ты выглядишь симпатично, — говорит она, окинув меня быстрым взглядом. — Готова? Я сказала Таре, что заскочу и заберу её.
— Ага, — я хватаю сумку с края стола у двери, и мы направляемся к переулку.
— Ава, ты в порядке? — спрашивает Мег, когда мы выходим на парковку.
— Да, — она смотрит на меня понимающим взглядом, когда чёрный внедорожник останавливается по другую сторону её Мустанга. Я на мгновение замираю, но она продолжает идти.
— Что? — девушка смотрит через плечо, когда доходит до задней части своей машины. — Почему ты остановилась посреди улицы?
— Я… э-э… — я снова иду, решив не объяснять, что я не хочу подходить так близко к машине, потому что я в ужасе, что меня затащат внутрь. — Я просто думала, что забыла свои ключи, — я поднимаю их. — Вот они, — я улыбаюсь и протягиваю руку к пассажирской двери, когда она садится на водительское сиденье.
И только я пристёгиваю ремень безопасности, звонит телефон Мег.
— Алло? Вот дерьмо. Да… о, да, звучит хорошо, подожди секунду, — Мег смотрит на меня, поворачивая машину задним ходом. — Полицейские кампуса закрыли вечеринку. Забрали пиво. Девон сказала, что вместо этого мы могли бы посмотреть фильм. Ты как?
— Конечно, — я предпочту пойти в кино, посидеть в темноте, и мне не придётся ни с кем разговаривать, так что мне это абсолютно подходит.
Моё сердце сходит с ума. Меня трясёт. Пот градом. Я продолжаю смотреть на людей в кинотеатре. Жду.
Чего?
Чего-то.
Кого-то.
Я уговорила всех сесть в заднем ряду, потому что, по крайней мере, так не будет никого позади нас. Фильм идёт, но я не могу сказать вам, о чём он, чёрт возьми, потому что всё, что я могу сделать, это попытаться дышать, попытаться сказать себе, что всё в порядке. Я в порядке. Я в безопасности…
Человек, сидящий передо мной, резко встаёт, подушка сиденья откидывается назад, и я подпрыгиваю. Мег смотрит на меня.
Сглатывая, я не свожу глаз с киноэкрана. Я хочу, чтобы этот проклятый фильм закончился. Я хочу выйти из этого грёбаного кинотеатра. Экран темнеет, и всё, что вы можете услышать, — это тяжёлое дыхание актрисы из фильма, её шаги, когда она бежит по тёмному дому, затем дверь распахивается, и экран становится ярким. Раздаётся крик, и это всё, что я могу понять. Я выскакиваю из кресла, бегу вниз по лестнице и выбегаю из театра с комом в горле. Через несколько секунд дверь в зрительный зал распахивается, и торопливо выходит Мег, осматриваясь в поисках меня.
— Какого чёрта, Ава? — спрашивает она с вытянутым от беспокойства лицом.
Я сразу же опускаю глаза в пол, потому что мне стыдно. Я ничего не контролирую. Беспокойство. Страх. Тот факт, что я хотела бы быть кем-то другим, кроме себя.
— Я просто, мм, я просто… это было слишком, я думаю. Фильм, ну, знаешь? Он мрачный, и все эти люди, и парень перед нами просто вскочил, и меня это напугало, и я не знаю, я просто. Я просто. Я не могу… — я не могу отдышаться. В груди так сильно сжалось, что кажется, что мои лёгкие в любой момент перестанут работать.
Мег обвивает меня своими маленькими руками.
— О, Ава. Прости. Мне так жаль, — шепчет она мне на волосы. — Мне бы хотелось понять. Жаль, что я ничего не могу для тебя исправить.
Но ты не можешь исправить что-то вроде этого. Нечего исправлять. Я не сломанная кукла. Части меня, которые пропали и изуродованы, нельзя осторожно пришить. Никто не понимает этого. И зная это, я чувствую себя ещё более одинокой, чем когда я была в том подвале.
Так что, кажется, что бы я ни пережила, на самом деле, свобода — вот мой ад.
Глава 41
Макс
Я слушаю «Неустойчивый», когда намыливаю лицо и подношу к нему бритву с прямым лезвием, медленно скользя по горлу. После каждого движения бритвой я стряхиваю грязь в раковину. Месячная щетина исчезает, и я выгляжу другим человеком. Я чувствую себя другим человеком.
Я ловлю себя на том, что напеваю под нос, натягивая чёрную футболку с V-образным вырезом через голову. Последний взгляд в зеркало, и я провожу пальцами по волосам, прежде чем схватить ключи с комода и направиться к входной двери. Я выхожу на крыльцо, делая глубокий вдох и спускаясь по старым ступеням. Ветер приносит отчетливый аромат горящих дров из соседнего дома. Этот запах вроде как успокаивает мои нервы, когда я заворачиваю за угол дома. Листья хрустят под моими ботинками. Ветки трещат. Я открываю ржавую дверь сарая, беру верёвку и перчатки, затем быстро закрываю её.
Я кладу эти предметы на пассажирское сиденье, рядом с её книгой. Её библией, если хотите. Я включаю зажигание, двигатель заводится. Полный бак. Я улыбаюсь, потому что в следующий раз, когда я вернусь сюда, она будет со мной. И я никогда, никогда не отпущу её. Некоторые вещи можно любить только в темноте. Ава и я, мы не знаем другого пути, я просто должен был это понять.
Я еду пять часов, прежде чем въезжаю в крошечный город Таскалуса, штат Алабама. Место заставлено автомобилями и внедорожниками. Чёртов футбол. Дети из колледжа разбили палаточный лагерь, собрались вокруг кегов, все с красными лицами, пьяные и кричащие. Движение передо мной по бульвару Макфарланд очень медленное, и костяшки моих пальцев белеют от того, как сильно я сжимаю руль.
— Грёбаные идиоты, — бормочу я, когда пикап врезается в седан сзади.
Справа есть боковая улица, куда я сворачиваю. По этому маршруту только несколько машин, и через пятнадцать минут я уже за пределами кампуса, в странном маленьком квартале, который напоминает что-то из «Проделок Бивера» (прим. «Проделки Бивера» — семейный, комедийный фильм 1997 года). И, учитывая, что это студенческий город, где футбол важнее Бога, район полностью пустой. Я прохожу дома под номерами 547, 545, 543 по улице Элдер и, к счастью, нахожу место для парковки прямо под старым дубом перед 541. Вы могли бы подумать, что было бы не так легко найти девушку, которую уже однажды похитили, но университетские указатели — ну, они явно не принимают это во внимание. На крыльце горит свет, и в одном окне в задней части дома тоже. На дороге стоит одна машина. Я хватаю перчатки и куртку с пассажирского сиденья. Накинув свою куртку, я сматываю верёвку и засовываю её в передний карман.