Страница 7 из 21
Когда 22 января Селим приблизился к северным окраинам Каира, от боевого духа солдат Туман-бея не осталось и следа. Многие не явились в свои части. На улицы Каира были отправлены глашатаи, зачитывавшие приказы о том, что все дезертиры будут повешены перед дверями собственных домов. В конце концов Туман-бей сумел собрать под своим командованием примерно 20 000 мамлюкских солдат, кавалеристов и бедуинских ополченцев. Памятуя о горьком опыте Мардж Дабика, Туман-бей отменил запрет на огнестрельное оружие и вооружил своих солдат мушкетами. Также вдоль линии обороны было выставлено 100 возов с заранее изготовленными легкими пушками. Жители Каира всячески старались подбодрить своих защитников и молились за них. Но в день битвы некогда не знавшая поражений мамлюкская армия представляла собой сборище людей, думавших не столько о победе, сколько о собственном выживании.
Сражение состоялось 23 января 1517 года. Как писал Ибн Ийас, это была «жестокая битва… одно лишь упоминание о которой вселяет ужас в сердца мужчин и приводит в страх их разум». Барабаны возвестили начало боя, и мамлюкская кавалерия ринулась на превосходящие силы противника. По словам Ибн Ийаса, произошедшее оказалось еще страшнее, чем поражение на равнине Мардж Дабик. Османы хлынули «со всех сторон, как полчища саранчи… грохот их мушкетов оглушал… их атаки были неистовы». За первый час сражения мамлюкские защитники понесли тяжелые потери и начали отступать. Туман-бей удерживал свои позиции дольше других командиров, но в конце концов и он был вынужден отойти, поклявшись однажды снова встретиться с османами на поле боя[13].
Победоносная османская армия вступила в Каир и три дня грабила город. Беспомощным горожанам, оставленным на милость победителей, оставалось только смотреть, как громят их дома и похищают имущество. Единственным, кто мог защитить их от насилия османских солдат, был сам османский султан, и жители Каира лезли из кожи вон, чтобы продемонстрировать свою покорность новому хозяину. Пятничные молитвы в мечетях, которые раньше совершались в честь мамлюкского султана, отныне благословляли султана Селима, что в исламском мире было одним из традиционных способов признания власти нового правителя. «Да хранит Всевышний Султана, – возглашали имамы, – сына султана, владыку двух суш и двух морей, победителя двух армий, султана двух Ираков, служителя двух святынь, победоносного властителя шаха Селима. О, Аллах, Господин обоих миров, да будет султан навеки непобедим!» Селим Грозный благосклонно принял столь ревностное проявление верноподданнических чувств со стороны каирского населения и приказал своим министрам объявить всеобщее помилование и восстановить общественный порядок.
Султан Селим ждал почти две недели после победы над мамлюкской армией, прежде чем вступить в город. Только тогда жители Каира впервые увидели своего нового властителя. Вот как описывает его Ибн Ийас:
Когда султан ехал по городу, все население собралось, чтобы приветствовать его. Рассказывали, что у него довольно светлая кожа, гладко выбритый подбородок, крупный нос и большие глаза. Он был невысокого роста, а его голову венчал небольшой тюрбан. Он все время поворачивал голову из стороны в сторону, выдавая свой беспокойный и несдержанный нрав. На вид ему было около сорока лет. В нем не наблюдалось достоинства прежних султанов. Он был злобен, кровожаден, вспыльчив, жесток и нетерпим ко всякому несогласию[14].
Селим не мог чувствовать себя в Каире спокойно, пока мамлюкский султан оставался на свободе. Он знал, что, пока Туман-бей жив, его сторонники будут пытаться восстановить его власть. Только смерть – причем публичная – могла похоронить эти надежды. Возможность разделаться со своим противником Селим Грозный получил в апреле 1517 года, когда бедуинский шейх, у которого скрывался Туман-бей, выдал его османам. Селим заставил Туман-бея пройти через весь Каир, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что это действительно свергнутый мамлюкский султан. Шествие завершилось у ворот Баб-Зувайла, где палачи схватили Туман-бея и повесили на глазах у объятой ужасом толпы. Веревка порвалась – некоторые утверждали, что она порвалась дважды, – словно сами небеса не желали дозволять убийство султана. «Когда его душа покинула тело, толпа издала пронзительный крик, – так один летописец описал потрясение людей от увиденного. – Никогда в прошлом правителя Египта не вешали на воротах города, никогда!»[15]
Но для османского султана смерть Туман-бея была поводом для празднования. Покончив с династией мамлюков, Селим завершил завоевание их империи, и отныне все их земли и богатства перешли к его собственной династии. Он расширил границы Османской империи, добавив к ней Сирию, Египет и аравийскую провинцию Хиджаз, и теперь мог вернуться в Стамбул триумфатором. Завоевание Хиджаза имело особое значение. Эту провинцию почитают колыбелью ислама, поскольку именно здесь, в Мекке, пророку Мухаммаду были ниспосланы первые откровения Корана, и он создал первую мусульманскую общину. Отныне Селим присовокупил к своему титулу султана официальный титул Служителя и Хранителя двух святынь ислама: Мекки и Медины. Эти завоевания сделали Селима правителем величайшей исламской империи в мире.
Перед отъездом из Каира Селим захотел посмотреть представление одного из знаменитых египетских театров теней – кукольного театра, где используются освещенный экран и плоские марионетки. Селим наслаждался спектаклем в одиночестве. Кукольник показал ему сцену повешения султана Туман-бея на воротах Баб-Зувайла. Когда веревка порвалась во второй раз, османский султан «нашел зрелище очень забавным. Он дал кукольнику 200 динаров и подарил бархатный плащ. "Когда мы поедем в Стамбул, ты поедешь вместе с нами, чтобы показать это представление моему сыну", – сказал ему Селим»[16]. Через три года его сын Сулейман унаследовал османский трон и все мамлюкские земли, покоренные отцом.
Завоевание османами империи мамлюков стало ключевым поворотным моментом в арабской истории. Судьбоносная битва на равнине Мардж Дабик ознаменовала собой конец Средневековья и начало современной эпохи в арабском мире. Впервые после возникновения ислама арабами стали править из неарабской столицы. Первая мусульманская халифская династия Омейядов (661–750) имела своей столицей Дамаск. Аббасиды (750–1258) правили величайшей мусульманской империей своего времени из Багдада. Основанный в 969 году Каир служил столицей не менее чем четырем династиям до прихода к власти мамлюков в 1250 году. Но начиная с 1517 года арабам пришлось подчиняться правителям, находящимся за пределами их земель, и эта политическая реальность стала одним из определяющих факторов современной арабской истории.
Как бы то ни было, переход из-под мамлюкского под османское господство оказался не столь тяжким, как многие изначально опасались, наблюдая за кровавыми завоеваниями Селима Грозного. Тюркоязычные чужеземцы правили арабами начиная с XIII века, и османы оказались во многом похожи на мамлюков. Элиты обеих империй вели происхождение от христианских рабов. Обе империи были бюрократическими государствами, соблюдавшими законы шариата и защищавшими исламские земли от внешних угроз благодаря сильным армиям. К тому же в то время было слишком рано говорить о какой-либо «арабской идентичности», которая могла бы заставить народ воспротивиться «иностранному» правлению. До наступления эпохи национализма идентичность арабов была связана с их родным племенем или городом. Если арабы и идентифицировали себя в более глобальном плане, то скорее на религиозной, чем этнической основе. И поскольку большинство арабов были суннитами, османы оказались для них вполне приемлемыми правителями. Тот факт, что административный центр переместился из арабских земель в Стамбул – город на стыке Европы и Азии, мало волновал людей того времени.
13
Там же, 137–139.
14
Там же, 140–43.
15
Wiet, Journal d'un bourgeois du Caire, 171–172.
16
Там же, 187.