Страница 18 из 25
4. Мог ли киевский князь Олег инициировать его заключение?
5. Мог ли быть Договор 911 г. продолжением договора в 907 году, якобы заложившего его общие начала?
6. Соответствует ли его титул «о мире и любви» его содержанию?
7. Почему большую часть его статей составляют нормы общего уголовного права и вынесены в нем на первое, т. е. главное место?
8. Были ли в договоре нормы, которые с современных правовых позиций можно отнести к нормам международного права. Если были, то, что выступало в качестве гаранта (обязательства) выполнения их сторонами?
9. Могли ли находиться в нем льготы, предоставления которых от Византии требовал Олег для своих подданных, «ходящим в Греки», и встречные «правила», выдвинутые Византией для «обуздания» их дерзкого поведения «в Греках», составлявшие содержание мнимого договора 907 г.?
Это не исчерпывающий список вопросов, которые возникают при знакомстве с Договором 911 г., ответов на которые мы не найдем в научной литературе. А те, какие найдем, при первом же знакомстве с текстом договора вызовут сомнения в их правильности.
В частности, в нашей науке с подачи «Повести временных лет» сложилось твердое убеждение, что договор 911 г. заключен по инициативе Олега – победителя в военном походе «на Царьград» 907 года. В ПВЛ читаем: в тот год «послал Олег мужей своих заключить мир и установить договор между греками и русскими». И сразу же приводится текст договора86.
Возникает вопрос: что могло заставить Олега сделать это? Всего четыре года назад в 907 г. стороны, если верить той же ПВЛ, уже заключили договор. Исследователь текстов договоров С.П. Обнорский писал, что «сама летопись в своем повествовании не дает фактических оснований для предположения двукратности заключения договора на протяжении этого короткого промежутка времени. В ПВЛ годы с 908 по 911 пропущены, а это значит, что у сторон не было контактов, как и событий, потребовавших нового соглашения»87. Более категорично высказался по этому вопросу В. Сергеевич: он писал, что в 907 г. «греки купили не предварительный мир, нуждавшийся еще в каком-либо развитии, а окончательный, мир в тесном смысле этого слова». И далее: «мнение о предварительном договора 907 г. в том смысле, что им были установлены только общие начала, на основании которых позднее должен быть заключен окончательный мир, очень искусственно для таких примитивных деятелей, какими была Русь Олега»88.
Это значит, что для Олега получение выкупа от Византии (греков), было единственной целью его похода «на Царьград», получив который в полном заявленном им объеме, он вместе со своим войском и с богатой добычей отправился домой, или, как сказано в ПВЛ, «восвояси». Поэтому, как считали все тот же В. Сергеевич, С.П. Обнорский и ряд других авторов, у Олега не было причины отправлять своих дружинников в Царьград заключать мир с Греками. Сергеевич высказал верное предположение, что Греки сами отправили послов в Царьград, они и заключили договор 911 года89.
По нашему мнению, правильность этого предположения подтверждает сам Договор 911 года, где сразу же после преамбулы и единственной статьи «о мире и любви» следует блок статей уголовно-правового содержания – «о возможных совершиться злодеяний, в оригинале – «проказ» (ст. 2): это убийства (ст. 3), телесные повреждения разного рода (ст. 4), кражи (ст. 5), грабежи (ст. 6). В этих статьях указаны были и оба субъекта этих преступлений: совершитель и потерпевший, которыми могли быть только русский и грек в том или другом качестве. Иными словами, каждая статья содержала не только состав соответствующего преступления, но и прямо называла обоих его участников: русский – грек или грек – русский, исключая все иные комбинации: русский против русского, грек против грека.
Применительно к той исторической эпохе присутствие норм уголовно-правового содержания в договоре подобного титула не было редкостью. Удивление вызывает размещение всего блока этих норм в тексте Договора 911 г. на первом плане, что говорило о главенствующей их роли в нем. Почему?
Вспомним, во-первых, что именно Византия выступила инициатором его заключения. Во-вторых, произошло это спустя всего четыре года после событий 907 года, когда в памяти византийцев были живы воспоминания о пребывании в стране варварских полчищ. Вряд ли, они хотели новой встречи с ее представителями. Поэтому минувшие с тех пор четыре года срок для новой встречи очень короткий, что могло означать, что императорский двор Византии не мог откладывать этой встречи, несмотря на все негативные воспоминания. Все вместе эти приметы указывали на появление проблемы, но не в Киеве: в ПВЛ нет сообщений о каких-либо контактах с Византией. По мнению В. Сергеевича, не по собственному желанию Олег снарядил команду дружинников в Царьград «заключить мир и установить договор с греками».
В правовой литературе есть точка зрения (см. выше слова А.Н. Сахарова), что договор 907 г. имел предварительный характер, что им были установлены лишь общие начала, на основе которых предполагалось позднее заключить окончательный мир. Скудный текст ПВЛ ничего, кроме положений т. н. договора 907 г., не содержал. Но, может быть, именно их и следует считать такими общими началами для последующих соглашений?
В.И. Сергеевич исключал это, мотивируя обстоятельствами 907 года, когда якобы был заключен договор: он писал, что «мнение это очень искусственно для таких примитивных деятелей, какими была Русь Олега, и мало соответствует условиям, в которых находились греки… В 907 г. греки купили не предварительный мир, а окончательный, (выделено нами. – К.Р.), вопреки распространенности в литературе иного мнения»90.
Греки в тот год дорогой ценой «купили себе мир», мир окончательный, не предполагавший ни его оформления договором, ни продолжения отношений сторон. Ситуация была типичной для военных походов той эпохи: варварское вторжение в пределы страны, вымогательство дани, сопровождавшееся шантажом монаршего дома и актами разбоя, грабежа, убийствами мирного населения, прекращавшимися только с получением дани. Так было и в 907 г., когда Олег вернулся в Киев не только с огромной добычей, но и со славой победителя, оставившего свой щит «на вратах Цареграда». От Византии он получил все, что требовал. Согласно ПВЛ, за прошедшие с тех пор четыре года контактов между сторонами не было, поэтому можно предположить, что у Олега не могло возникнуть и повода для заключения договора и надобности отправлять своих «мужей» в Царьград.
Такая необходимость возникла у Византии. А так как встреча сторон завершилась появлением договора, то и причину его заключения нужно искать в нем. Даже беглое знакомство с Договором 911 г., может убедить в том, что его появление не связно с походом Олега на Царьград в 907 г., ситуацию можно определить латинским афоризмом – post hoc, non est propter hoc – «после этого, но не вследствие этого», т. е. договор 911 г. хотя и был заключен вскоре после похода 907 г., но не был прямым его следствием. Он о другом и о другой Руси, с которой мы еще не встречались. Но именно она создала для Византии новую проблему, причем такую, решение которой нельзя было откладывать. Она и заставила Византию сделать трудный для нее шаг – пригласить своего врага – киевского князя Олега для совместного решения возникшей проблемы, выступив инициатором заключения договора 911 г.
Суть проблемы станет понятной при знакомстве с договором. Согласно ПВЛ, он назван «о мире и любви», но кроме единственной в нем статьи, раскрывающей этот сюжет, все остальные отношения к нему не имеют.
Как международно-правовой акт, он был выполнен по правилам правовой культуры того времени: указана дата его принятия, названы лица, «между которыми состоялся мир», есть преамбула, вступительная и содержательная часть, заключение.
86
ПВЛ. Часть первая. Текст и перевод. С. 25–29.
87
Обнорский С.П. Указ. соч. С. 80.
88
Сергеевич В. Лекции и исследования по истории русского права. СПб., 1883. С. 103–104.
89
Сергеевич В. Указ. соч. С. 103.
90
Сергеевич В.И. Лекции и исследования по истории русского права. С. 103–104.