Страница 65 из 66
Все больше драпающих, все меньше дерущихся. Из полукольца никому из врагов не удалось вырваться, да особенно они и не пытались, дорога для бегства — ну, или кое-где организованного отступления — была гораздо предпочтительнее. Их ждет, конечно, другой сюрприз в лице кавалеристов Сварога, охвативших лес с той стороны, но беглецы об этом пока что не знают…
Отвернувшись от догорающей битвы, уже и не похожей на битву, Сварог спросил Гарайлу:
— Ну, как вам мои войска, маршал?
— Бесподобно! — выдохнул Гарайла. — Конечно, это не совсем то, что боевая кавалерия, но надо признать — они гораздо успешнее сражались… Знаете что, мой король? Сдается мне, что эти вот, по которым был главный удар, и не люди вовсе — своими глазами видел, как шевелились отрубленные руки-ноги… То-то вы приказывали бить непременно в голову… Знали что-то заранее, а?
— Знал, — сказал Сварог без улыбки. — Как-нибудь непременно расскажу. Ну что же, и дальше по плану?
— Конечно, раз такая везуха! Остается как следует прочесать лес со всем прилежанием, следя, чтобы ненароком не пришибить девок, про которых вы предупреждали. Мой король, а при чем тут девки? Колдуньи, что ли? Иногда они в мятежах участвовали…
— Что-то вроде, — сказал Сварог. — Приказ отдан, но вы еще раз напомните — рубить и стрелять с разбором, всех, кто похож на женщин в мужском платье, непременно брать живьем…
— Будет исполнено. Вот только, ваше величество, я бы посоветовал проческу начать завтра с утра. Солнце через часок закатится, ночной бой — штука самая в военной науке неприятная, а уж особенно в лесу… Когда крысе нечего терять, она к горлу прыгает и кусает, сам видел однажды…
Солнце, и точно, клонилось к закату, от людей и лошадей, от еще сражавшихся, бегущих, стоявших в резерве, от знамен, фургонов и пушек протянулись длинные тени, от закатной стороны к восходной.
— Резонно, — кивнул Сварог. — Встанем на ночлег на опушке… а лучше будет, если углубимся немного в лес. Чтобы, если рискнут прорываться, врасплох не застали. В лесу можно накопить сколько угодно сил, а с опушки и не заметишь…
— Да, это азбука, — сказал Гарайла. — Все готово, государь. Половина наших рассредоточена вокруг леса. Половина войдет в лес. Я дал приказ: огнестрельным оружием по возможности не пользоваться, брать всех женщин живьем. Приказ прошел сверху вниз, от полковников до сержантов. О наградах и вознаграждениях объявлено. По предварительным данным, их в лесу тысячи три. Думаю, нам удалось перебить всех нелюдей…
«По подсчетам навьев было тысячи две, — подумал Сварог. — У Орка в Горроте — не более двухсот. А где остальные, хотелось бы знать?»
Но главное не в этом. Он прекрасно видел с холма, как на поле, где лежали порубленные навьи, ходят люди, одетые под военных. И там же стоят три виманы — точнее, замаскированные под них самолеты. Даже самые ярые ревнители традиций не подкопаются — потому что это не самолеты Сварога, а замаскированные под них виманы девятого стола и восьмого департамента. Прилетевшие сюда в рамках операции по сбору улик, то бишь навьев, а под местных замаскированы, всякому ясно, в целях конспирации. И когда там, наверху, получат убедительные доказательства, что Дали использовала навьев, дело примет совсем другой оборот — и шептуны заткнутся, и против Дали можно будет использовать кое-что посерьезнее. Неопровержимые доказательства налицо, попробуйте возразить…
…Он провел эту ночь, завернувшись поверх мантии хелльстадского короля в теплый плащ, у догоревшего уже костра. Смотрел вверх, где акварельно-серое небо понемногу становилось акварельно-синим, и последние звезды таяли, исчезали. Уснул поздно — гонял над лесом прихваченных с собой Золотых Шмелей. Донесения были утешительными: мятежники вовсе не пытались собраться в компактную массу и идти на прорыв крупными силами. Они рассыпались по лесу мелкими группами и затаились, не разжигая костров, конные и пешие. Никаких признаков единого командования, никакого формирования больших сил для прорыва. Судя по разговорам, подслушанным Шмелями, там царило общее уныние — та фаза, когда вдоволь погулявшие и побуянившие мятежники начинают понимать, что гулянка кончилась, и они оказались, цензурно выражаясь, в глубокой дыре… С рассветом обязательно отыщутся те, кто пойдет сдаваться. Быть может, как и в прошлых случаях, уже рассеивается напущенный на них магический морок — было бы совсем хорошо. Если у Дали закончились Черные Семена или что там у ее есть — еще лучше. Для людей, скованных магией, они драпали в лес что-то очень уж проворно, практически все, оставшиеся на своих ногах.
Он не мог понять, отчего подхватился ни свет ни заря. Потом только догадался — от тишины.
В расположении войск тишины не бывает, на несколько часов укладываются подремать посменно, бодрствующие тихо беседуют, кони позвякивают сбруей, тихонько говорят пароль и отзыв часовые, обязательно слышны шаги караулов. Такой пронзительно-мертвой тишины просто не должно быть…
А она стояла, такая, что падение сосновой шишки показалось бы громом…
Выпроставшись из-под плаща, Сварог встал на ноги. Ближайшие кони, чьи поводья обвязаны вокруг вбитых в землю острых колышков, стоят неподвижно, как статуи, отсюда видно — то же самое и с остальными конями Медвежьей Сотни. Словно диковинный парк статуй, ни один и ухом не поведет, не шелохнется, не взмахнет хвостом. А поодаль, меж деревьями — неподвижно лежат люди в кирасах и рокантонах, сжимая оружие. Еще один, и еще, и еще… Гланцев словно неодолимый сон скосил.
А чуть поодаль лежали гармы, тоже казавшиеся мирно спящими — бока вздымались, лапы подергивались, как бывает, когда собакам снится, что они куда-то бегут.
Он стоял, положив руку на топор, голова была ясной. Что-то непредвиденное все же произошло, и уж, безусловно, не к добру… Еще один сюрприз противника.
Потом он увидел. Справа из леса на большую поляну тянулись полосы светло-фиолетового тумана, толстая струя разделилась на множество мелких, тянувшихся к лагерю, опутавших и людей, и коней, и гармов, выпустила длинные полосы в сторону часовых, тоже касаясь их голов и тел.
Подбежав к ближайшему часовому, Сварог присел над ним на корточки: жив, никаких сомнений, дышит равномерно. Тряхнул за плечо — бесполезно. Ни с чем похожим он прежде не сталкивался, но откуда это взялось, не сомневался.
Прислушался — нет, ни хруста веток (непривычный к лесу человек непременно парочку бы сломал), ни осторожных шагов. Значит, это не прорыв, никак не прорыв…
Ни с чем подобным он прежде не сталкивался, не смог понять, что перед ним. На черную магию это никак не походит, вот и все, что можно сказать. Выхватив топор, рубанул по ближайшей полосе светло-фиолетового цвета — бесполезно. Она даже не встрепенулась, как бывает со струйкой дыма, если рассечь ее чем-то острым. Он остался совершенно один — он и Доран-ан-Тег…
Огляделся. И увидел место, откуда выползал из леса туман, погрузивший в беспамятство его отряд. Уардах в ста пятидесяти отсюда течет неширокая быстрая речка, и через нее в незапамятные времена перекинут каменный мост, обветшавший, но надежный — поздним вечером по нему и проехала сюда Медвежья Сотня. Гадать, откуда в совершеннейшей глуши взялся капитальный мост, не стоило — он не раз встречал подобное в других местах. Какой-то богатый сеньор, обитавший не так уж и далеко от этих мест, любил здесь охотиться, а чтобы не промочить ножки, переправляясь вброд, велел возвести мост. Что его крестьяне и исполнили старательно, негоже барину мокнуть.
Он побежал в ту сторону, придерживая на бедре чехол топора. Несколько раз пересекал полосы чародейного тумана, но ничего не почувствовал — не действовала на него эта дрянь…
Увидев за рекой, еще довольно далеко отсюда, группу людей, открыто шагавших к мосту, спрятался за дерево. Мост солидный, уардов двенадцати в длину и шириной в четыре — все для удобства охоты. Мост был серый, из тесаных камней, там и сям обросший мхом.