Страница 12 из 13
Не вызывает сомнений, что возложение может представлять собой соглашение между должником и третьим лицом, в соответствии с которым третье лицо (являясь должником в этом конкретном соглашении) обязуется исполнить обязательство, существующее между должником и кредитором. Действительно, исполнение, предложенное третьим лицом за должника при возложении исполнения, предполагает наличие выраженной воли последнего. Исследователи отмечают, что ст. 313 ГК РФ позволяет выделить такие субъективные основания исполнения обязательства третьим лицом, как воля должника на исполнение его обязательства третьим лицом; воля третьего лица на исполнение обязательства должника; воля кредитора на принятие исполнения обязательства должника третьим лицом[76].
Возникает вопрос о возможности использования такого соглашения с применением конструкции договора в пользу третьего лица. Анализ норм позитивного права приводит к выводу, что такую конструкцию невозможно рассматривать с точки зрения договора, заключенного в пользу третьего лица, во взаимосвязи ст. 313 и 430 ГК РФ. При заключении договора в пользу третьего лица (кредитора в данном правоотношении) у кредитора возникло бы право требовать от третьего лица исполнения в свою пользу, равно как и право отказаться от получения исполнения по такому договору. При возложении исполнения обязательства, в отношении которого допускается такое возложение, на третье лицо, кредитор не имеет права требовать исполнения от третьего лица и, в соответствии с положениями п. 1 ст. 313 ГК РФ, не может отказаться от принятия надлежащего исполнения. Более того, должник и третье лицо могут в любой момент расторгнуть соглашение о возложении исполнения обязательства, вне зависимости от волеизъявления кредитора, в отличие от правил, закрепленных нормой о договорах в пользу третьего лица. Форма соглашения о возложении должна удовлетворять общим требованиям о форме сделок и не связана с формой договора между должником и кредитором. Возложение исполнения денежного обязательства может осуществляться и путем заключения договора займа между третьим лицом и должником с указанием на передачу денежных средств третьему лицу. Такое условие реального договора займа не противоречит действующему законодательству, в связи с чем перечисление заемных средств на счет третьего лица по просьбе заемщика или в соответствии с условиями договора является надлежащей передачей объекта займа[77]. Вместе с тем в рассматриваемой ситуации третье лицо имеет интерес, отличный от погашения существующей правовой связи между ним и должником.
На практике исполнение возложенных обязанностей может осуществляться в различных формах. При исполнении возложенной обязанности третье лицо, к примеру, может указать в соответствующих документах (накладных, актах приемки и других), что исполнение производится за должника, даже не указывая, на основании чего произошло такое возложение. В соответствии с правилами, установленными ст. 313 ГК РФ, кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом, если исполнение обязательства возложено должником на указанное третье лицо. Такая законодательная конструкция в части «кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом» позволяет вести речь не только о наличии обязанности кредитора принять исполнение, но и о наличии у должника права возложить исполнение обязательства на третье лицо.
Рассматривая дело, связанное со спором о возможности перечисления третьим лицом задатка по заключенному между кредитором и должником договору, ВАС РФ в Постановлении Президиума от 28.10.2010 № 7945/10 указал, что должник вправе исполнить обязательство, не требующее личного исполнения, самостоятельно или, не запрашивая согласия кредитора, передать исполнение третьему лицу. Далее суд отметил, что праву должника возложить исполнение на третье лицо корреспондирует обязанность кредитора принять соответствующее исполнение[78]. С этим утверждением невозможно согласиться. Общепризнанно, что каждому субъективному праву корреспондирует юридическая обязанность[79]. Однако субъективное право и юридическая обязанность корреспондируют друг другу только в том случае, если они составляют содержание одного правоотношения. В этой связи неверно было бы вести речь о существовании правоотношения по исполнению возложения, существующего отдельно от основного правоотношения, в котором кредитором выступает обладающий правом возложения обязательства на третье лицо должник, а должником – кредитор по основному обязательству, несущий корреспондирующую праву должника обязанность по принятию исполнения, предложенного третьим лицом. Если рассматривать «право должника возложить исполнение на третье лицо» в рамках самостоятельного правоотношения, то в таком правоотношении третье лицо обязано принять возложение, т. е. фактически обязано возложить на себя обязанность по исполнению обязанности должника. Если же рассматривать возложение исполнения как обязательство, то его объектом выступают активные действия по возложению исполнения. Вместе с тем, поскольку с точки зрения легального определения объекта обязательства как активных действий по передаче вещи, оказанию услуги, выполнению работы, либо воздержания от действия[80], действия по «возложению исполнения» не подпадают под это определение и не могут являться его объектом. Вышеизложенное позволяет прийти к выводу, что правоотношения по возложению исполнения на третье лицо существовать не может.
Как отмечается в литературе, юридические обязанности связаны с субъективными правами, законные же интересы во многом опираются, ссылаются на субъективные права, существуют с ними практически в одной плоскости[81]. Однако право на возложение исполнения и обязанность принять исполнение существуют в разных плоскостях правовых отношений и отражают существо разных по своей природе правовых явлений. Право на возложение исполнения на третье лицо представляет собой возможность, входящую в правовой статус должника практически в любом гражданско-правовом обязательстве, и не может являться субъективным правом.
Обязанность принятия надлежащего исполнения кредитором является долженствованием, входящим в состав кредиторского гражданско-правового статуса, и несоблюдение этой обязанности формирует просрочку на стороне кредитора. В соответствии со ст. 406 ГК РФ кредитор считается просрочившим, если он отказался принять предложенное должником надлежащее исполнение или не совершил действий, предусмотренных законом, иными правовыми актами или договором либо вытекающих из обычаев или из существа обязательства, до совершения которых должник не мог исполнить своего обязательства. Несмотря на то, что указанная норма не упоминает обязанность кредитор принять исполнение, предложенное третьим лицом, обязанность по принятию предложенного за должника надлежащего исполнения входит в состав правового статуса кредитора, поскольку в соответствии с п. 1 ст. 313 ГК РФ кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом, если исполнение обязательства возложено должником на указанное третье лицо. Закрепленное же в п. 3 ст. 313 ГК РФ положение о том, что «кредитор не обязан принимать исполнение», представляет собой не что иное, как закрепление за кредитором права на применение мер оперативного воздействия (одного из видов оперативных санкций), связанных с отказом совершить определенные действия в интересах неисправного контрагента, так называемых «мер отказного характера»[82]. Можно заключить, что п. 3 ст. 313 ГК РФ закрепляет право кредитора на применение мер оперативного воздействия в виде отказа от принятия ненадлежащего исполнения, поскольку в том случае, если из закона, иных правовых актов, условий обязательства или его существа вытекает обязанность должника исполнить обязательство лично, любое иное лицо не может считаться надлежащим для исполнения лицом, что повлечет за собой ненадлежащее исполнения обязательства, от принятия которого может отказаться кредитор. Таким образом, мы можем прийти к выводу о том, что категории «субъективное право на возложение исполнения» с точки зрения элементов содержания правоотношения не существует, поскольку ей не противостоит, не корреспондирует никакая юридическая обязанность. В этой связи Постановление Президиума ВАС РФ от 28.10.2010 № 7945/10 по делу № А40-66444/09-3-599 представляется несоответствующим существу рассматриваемых правоотношений.
76
См., напр., Есауленко О.В. Сравнительно-правовой анализ оснований исполнения обязательства должника третьим лицом в правопорядках России и Германии // Вестник гражданского права. 2014. № 6. С. 166–193.
77
Судебная практика придерживается схожей позиции. См., напр., Постановление ФАС Уральского округа от 02.06.2011 № Ф09-2940/11-С4 по делу № А50-20011/2010 // СПС «КонсультантПлюс». Исследователи также не оспаривают такой подход судов – см., напр., Лагутова О.Ю. Договор займа в проекте Гражданского кодекса Российской Федерации // Юридический мир. 2012. № 12. С. 26–28; Микрюков В.А., Микрюкова Г.А. Общие положения о заемных обязательствах // Законодательство и экономика. 2014. № 10. С. 57–63.
78
Постановление Президиума ВАС РФ от 28.10.2010 № 7945/10 по делу № А40-66444/09-3-599 // Вестник ВАС РФ. 2011. № 1. С. 159–163. Следует отметить, что аналогичная точка зрения бытует и в научной литературе, см., напр., Цатурян Е. Обеспечение госконтракта: теория и практика // ЭЖ-Юрист. 2016. № 6–7. С. 12; Тигранян А.Р. Оспаривание сделок по исполнению третьим лицом обязательств несостоятельного заемщика // Банковское право. 2016. № 1. С. 21–30; Бычков А. О переводе долга // ЭЖ-Юрист. 2015. № 15. С. 12.
79
См., напр., Алиев Т.Т. Понятие и содержание осуществления субъективного права и исполнения юридической обязанности в гражданских правоотношениях // Российская юстиция. 2016. № 1. С. 7–9; Соломин С.К. Новеллы обязательственного права: постановка некоторых проблемных вопросов // Закон. 2015. № 9. С. 142–149; Хохлов В.А. Общие положения об обязательствах: учебное пособие. М.: Статут, 2015. С. 50–75.
80
См., напр., Згонников П.П. Проблемы правового регулирования соотношения обязательства, договора и обязанности // Современное право. 2015. № 10. С. 56–61; Вятчин В.А. О понятии и отличительных особенностях обязательств в гражданском праве России // Юрист. 2014. № 9. С. 37–41.
81
Малько А.В., Субочев В.В. Законный интерес и юридическая обязанность: аспекты соотношения // Юридический мир. 2007. № 3. С. 21–29. Подчеркнем еще раз, что законный интерес не входит в состав субъективного гражданского права.
82
В.П. Грибанов выделял три вида оперативных мер отказного характера: отказ от договора, отказ от принятия ненадлежащего исполнения, отказ во встречном удовлетворении по причине ненадлежащего исполнения обязательства (см. Грибанов В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав. М.: Издательство МГУ, 1972. С. 208).