Страница 28 из 37
— я это за всех говорить не могу, а сам отработаю ей-ей! Уговорю двух капитанов летунов. Недавно разбудили, на счёт дроидов тоже поговорю, могу даже с иностранцем поговорить.
— Не, иностранец нам тут не нужен, лишние глаза ни к чему, хватить капитанов.
— А теперь к делу.
— Ректификационную колону, я вам сделаю. — Начал Ганс.
— Ректи… чего?
— Не тупи Петренко, ректификат ни разу, не пробивал? Перегонный аппарат с разделением по фракциям.
— А-а.
— Ёмкости тоже, соковыжималка за тобой Сергей.
— Не проблема, сделаем шнековый, как для помидоров, типа мясорубки, привод я уже присмотрел. Надо только самой водоросли разобраться, может вообще, бродить не будут. Да и дрожжи где-то найти нужно.
— Проблема есть, — Продолжила Татьяна. — Сахар там есть выделить мы его можем, на первых парах с этого и начнём, а вот с белком хуже, он не растворим, похож на белок пшеницы, и земные дрожжи его есть не будут, надо химичить. Я посмотрю по базам в голове, что-то крутилось.
— Какой белок, водка же пшеничная есть!
— Эх, Петренко, водка она хлебная, а пшеничной её маркетологи обозвали, или, кто вместо них тогда был, её изо ржи делают, а на пшенице только настаивать можно. Пропаганда и лапша на уши! И правильно не пшеничная, повторяюсь, а хлебная. Ошибки перевода, однако.
— Ладно, вот вы такие умные, а сколько вы можете мне выделить водоросли, Николай даже сто грамм не дал. — Мы переглянулись и хором засмеялся.
— Тебе тонну хватит, только забирай сегодня, а то завтра следим. — Петренко непонимающе закрутил головой. — А посмотреть можно? — пошли.
Все встали и дружно начали одевать, респираторы и выходить на берег протоки. Подошли к бережку, там стояло пять полтора кубовых контейнера. Петренко подбежал, сделал пару кругов, на его немой вопрос, открыли. Он долго смотрел, потом начал копаться, а потом выбирать, достал откуда-то пластиковый мешочек и стал в него складывать, что, бормоча. Так перебрал все пять, и только потом вернулись.
— И что это было? — Спросил я его.
— Понимаешь, какое дело, у вас весь виноград белый, но в нём попадается красный, это прям находка! — и развернул мешочек. И, правда, там лежали крупная, тёмно-фиолетовая водоросль. Он осторожно взял одну положил в рот и разжевал, Мы с ожиданием смотрели ему в рот.
— Супер, а вкус! И самое главное она крупнее. Можно под неё отдельную емкость подобрать, и развести.
— Можно.
***
На следующий день работа закипела, Петренко окучивал вместе двумя капитанами грядки, Татьяна варила сок, мы с Гансом дули в стекло. Сначала выдули обычный перегонный куб из двух стеклянных труб. Потом к нему перегонную ёмкость литров на двадцать и да ёмкость для брожения с водяным затвором и крышкой. Повозились с мясорубкой-соковыжималкой, но к вечеру сделали. Дальше дрожи, ну дрожжи.
С дрожжами целая история, но не было у нас дрожжей, взять негде, решили использовать дикие. Дикие они должны жить на винограде фруктах овощах, в почве, ага у нас дикий стерильный песок. Поэтому по началу, ничего бродить не собиралось ни под каким видом. И наверно неделю сахарный раствор, бедующей бражки стоял не шелохнувшись. Стали делать небольшие пробы, подготовили десятка две склянок с сахарным раствором и `издевались' над ними. Настригли травинок на нашем газоне, там же взяли земли, в некоторые пробы тупо поплевали, травинки измельчили, растерли несколько свежих стручков гороха, настригли всякой травы, поначалу вылили из синтезатора какой-то сладкой воды, а потом уже добавили сахарный раствор, который Татьяна получила из водорослей, вспомнили, нужна подкормка, как и всем растениям удобрения. Тут Татьяна долго химичила с пищевым синтезатором. Пошли и альтернативным путём.
Выдавили помидор, поплевали и приготовились ждать. Потом я походил по огороду. Нашёл арбуз, принёс, половинку мы по-честному съели, а вторую выдавили в тазик с заготовкой. Уже ночью запустили соковыжималку и выдавили литров десять сока. Уже на следующий день пошли проверять закваску. Арбузно-помидорная закваски пошла! Как, впрочем, и остальная. Долго конечно, неделю точно подходила. Чуть отлили, смешали с небольшим количеством сока. Потом пришла Татьяна раскритиковала, сказала сок надо, наверно варить.
— Конечно мы ж водоросль на сковородке, тушим и ничего. Живот не пучит.
— Да, давай поварим.
Ну, мы раскочегарили, Татьяна ходила, пробовала на зуб, мешала в мензурках и пробирках, солила, химичила. Потом сказала `всё, хорош'. Остудили, заквасили, помешали потом ещё. Короче с Гансом пошли мешалку делать, что-то типа наших советских стиральных машин. Сделать то сделали, но закваска и так пошла. Пока бродила первая закваска, бродила бурно она четыре дня, мы надавили тону сока, и потихоньку его вываривали. И да сделали, всё-таки, ректификационную колону.
А потом ответственный момент, Петренко сбежал с грядок, да он давно оттуда сбежал и вместо мотора крутил соковыжималку, не, грядки мы все по утрам окучивали, и из челнока народ прилетал на отработку.
Ну вот, стоит Петренко, из тонкой трубочки, выходящей из холодильника, капает в его личную рюмку, а как вы хотели каждый персонально себе изготовил.
Так вот капает туда, а радом стоит Петренко приплясывает от нетерпенья. В какой-то момент он не выдержал и махнул первые пятьдесят грамм, застыл с открытым ртом. Мы поняли всё труп, отравился. Тот, сорвался, закружился, замахал рукой, я подсунул ему стаканчик с водой, тот запил крякнул.
— Крепка зараза!
— Живой?
— А як же ж!
— На огурчик,
— Не я так! Ура! получилось. Эх, запою! — народ зааплодировал.
Подождали, пока побольше, накапает. Разбавили, разлили `хрюкнули', захрустели свежими огурцами.
— Ну, вот жизнь то налаживается!
— Народ, а гитара у кого есть!
— Ну, ты выдал, где мы, а где гитара!
— А глюкофон?
— Глюков ты уже наловил, а фон мы тебе щас поправим. Ха-ха-ха.
— Э! стоп. Глюкофон, это музыкальный инструмент из газовых баллонов делается.
— И где тут ближайший газовый баллон, щас спою. Ха-ха-ха
— Ну, вот народ давай серьёзней, Глюкофон и из стекла можно сделать это же сфера, приплюснутая сантиметров 25 — 30 и с отверстием посередине. И ещё там вырезаны лепестки.
— Вот тебе и будет задание. Пока не сделаешь, не наливаем.
— Эээ так не договаривались!
— И чо, протокола даже не было?
— Бу-га-га — все грохнули смеяться.
Потом ещё накапало, потом еще. Народ запел, и гитара уже была не нужна…
Ой, мороз, мороз, не морозь меня,
Не морозь меня, моего коня,
Не морозь меня, моего коня.
У меня жена, ой, красавица,
Ждёт меня домой, ждёт печалится.
Ой…
Я вернусь домой на закате дня,
Обниму жену, напою коня,
Обниму жену, напою коня.
Ой, мороз, мороз, не морозь меня.
Потом продолжили.
Эх, дороги…
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян,
Знать не можешь
Доли своей,
Может, крылья сложишь
Посреди степей.
Вьется пыль под сапогами — степями, полями.
А кругом бушует пламя
Да пули свистят.
Эх, дороги…
Пыль да туман,
Холода, тревоги
Да степной бурьян.
Выстрел грянет,
Ворон кружит…
Твой дружок в бурьяне
Неживой лежит.
А потом ещё.
Дойче зольдатен, унтер официрен
Ой лёли лёли А- ха ха.
Не правильно вы поёте вмешался Ганс И выдал свою версию:
Вен ди зольдатен
дурш ди штадт марширен
Офнен ди медхен
Ди фенстер унд ди тюрен
Ай варум, ай дарум,
ай варум, ай дарум
Ай блёс вен ден
чин-да-ра-са,
бум-да-ра-са-са,
Ай блёс вен ден
чин-да-ра-са,
бум-да-ра-са-са.
Цвай фарбе тюшер,
шнауцбарт унд штерне
Херцен унд кюссен
ди медхен ист цу герне
Айне флаше рот вайн
унд айн штюкен братен
Шенкен ди медхенн
ире зольдатен
Венн им фельде блицен