Страница 37 из 47
Однажды им пришлось заночевать в доме скупщика на пакистанской стороне. Скупщик еще не вернулся из Равалпинди, куда повез товар, доставленный ему накануне, и тон задавала его тридцатилетняя жена, бойкая Амрита, с выступающей грудью и круглыми бедрами. Уперев руки в бока, она великолепно управлялась с пятью мужчинами при помощи одного только хлесткого языка.
«Ну-ка вы, четверо, живо поднимайтесь наверх. Сейчас я вас всех пристрою, кого на раскладушке, кого на стульях, а кого и на комоде. Жестковато, но ничего, перебудете, — после этого внезапно потеплевшим взглядом она приласкала дядюшку. — А ты, красавчик, посиди пока здесь. Этим неотесанным мужланам все равно, где спать, им что на диване, что под ним — никакой разницы. Для тебя же найдется место получше: на моей кровати».
С лестницы прозвучало дружное улюлюканье.
«Эй, вы, заткните глотки! Я жду еще гостей, кроме вас, потому и не ложусь спать. Мой муж уехал на ночь в Равалпинди, но это еще не означает, что я тут-таки слягу в постель с первым, кто попадется под руку!»
Особенно старался один, у которого лицо было изъедено оспой.
«Нет, Амрита, с первым попавшимся ты, конечно же, не пойдешь. Этот, — злобно кивнул он в сторону дядюшки, — для тебя, как видно, не первый попавшийся. «Красавчик»! — передразнил он.
«Помалкивай лучше! Смутишь молодого человека!»
«А тебя — нет?»
«Знаешь, Кумар, я давно привыкла к твоим кабацким шуткам. Тебя просто зависть доняла, что никто на тебя не смотрит, так ты каждому готов за это горло перегрызть. Верно, Кумар?»
Обезображенное лицо Кумара налилось кровью. Глаза зажглись мстительным блеском.
«Эй, красавчик! Можешь не звать на помощь. Я такую, как твоя, стану раздевать не меньше чем за тысячу рупий. Индийских!», — напоследок уточнил он, поскольку индийские рупии были дороже пакистанских.
Пока она спроваживала всю эту братию наверх, в комнатушку под чердачной крышей, дядюшка, уронив голову на локти, от усталости незаметно уснул прямо за столом. Проснулся он оттого, что Амрита осторожно тормошила его за плечо.
«Пойдем, ты заслуживаешь на большее. Ты не такой, как они».
На этом запись обрывается.
А еще, отсиживаясь в Джамму, кутил он как-то с приятелями в кабаке. Это был такой себе ресторанчик с низким потолком и лампой в простом абажуре, вокруг которой непрерывно вились струйки сигаретного дыма. По вечерам тут собиралась толпа жаждущих напиться. В самый разгар веселья на сцену вышла смуглая танцовщица и принялась исполнять «танец змеи». Она была очень грациозна в своем костюме, тесно облегающем ее фигуру и подчеркивающем плавность движений. Приятели оценивающе разглядывали ее тело и пришли в восторг.
«Мне бы ее хоть на часок».
«И на часок дороговато обойдется. Только для избранных клиентов. Брось даже мечтать. Нам с тобой эта птичка не по карману».
«А как насчет вон той?»
От соседнего столика только что отошла скромная на вид, но при этом очень миловидная девушка с более светлым оттенком кожи и гривой темно-каштановых волос, стянутых на затылке, в переднике и головном уборе официантки. Из-под передника выглядывало легкое платьице, колебавшееся при малейшем движении, а из-под него — стройные ноги. Тем не менее полукровка сама только что в восхищении смотрела на сцену.
Кто-то даже присвистнул. Как она сюда попала?
«Ничего курочка! Раньше ее тут не было».
«Наверняка приехала откуда-то из провинции. В Сиалкоте знавал я одну такую. Вон как глаза прячет. Сразу видно, недотрога! Не удивлюсь, если вдруг узнаю, что она еще девушка».
«Девушка? А что, это может быть интересно. Ставлю два против одного, что она уже вышла из этого возраста. Кто хочет со мной поспорить?»
«Два против одного? Отлично, идет. А кто это проверит?»
«Конечно, я».
«Э, нет, так не пойдет. Никто не сможет ничего доказать».
«Тогда говори, что ты предлагаешь».
«Пусть это сделает незаинтересованное лицо. Мы должны кинуть жребий. Естественно, спорщики не участвуют в жеребьевке. Проигравший к тому же оплатит расходы. Ну как, по рукам?»
«Согласен. По рукам!»
Жребий выпал дядюшке. Кто-то дружески похлопал его по плечу.
«Везет тебе, парень! Остальных прошу делать ставки!»
Дядюшка увязался провожать ее домой. Поначалу она отказывалась. Но за спиной у него торчали друзья, которым было до смерти интересно увидеть, как он сейчас станет ее охмурять. Пришлось проявить настойчивость.
Дорогой они разговорились. Она и впрямь оказалась полукровкой, белым был ее отец, которого, впрочем, она никогда не знала. Старая история. Ее звали Ашей. Они брели улицами, узнавая друг друга все лучше. Кажется, она была удивлена, не встретив с его стороны попытки облапать ее руками. Это возымело действие. Она призналась ему, что приехала в город с мечтой выступать на сцене. Она без памяти влюблена в актерскую жизнь. Она умеет петь и танцевать. Правда, пока никто не хочет и слышать о том, чтобы взять ее на сцену. Но она не теряет надежды. Аша вскочила на парапет, окаймлявший фонтан, и в точности повторила «танец змеи», который они видели в ресторане. Дядюшка достал из кармана свирель, подаренную ему ко дню рождения, и подыграл ей на свирели. Они собрали целую толпу зрителей.
На следующий день он сообщил приятелям, что она оказалась девушкой. Вот только не уточнялось, каким образом дядюшка это узнал.
Максим не мог оторваться ни на секунду. По мере приближения к концу эпизода ему становилось жарко. Дочитав до точки, он вытер вспотевший лоб. Невероятно, но сцена, которую он должен был играть вместе с Ашей, до мельчайших деталей повторяла эпизод, описанный в собственном дневнике его дядюшки!
Неожиданный стук в дверь заставил его поспешно спрятать папку в ящик стола, тогда как сверху остался лежать текст его роли.
Это был Чан. Быстрый взгляд, брошенный им поверх стола, убедил его в том, что молодой господин не теряет времени даром. На самом деле так оно и было.
— Сэр, — озабоченно сказал он, — прошу извинить за беспокойство, но я пришел напомнить о том, что в этом доме ужин обычно подают в семь часов. А поскольку сейчас уже начало восьмого…
— Спасибо, Чан, но сегодня я не буду ужинать. Я совершенно не голоден.
— Извините, сэр, — настаивал он, — но я не могу принять такой ответ. Вы должны хорошо выглядеть. Мистер Пул не позволил бы вам этого. А я обещал ему присмотреть за вами.
Максиму пришлось подчиниться.
— Ладно. Я приду через минуту.
Впрочем, присмотрись Чан повнимательнее, то, вероятно, заметил бы, что имя «Петр» в тексте Максим своей рукой вычеркнул и надписал сверху: «дядюшка», что было намного ближе к правде.
Аша была на него обижена за то, что он не прислушался к ее мнению, и не больно хотела разговаривать. А его так и подмывало кое о чем ее спросить. Он даже схватил ее за руку, но она вырвалась. Ну и пусть, решил он. Скоро он и так узнает все. По меньшей мере до утра дядюшка останется в своей спальне. У него есть еще время, чтобы прочесть дневники и положить их на место, прежде чем тот хватится. Похоже, его ждет бессонная ночь.
Или еда на этот раз оказалась невкусной, или он действительно потерял аппетит. Он бросил салфетку на стол и поднялся в комнату к дядюшке.
На покорителя Нангапарбат жутко было смотреть. В нем едва теплилась жизнь. Бледный, осунувшийся, он наконец уснул после изнурительной борьбы со смертью, которую только что выдержал. Максим постоял у его постели, всматриваясь в это обескровленное лицо, когда-то способное пробуждать зависть. Просто не верилось, что этот больной, зависимый от окружающих старик и есть тот самый парень из Джамму. Он содрогнулся при мысли о том, что когда-нибудь сам будет вот так же беспомощно лежать на пуховых подушках, а следующее поколение у его изголовья — недоумевать по поводу услышанных признаний.
Он пробыл там не больше минуты, а ему показалось, что все сорок лет, разделяющие того дядюшку и нынешнего. Вдруг спящий перестал сопеть и пошевелился. Максиму не хотелось, чтобы тот увидел его у своей постели, поэтому, стараясь не скрипеть половицами, он вышел на носках и осторожно прикрыл за собой дверь.