О любви

– Ой, как же вы очаровательно смотритесь, – воскликнула она. – Какие молодцы. Простите за нескромный вопрос, сколько лет вы вместе?

Он скосил взгляд на ее пышный бюст и глубокий вырез блузки, намекавший на отсутствие лифчика. Потом задумчиво сдвинул к носу развесистые щетки седых бровей и, помолчав немного, ответил:

– Сколько, сколько… так долго, что я и не помню сколько.

А его спутница зажгла глаза-фонарики, растянула губы в кокетливой улыбке и нарочито капризным голосом проворчала:

– Ну, как же ты не помнишь, забыл, что уже полтора года прошло, как мы золотую свадьбу открутили.

Прохожая еще больше разулыбалась и в восторженном жесте подняла вверх большие пальцы обеих рук.

– Вот здорово, вот молодцы, – воскликнула она. – Дай вам бог доброго здоровья и успехов во всем еще на долгие лета.

Она послала воздушный поцелуй и, помахав рукой, убежала.

А старики перебросились веселыми взглядами, крепко прижались друг к другу и, подождав пока прохожая скроется за деревьями, громко и радостно засмеялись.

Чему? А тому, что были счастливы. Хотя и познакомились совсем недавно – на танцевальном вечере в клубе «Тех, кому 50+». Впрочем, какая разница где? Существенно то, что каждому из них было далеко за 70, причем, с бо-о-льшим плюсом.

Разочарование

Самолёт пропорол облака, и в иллюминаторе появилась земля. Незнакомая и долгожданная, трудная и многообещающая.

Среди встречавших мелькнули родные лица. Как повзрослела дочь, как зять раздался вширь, заматерел. А это еще кто? Неужели тот годовалый малыш, внук, заснувший тогда у него на руках в Шереметьеве?

Объятия, поцелуи, слезы на глазах.

Но что-то было не так. Он огляделся, пристально посмотрел на дочь.

– Где же мать? – спросил с тревогой. – Почему не приехала, что с ней, заболела? Или просто опаздывает?

Дочь отвела глаза в сторону, стала изучать вывеску на стене. – Странно, что твой самолет запоздал, – сказала она, – вроде бы, и погода здесь нормальная. Наверно, это у вас там вылет не давали.

– Нет, ты скажи, что случилось, – снова, пытаясь унять волнение, спросил он дрожащим голосом, – Что-то ты такое от меня скрываешь, а?

Дочка снова помолчала, потом взглянула на опрокинутое лицо отца и неохотно ответила, цедя слова сквозь зубы:

– А что мама? Она в порядке, у нее все вокруг хорошо. Встречать тебя не приехала, так как теперь она очень занята.

Сердце екнуло, больно защемило. Вот оно что, вот почему так давно от нее не было писем, вот почему она не отвечала на его телефонные звонки.

А чего он, собственно, хотел? Шесть лет тянул резину, не ехал, сомневался, колебался. Вот она его и не дождалась, нашла другого. Так ему и надо, размазне, недотепе, неудачнику.

Теперь он остался один, одинокий, несчастный, жалкий. В новом незнакомом мире, где все было другим: хлеб и помидоры, соль и сахар. Даже осколок луны висел не тем боком, и Большая медведица смотрела не с той стороны.

А все-таки жизнь продолжалась.

Однажды, когда он вышел из подъезда своего дома, к нему подошла соседка, с которой до этого он просто раскланивался.

– У меня для вас интересное предложение, – сказала она. – Не хотели бы вы съездить на море, на экскурсию? Есть лишнее место, мое. Не получается мне поехать, хотя я и деньги уже сдала.

Оказывается, именно в эти дни мне надо у сына с внучкой сидеть.

Она вопросительно смотрела на него, а он ничего не отвечал, по своему обыкновению колеблясь и сомневаясь.

– Да вы можете не спешить с ответом, у вас еще есть время, эта поездка будет только через полтора месяца.

Потом она игриво улыбнулась и добавила:

– Кстати, я должна была ехать с подругой. Очень милая женщина. Вы с ней можете познакомиться, мой билет у нее. Я и телефончик дам.

«А действительно, почему бы не поехать?» – подумал он и записал номер.

На следующий день позвонил и услышал приятный женский голос.

Да, приятельница говорила о нем. Да, она отдала ей свой билет, вот он лежит под стеклом на письменном столе. Когда его можно получить? В любое время. Куда за ним заехать? Ой, к сожалению, это не так просто – она живет у сына, далеко, автобусом не добраться. Впрочем, если он хочет, она может его отправить по почте, на следующий день, наверно, и придет.

Что-то в голосе этой женщины было доверительное, теплое, располагавшее к беседе. Не хотелось класть трубку на рычаг и отключаться.

Они разговорились. Он рассказал о себе, пожаловался на неустроенность и одиночество. Она в свою очередь рассказала о себе – в той жизни, как и он, работала конструктором в почтовом ящике. Увы, жизнь с мужем не сладилась, разошлись. Так часто бывает: если в той жизни уже была трещина, то в новой сосуд совсем лопается.

На следующий день он позвонил ей снова, через день еще, потом стал звонить каждый вечер. Ровно в 10 часов он набирал ее номер, она тут же оказывалась у телефона, и было понятно, что ждет его звонка.

Они говорили обо всем – о наводнении в Бангладеше, о теракте в Египте, о концерте Мадонны. И не могли оторваться друг от друга, говорили, говорили. Незаметно перешли на «ты».

Они рассказывали друг другу, как провели день, что делали, куда ходили. Если он где-то задерживался, то начинал нервничать и торопиться, чтобы успеть во время ей позвонить. С утра он думал, что скажет ей вечером, о чем спросит, о чем расскажет, и не мог заснуть, не пожелав ей спокойной ночи.

Однажды он застрял в дороге, когда ехал домой, и позвонил позже обычного.

– Что случилось? Куда ты пропал? – спросила она взволнованно. – Я так беспокоилась, не знала, что делать, где тебя искать.

В другой раз, наоборот, ее телефон не отвечал. Она не подняла трубку ни в 10, ни в 11, ни в 12. Полночи он не находил себе места, не спал, волновался, ревновал. А оказалось, что она ездила к заболевшей сестре, долго ждала автобуса и приехала домой в час ночи. И очень переживала, что не могла сама ему позвонить и сообщить об этом.

Думали ли они о встрече? Ну, конечно. Несколько раз о ней договаривались, но каждый раз что-то мешало. То у нее разбаливалась голова, и она не решалась выйти из дома, то ему неожиданно приходилось ехать по каким-то неотложным дочкиным делам. И они все переносили и переносили свое свидание. Пока до их совместной поездки не осталось несколько дней. Какой уж теперь был смысл специально встречаться?

И вот пришло это утро. Он рано встал, тщательно побрился, одел свой лучший выходной костюм, белую сорочку, галстук, причесал остатки волос. И, глядя на себя в зеркало, с волнением думал, как она воспримет его лысо-седую голову и сутуло-горбатую спину.

Приехал задолго до назначенного срока.

Никого еще не было. Он постоял немного у дома, куда должен был прийти автобус, потом пошел бродить по ближайшим переулкам, еще и еще раз продумывая детали предстоящей встречи.

Накануне они подробно о ней говорили.

– А ты уверен, что мы узнаем друг друга? – спросила она с шутинкой в голосе.

– О, я узнаю тебя сразу же, не сомневайся, – ответил он, улыбаясь. – Даже если там будет тысяча женщин. Мне кажется, мы знакомы десятки лет.

– Вот это ответ настоящего мужчины, – усмехнулась она, – И все-таки, давай договоримся. Я буду, пожалуй, в бежевом брючном костюме. И еще возьму серую спортивную сумку, повешу через плечо. А ты?

– Я? – Он задумался. – Даже не знаю. Ну, хорошо. Пусть у меня будет черная дорожная сумка и, давай-ка, я возьму в руки газету.

Он посмотрел на часы – оставалось 19 минут до их встречи – и заторопился назад к месту прихода автобуса.

Еще издали он увидел небольшую группу людей, толпившихся у большого туристического автобуса и громко разговаривающих.

…То, что это была она, он понял сразу. По тому самому бежевому костюму, о котором она говорила.

Но это, конечно, была не она.

У входа в автобус стояла пожилая седая женщина с бесформенной сутулой фигурой и крупными чертами морщинистого лица с густо и неловко наложенной косметикой. Она тоже его заметила и сначала порывисто к нему бросилась. Но, сделав несколько шагов, неожиданно остановилась.