Страница 15 из 29
— Михайлюк, свет поубавь.
И белая яркость стала не так сильно резать глаза. Четыре силуэта теперь были различимы. У двух было по автомату, третий носил тяжелый яркий фонарь. Четвёртый, который, судя по всему, руководил всем этим парадом, был вооружён пистолетом Макарова. Держал он своё средство обороны в левой руке, явно предварительно сняв с предохранителя.
Старшему было на вид не меньше сорока. По выправке было видно, что он военный. Тёмные волосы, седые виски, щетина. И необычно опрятный для этих условий вид одежды. Остальным было не больше двадцати пяти, и выглядели они так же по уставу.
— Кто такие? — старший наконец прервал небольшую паузу.
— Гражданские, — Роман поднял руки вверх, после чего так поступили и остальные. Какого-либо желания шутить не было, ведь у незнакомцев, судя по всему, принадлежащих к числу военных, было в руках заряженное оружие.
— Что здесь забыли?
— Пытаемся выжить.
— Откуда про это место узнали?
— Когда-то давно на прогулке увидел, — Матвей морщился от света, что бил в глаза.
— Как думаешь, Михайлюк, правду говорят? — старший усмехнулся.
— Так точно, товарищ майор, — солдат от обращения вздрогнул. — Правду.
— Сколько всего вас? Трое? — мужчина, улыбнувшись ответу своего подчинённого, обратился к Матвею.
— Нет, — Роман решил сам продолжить вести диалог, показывая, кто из них лидер. — Восемь.
— У меня есть предложение. Взаимовыгодное. Но не для всех восьмерых.
Майор, которого, как оказалось, зовут Илья Фоменко, был предельно краток, но определённых подробностей при своей речи не упускал, однако и всех карт одновременно открывать не стремился. Он рассказывал, что в их бункере есть места и припасы для шестерых, но на вопросы относительно того, как все тут выживают, лишь усмехнулся.
Для Романа, как для неформального лидера группы, подобная возможность выжить была одновременно и манной небесной, и самой настоящей пыткой. Он прекрасно понимал, что если места действительно так хороши и безопасны, как-то описывал Фоменко, то за них стоит цепляться зубами. Основная проблема заключалась в том, что мест на восьмерых всего шесть. Кому-то придётся от выигрышного лотерейного билета отказаться, причём вряд ли на добровольной основе. Жить хотелось всем, в том числе самому Коршунову.
Ввиду того, что гадкое чувство, близкое к чрезмерной настороженности, до сих пор не отпускало молодого человека, он не откидывал вероятности того, что военные и сами выживают как могут, поэтому в грабеже таких же выживших бедолаг не видят ничего плохого. Неизвестно было, сколько их всего было по всему бункеру. Однако против этой догадки было два момента: у троицы не отобрали их оружия и их до сих пор под страхом смерти не повели к остальной части команды.
Принимать самолично решение, кого вести за собой, Роман, как он сам считал, не имеет морального права, поэтому решил вынести этот вопрос на общий суд, предупредив об этом майора. Тот подобный подход даже поощрил тем, что трёх бойцов выделил на «защиту целостности отряда».
Путь к стоянке занял меньше времени, чем дорога к бункеру. Было издали видно, что что-то там шло не так. Все и без того были напряжены, а увидев военных и вовсе, казалось, начинали ломаться. Одна из машин была заведена, у её дверей стояли Сергей и Фатима. Матвей, понимая, в чём дело, словно злорадствуя, ухмыльнулся. Все стояли на месте. Константин держал один пистолет, Сергей — второй. Трое солдат почти синхронно сняли с предохранителя свои АКС74У.
Фатима села за руль, на пассажирское сидение рядом с ней упал Сергей. Он продолжал целиться. Константин не решался выстрелить. Как только девушка начала сдавать назад, он, стиснув зубы, нажал на спусковой крючок. Раздался громкий хлопок, за которым последовал женский крик. Это была Фатима. Роман попытался броситься к ней, но в последний момент его крепко обняла Лиза, пытаясь остановить.
Сергей мигом вышел из машины, но выстрелить не успел — короткой автоматной очередью его свалил с ног Михайлюк. Мир Романа, как казалось ему самому, встал. На короткое мгновение он словно оглох, после чего, осторожно оттолкнув Лизу, всё-таки подбежал к Фатиме. Он даже не пытался вытащить девушку, понимая, что это не имеет смысла. Она ещё дышала, а когда молодой человек сжал её руку — едва заметно улыбнулась. Было в её глазах что-то зловещее…
— Рома, — Марина положила молодому руку на плечо.
— Что вы наделали? — ловким движением Коршунов избавился от прикосновения.
— Они пытались угнать машину, — продолжила девушка.
— Я не верю, — он продолжал смотреть на возлюбленную.
— Дурак, — словно из всех оставшихся сил заключила последняя упомянутая, прикрыв глаза.
— Марина не врёт, — вступилась за девушку Лиза.
— Вспомни, о чём я тебя предупреждал, — дал о себе знать и Матвей.
Рома отпустил руку девушки. Та в последний раз вздрогнула. Молодого человека словно перекосило. Действительно странно было осознавать всю правдивость выражения, что от любви до ненависти действительно был лишь шаг. Он обнял Фатиму, после чего вытащил её из машины и положил к дереву. На одежде осталась кровь, на которую Роману было плевать.
— Нам есть куда припарковать машины? — спросил он у одного из солдат.
— Я покажу, — ответил тот.
— Водить умеешь?
— Умею.
— Тогда за руль.
Эмоциональное состояние у всех было, мягко говоря, странным. Сначала гнев и страх от действий членов собственной команды, затем ступор от вида живых и вооружённых военных, после — удивление от переменчивого поведения Ромы и от спокойствия Матвея с Александром. С этой всей палитрой они смотрели то друг на друга, то на незнакомые лица.
Доверия к военным пока было мало, однако приказ Романа сесть по машина все выполнили без лишних вопросов. Когда оба автомобиля отъезжали, Фатима уже не дышала, а брат её продолжал тихо стонать. Роману его жалко не было вовсе, но всю историю услышать хотелось от каждого. Особенно от Константина, который даже не знал, где лежит оружие.
Военные вывели автомобили на грунтовку, где уже были явно свежие следы от шин. Ветер продолжал усиливаться. Благодаря нему шум моторов не сильно выделялся среди других звуков. Вскоре машины остановились под довольно большим нависающим камнем. Краем глаза Рома заметил, что сбоку огромной кучей лежит маскировочная сеть. Он понимал, что сюда, если компактно парковаться, спокойно можно поставить как минимум пять УАЗиков.
Прислушиваясь к совету солдат взять только самое необходимое, шестёрка покинула автомобили. Вход был замаскирован под кучу досок и вёл непосредственно не в недостроенную часть бункера, а во вполне себе обжитую. Все и каждый удивлялись как наличию электричества, так и чистоте внутри.
— Я вижу, вы решили принять предложение, — встречающий компанию Фоменко улыбнулся.
— Двое наших товарищей решили уйти добровольно, –Роман попытался улыбнуться в ответ, но получилось нечто одновременно печальное и безумное.
— Я думаю, свои организационные проблемы вы решите сами, — майор подошёл ближе. — Но в здешние, хотите вы того или нет, придётся вникать всем. Кстати, ни слова не было о том, что тут будет ребёнок, — он посмотрел на Лизу.
— Она останется с нами в любом случае, — Роман вступился за девочку, ожидая самого гадкого исхода.
— Никто и не собирался её никуда гнать, — Фоменко буквально расплылся в доброй улыбке. — Мои бойцы где-то находили детские игрушки.
Здесь, после всей пережитой разрухи, было чертовски непривычно. В хорошем смысле. Сначала удивляло то, что здесь был свет. Затем — царивший в каждом углу порядок (особенно он радовал Марину). Самым прекрасным потрясением была не просто вода, а горячая вода. Стоять в душевых долго было не положено, но те минуты, что довелось там провести, были действительно райскими.
Фоменко оказался не таким суровым человеком, которого всеми силами старался из себя строить. Он приказал разобрать кладовую и обустроить там комнату Марине с Лизой, аргументируя это тем, что нигде больше дамы не будут иметь возможности жить отдельно. В принципе, обустраивать было не сложно — достаточно было принести туда две кровати и какую-то старую тумбу, оставив полки на стене под вещи, которых толком и не было.