Сорок лет назад

В холле Максим никого не застал, тогда он сразу же пересек его и прошел на террасу. Они находились там. Миссис Хептон была обворожительна. Шляпка оказывала ей неоценимую услугу: ее поля позволяли смотреть против солнца и в то же время бросали тень на лицо, покрытое толстым макияжем. С нескрываемым интересом и приятной улыбкой развернулась она к нему, как только дядюшка вскинул руками:

— А вот и мой племянник.

Какое-то время она продолжала его изучать, Максим ловил на себе ее частые взгляды, и от этого поначалу держался немного скованно. Впрочем, скоро ей самой удалось разрушить атмосферу неловкости.

— Петр, — сказал дядюшка, — это миссис Патриция Хептон, о которой я тебе говорил. Я знаю ее уже много лет, и поверь, что она прекрасный друг, а кроме того, миссис Хептон — настоящая леди.

— Ах, Джонатан! — заговорила та протестующе. — Ради Бога, прибереги свое красноречие для другого случая. Не обращайте внимания, Петр. Ваш дядюшка, как всегда, преувеличивает. Просто он мастер по части комплиментов.

Ко всему, у нее оказался подкупающе мягкий голос.

— Ну что ты, дорогая Патриция, никакими комплиментами не выразить то, как я тобой восхищен! Кстати, я забыл сказать: не знаю, как тебе это удается, но сегодня ты выглядишь еще лучше.

— Ах, оставь, Джонатан. Все в прошлом. Увы!

— Ну… не так уж, — чуточку сбавив энтузиазм, все же возразил дядюшка.

— Миссис Хептон, — с лукавством сказал Максим, — я очень рад, что вы к нам приехали. Дядюшка так тепло отзывался о вас. Мне просто не терпелось с вами познакомиться.

Миссис Хептон одарила молодого человека нежным взглядом.

— О, Петр! Мы с Джонатаном, как брат и сестра. И уж коль скоро он приходится вам дядюшкой, можете смело считать меня своей тетушкой.

— Хорошо, тетушка Патриция.

— Ах, тетушка Патриция, — повторила она, с ностальгической грустью повернувшись к дядюшке. — Подумать только, что когда-то все называли меня красоткой Пэтси.

Максим коварно улыбнулся.

— Если позволите, я с удовольствием буду вас называть тетушкой Пэтси.

— Джонатан, ты слышал? — глаза миссис Хептон внезапно просияли. — Это так трогательно, когда в обращении к нам молодые пользуются ласкательными именами. Кажется, у нас с тобой появился замечательный племянник.

— Патриция, ты все равно смущаешь молодого человека.

— Зато ты, Джонатан, становишься день ото дня все скучнее. Вот уже четверть часа мы здесь сидим, а ты до сих пор даже не предложил выпить. Одни пустые фразы, а так — никакой галантности! А ведь я же знаю, для хороших друзей в твоем погребке всегда найдется что-нибудь особенное, — она заговорщически подмигнула Максиму.

— Ох, извини, Патриция. Я сейчас же скажу Аше. Не волнуйся. Это займет лишь пару минут.

В отсутствие дядюшки миссис Хептон слегка наклонилась к новоявленному племяннику.

— Петр, вас не слишком шокирует то, что какая-то старушенция вдруг сваливается прямо с неба и набивается вам в тетушки?

— Ну что вы, ничуть. Напротив, я очень хочу, чтобы вы стали мне тетушкой. Это было бы замечательно!

Тетушке Патриции не удалось скрыть, что она очарована.

— Это все потому, что у меня такое ощущение, будто мы давно знакомы. Видите ли, вы необыкновенно похожи на вашего дядюшку, когда ему было столько же лет, сколько сейчас вам.

— Кажется, мне об этом уже говорили.

— Вы напомнили мне те годы, когда и я была в том же возрасте. Понимаете? — она будто просила о снисхождении. — Самое дорогое, что у меня и Джонатана осталось в этой жизни — воспоминания. И вы сумели их оживить. Так не удивляйтесь же и не судите нас слишком строго. Если не сегодня, то когда-нибудь вы наверняка поймете нас.

Она вернулась в прежнюю позу, снова услышав дядюшкины шаги.

— О чем это вы тут секретничаете, позвольте спросить?

— О добрых, старых временах, — уклончиво ответила за обоих миссис Хептон.

Аша подкатила столик, заставленный блюдами. Максим попробовал отгадать по ее лицу, думает ли она все еще о том, что произошло у подвального окна. Но Аша избегала смотреть в его сторону. Это можно было расценить двояко: или она боится себя выдать, или же просто решила выбросить его из головы!

— Спасибо, Аша, — остановил ее дядюшка, когда она только собиралась расставить тарелки. — Ты можешь идти.

С пустыми руками, ни разу не оглянувшись, она исчезла за порогом коттеджа. Дядюшка сам разлил в бокалы красное бордо года 1949-го.

— Старое вино, старые времена, — заметил он, с явным наслаждением сделав первый глоток. — И то, и другое начинаешь ценить только с течением лет. Да, Цейлон уже не тот.

Хотя вот уже двадцать лет после объявления независимости остров именовался республикой Шри-Ланка, дядюшка не выносил такого нововведения и попрежнему называл все это словом Цейлон. Добрые, старые времена.

— Наступление цивилизации сметает на своем пути все. Взгляни, Петр, на этот океан, на этот берег, на эти пальмы, на первозданную красоту, что тебя окружает. Запомни все хорошенько. Потому что когда-нибудь здесь пройдет бульдозер, и ничего этого больше не будет. Все равно, вырастет ли на смену фешенебельный отель или будет заложен графитовый карьер. Я выбрал это место, чтобы провести остаток своих дней в тишине и покое. Потому что оно, быть может, единственное, куда еще не долетает отзвук современной индустрии. Тут пальмы достигают в высоту тридцати метров, из их древесины еще делают пергамент, а листья других используют в качестве кровли домов. Известно ли тебе, что баньян, индийский фикус, живущий в цейлонских джунглях, вполне мог быть свидетелем Рождества Христова? Здесь саванны принадлежат леопардам, джунгли — слонам, а в реках хозяйничают крокодилы пятиметровой длины. На земле тебя подстерегают змеи, скорпионы, и даже сухопутные пиявки — когда-то английские солдаты десятками погибали от них: заснув на траве, они больше не просыпались. И все-таки, что еще нужно одинокому доживающему человеку? Надеюсь, ты меня понимаешь. Укромный уголок. Райский уголок. Все, что осталось от рая.

— Джонатан, а ты помнишь, как это было, когда ты впервые притащил всех нас сюда? — увлеченно подхватила тетушка Патриция. — Мы с Генри тогда еще были только помолвлены. Генри искал укромную бухточку на индийском побережье. Он уже тогда налаживал отношения с индокитайскими контрабандистами. Мелкие суденышки вывозили контрабанду из Бирмы и Таиланда, и наоборот. Они нуждались в перевалочной базе для операций с Европой. И тогда ты предложил Цейлон. Мы отправились в плавание на яхте, которую Генри нанял в Мадрасе. Правда, в то время я и не догадывалась о его планах. Я была уверена, что он устроил эту поездку ради меня. О, какой же я была наивной!

— А как только сошла на этот берег, то сразу же заявила, что никуда отсюда не двинешься!

— Я так сказала? — удивилась она. — А я-то думала, что мне это пришло в голову позже, когда ты выплеснул шампанское в ручей, а вместо этого бокалом зачерпнул воды и протянул мне со словами: «попробуй, какая она вкусная».

— Ты еще помнишь наше путешествие на плоту?

— Разве я могла забыть? Мы связали его из пальмовых бревен, ты обещал увлекательную экскурсию…

— Так оно и вышло!

— Ну, если ты имеешь ввиду то, как, наскочив на пороги, он разлетелся вдребезг, и я чуть не утонула в бурном потоке…

— Но ведь я же тебя спас! Дорогая Патриция, ты должна быть мне за это признательна!

— Нет, вы на него посмотрите, он еще и благодарности моей добивается! Всю ночь мы провели вдвоем на каком-то диком берегу, дрожа от страха, что в любую минуту появятся хищники и разорвут нас на части!

— Ты преувеличиваешь. Нам нечего было опасаться, ведь я разжег костер…

— Ну да, спичками, которые я тебе дала. Ты даже об этом не позаботился, когда мы отправлялись в путь. Что бы ты делал, если бы не я?

— Зато я угостил тебя плиткой шоколада. И, по-моему, ты тогда призналась, что это был самый вкусный шоколад в твоей жизни.