Всесильный

— Скорее всего, Уильям хотел, чтобы я тебе припугнул, но этого теперь не хочу сам я. Быть может, мы можем быть друг другу полезны.

— Ага, — ведьма расплылась в улыбке. — Я поняла. Ты ищешь письма. Боги никогда не обманывали меня, тебя я и ждала.

В ответ Самаэль мог лишь улыбнуться. Хиггинс, мать его, что-то знал, но сам лезть в это не хотел. Ведьма отошла к полкам, забитым папками и книгами, откуда не с первой попытки вытащила издали какую-то старую коробку. Она подошла к рабочему столу и резко смахнула с него на пол какие-то травы и листья, а на их место поставила ту самую коробку. Сняв с неё крышку, ведьма быстро нашла небольшой старый конверт с восковой печатью, после чего протянула его Самаэлю. Тот подошёл ближе и принял его, но, вспоминая Агату, сразу открыть не решался.

— Я уважаю жизненный путь истинных, — честно призналась ведьма. — Мы друг без друга не сможем выжить, так уж сложилось. Я вижу, что на твоём пути совсем недавно была ложь. Не знаю, много ли я прошу, но не стоит ждать от меня обмана.

Ваторе в ответ смог лишь улыбнуться. Убедила. Он аккуратно открыл конверт, после чего вынул из него совсем крошечный кусок папируса. Символы на нём были непонятны вампиру, но этот клочок превратился в пепел так же быстро, как и злосчастная записка Кристофера Прайса. Но тут хотя бы что-то ощущалось.

Самаэль чувствовал, как трансформируется в свою истинную форму, отчего быстро выскочил на улицу. Ведьма проследовала за ним. Под лунным светом вампир казался ей невероятным, никогда ранее она подобного не видела. Она внимательно наблюдала за Ваторе. Сам же Самаэль ощущал, как силы переполняют его. В какой-то момент он не сдержался и зарычал, да так, что с ближайших ветвей улетели, недовольно каркая, вороны. Ведьма лишь заулыбалась — для неё это явление было воистину волшебным. Вампир же понимал, что ему хочется одного: убить. Он долго скользил взглядом по женщине, после чего решил попросту исчезнуть. Самаэль пулей выскочил в лес, где быстро напал на след оленя. У бедного животного не было ни малейшего шанса.

Чувства вампира успокоились, и тот принял вновь свой человеческий лик. Он скинул мёртвую тушу оленя в горную реку, после чего решил, что стоит вернуться к ведьме. Та ждала. Странное ощущение силы Самаэль испытывал не в первый раз, и ему это безумно нравилось. Он чувствовал себя действительно всемогущим. Вампир был уверен, что без труда вырвет вековое дерево из земли, что разобьёт любую стену. И, что главное, за это ему ничего не будет. Ни одно живое и мёртвое существо не сможет никак навредить истинно высшему вампиру. Это было прекрасно.

Ведьма первым делом представилась. Эделия. Сорок лет на вид соответствовали её настоящему возрасту. Она помогала людям просто так и предупреждала, что ступи они на поганую дорожку — тотчас же все успехи пойдут на спад. И не врала, ведь заклятия подбирала, что называется, заковыристые. Самаэль же вызывал у неё восторг не только как у ведьмы, но и как у женщины. Красив, силён, могущественен. И, что немаловажно, выше этого восторга стояло только уважение. Эделия прекрасно понимала, что Ваторе прошёл длинный жизненный путь и видел столько, сколько никогда не суждено будет повидать ей самой.

Практически всю ночь они разговаривали, и вампиру от этого становилось легче. Ведьма прознала о его светлой грусти по смертной, и старалась это состояние облегчить. Эделия была не только прекрасным целителем и заклинателем, но и психологом. Она была очень благодарно Самаэлю за то, что он открылся, и благодарность эту могла выразить. Часы общения тоску Ваторе перемещали из положения «грустно» в положение «я правильно поступил». Конечно, Самаэль и сам это понимал, но, когда мнение кто-то разделял, принять потерю было проще.

Было и немало загадочных слов. Когда умолкал после своих рассказов Ваторе, ведьма принималась за свои. Неоднократно она упоминала, что смертную он выбрал не ту, которая ему отведена. Конечно, часть этих фраз Самаэль переводил в разряд попыток его ещё больше утешить, но где-то в глубине души понимал, что Эделия любое своё слово говорит не просто так.

К утру, когда под деревянной дверью ведьмовской избы появился первый человек Ваторе исчез. Он не навестил Уильяма с его женщиной, толком не попрощался с горным воздухом, расплатился за гостиницу уже далеко от этого прекрасного места электронным переводом. Ему отныне помочь мог лишь один человек, ради которого предстояло погрузиться в городской смог и блеск витрин. Чарли.

Чарли Баннетт владел комиссионкой в густонаселённом районе мегаполиса. Не всегда его дело было прибыльным, но за счёт своих несколько сверхъестественных контактов он умудрялся держаться на плаву. Были и голодные времена, и просто тяжёлые, но дело своё мужчина не бросал. Среди его знакомств был и Самаэль, свели их именно письма. Ваторе некоторое время за Чарли даже переживал, но быстро понял, что если тот до сих пор жив, то явно способен за себя постоять и знает, как это правильно делать.

Вновь стоя на пороге старой комиссионки средь бела дня, вампир прислушался. Помимо Чарли внутри был ещё кто-то живой, чего Самаэль не боялся. Он вошёл в помещение и улыбнулся хозяину. Тот подобному гостю был только рад, ведь знал, что несёт за собой вампир не только интересные байки, но и, скорее всего, деньги. Просто так Чарли никто не навещал, он давно уже это понял.

Самаэль в знак приветствия протянул мужчине руку, и тот её пожал. Они отошли в сторону. Чарли то и дело поглядывал на клиента, который крутился в его владениях всего один. Не потребовалось ни слова, чтобы Баннетт вытащил из-за прилавка целый ящик и поставил его наверх. Ваторе принялся в нём рыться, но было пусто. Одна лишь макулатура.

— Я не смыслю в ваших бумагах, — пожимал плечами Чарли.

Самаэль мог лишь кивнуть в ответ. И понимать, что Баннетт может темнить, что ставило его в крайне невыгодное положение. Вампир прислушивался к сердцебиению своего собеседника, задавая ему вопросы, и стоило его сердцу забиться чаще, как Ваторе готов был поймать его на свой крючок. Больше всего Чарли боялся, что его зачаруют, и Самаэль это прекрасно знал. Достаточно было лишь пригрозить, дабы понять, что Баннетт действительно ничего не знает.

Стоило лишь проснуться желанию искать эти чёртовы письма вновь, как в этих самых поисках возник тупик. Вампиру это не нравилось. Не нравилось ему и бегать куда-то наугад. Но выбора не было, ведь только этот самый «наугад» и оставался. Конечно же, ещё был и Вито, но тот был не обязан помогать.

========== Глава 10. Новое занятие ==========

План «наугад» Самаэлю не нравился и никуда его не приводил на протяжении нескольких недель. В конечном итоге Ваторе каждый раз возвращался к одному и тому же городу, поднимался к смотровой над ним ночью и созерцал. Без бьющегося сердца рядом было даже как-то грустно, все они находились где-то внизу и суетились. Одно из них принадлежало Марте. Мелкое зверьё, что водилось рядом, не решалось выползти к вампиру, опознавая в нём хищника.

Становилось скучно до такой степени, что выход к людям превращался не в каторгу, а в будний день. Практически каждый вечер Самаэль встречал себе подобных, и многие из них перед ним буквально выстилались. Подобное тешило вампирскую гордость. Он мог позволить себе зачаровать человека и укусить его. Кровь несла уже не столько питательную ценность для старого вампира, сколько наслаждение. Он довольствовался каждой каплей, ведь не пил из кого попало. Каждая его жертва была опрятна и обладала своим приятным запахом. Что главное, вампир за своим тёмным деянием ни разу не попадался.

Очередным утром, спустившись в сам город со смотровой, Самаэль расположился в небольшом, но достаточно уютном ресторанчике, имевшим, как ни странно, свою звезду «Мишлен». Вампир это место любил, а кухня здесь, что также не вызывало никакого удивления как минимум из-за вышеописанного фактора, была достойна внимания. Разумеется, вместе с полученной звездой здесь успели повысить цены. Самаэля этот момент не смущал, в деньгах он не имел особой нужны.