Кукольный домик

– Поехали! – Вася лихо взмахнул рукой, словно в ней была шашка, и тут двигатель скутера заглох.

Сколько Василий ни пытался завести своего железного коня, тот игнорировал его усилия. Я поняла, что сегодня не мой день и надо было принять приглашение Тамары Леонидовны. А теперь куда я пойду? У Васи здесь полно друзей, он найдет, где переночевать.

– Что будем делать? – поинтересовалась я.

– Полчаса – и поедем! – уверенно произнес Вася. – Я разбираю и собираю свой скутер с закрытыми глазами. Нет ни одной проблемы, которую я не смог бы решить.

Полчаса растянулось на два. Стемнело. Сельские улицы обезлюдели, магазин минут сорок как закрылся. За это время вокруг скутера, освещаемого фонарем, образовался совет из прибывших на подмогу местных друзей Васи. Консилиум вынес единодушный вердикт: проблема в моторе, нужно его разбирать, но не сейчас и не здесь. Вдруг скутер, двигатель которого Вася упрямо прокачивал заводной лапкой, не оставляя попыток даже несмотря на то, что аккумулятор был наполовину разряжен, – ожил и заработал.

– Садись! – радостно скомандовал мне Василий.

– Дождитесь утра у меня, а то уже совсем стемнело, – посоветовал нам высокий худой паренек.

– Ха! – воскликнул Вася в ответ.

Я снова устроилась на заднем сиденье, и мы поехали. Ожидание и дорога, которая заняла целый день, порядком меня утомили, и мне хотелось как можно скорее приехать к маме.

Мы выехали из села и помчались по пустынной грунтовой дороге среди полей и посадки. Слабый луч, бежавший впереди скутера, освещал лишь небольшое пространство впереди нас. По сторонам была непроглядная темень. Небо затянуло тучами, скрывшими свет звезд и луны, и мне стало не по себе. Я вспомнила, что сегодня двадцать девятые лунные сутки, которые называют «сатанинскими», или «днем богини Гекаты», покровительницы Аида, колдовства и всего темного, и мне стало не по себе.

«Почему я, человек, которому известны тайны эзотерики, не вспомнила об этом раньше? Как могла я оказаться в такую ночь недалеко от места, с которым связано много страшных историй? Ни к чему хорошему это не приведет». Я наклонилась к уху Васи и прокричала:

– Давай вернемся!

– Ты что?! Пять минут – и мы дома!

Дорога из села была прямой. Мне показалось, что мы едем слишком уж долго. Глянула на часы – да нет, вроде бы все нормально. Прошло еще немного времени, и свет фары осветил впереди густые деревья. Похоже на лес. Этого не может быть! Вася остановил скутер, не глуша мотора. Видимо, мой спутник, так же как и я, был в недоумении.

– Вася, ты проехал Холодник!

– Не может этого быть!

– Где же тогда мы находимся?

– Ночью сразу не разберешь.

Вася вновь тронулся с места и подъехал поближе к деревьям. Между ними виднелся просвет. Туда вела дорога. Луч света вырвал из темноты металлические кресты, зловеще поблескивающие вдали.

– Вася, это кладбище! – Как ни старалась я себя успокоить, мне стало страшно. Меня пугало не кладбище, а вопрос, каким образом мы тут оказались.

– Сам вижу! – По голосу Васи я догадалась, что он испугался не меньше, чем я. Видимо, с перепугу, он заглушил мотор – чтобы не въехать прямо на кладбище.

Это кладбище уникально. Уверена, ты не видел ничего подобного. Роща вокруг него представляет собой исключительно правильную окружность, словно ее начертили гигантским циркулем. Она густо заросла деревьями и колючими кустами, поэтому на кладбище можно попасть только через проход между деревьями.

– Заводи! Едем обратно! – кричу я Васе, словно нельзя было сказать это спокойно.

Мой голос разносится по пустынной местности, и от этого мне самой становится жутко. Да и кто бы не испугался, если бы узнал, что проехал в темноте село Холодник и непонятным образом повернул на девяносто градусов, даже не заметив этого. К тому же к кладбищу вела узкая грейдерная, хоть и плотно утрамбованная, дорога, а не асфальтированное шоссе, проложенное между селами!

Вася изо всех сил жмет на кнопку «пуск», но мотор молчит. Чувствую, что моего спутника начинает трясти, как в лихорадке.

– Это Витя меня позвал… – обернувшись ко мне, дрожащим голосом произносит Василий. – Виноват я перед ним…

Понимаю, что он в панике и близок к истерике. Я слезаю с заднего сиденья, подхожу к Васе и наотмашь отвешиваю ему пару хлестких пощечин. Думаю, ему было очень больно.

– Ты чего?! – оторопел Вася.

– Пришел в себя? Запомни, Витя давно мертв, на кладбище мы свернули случайно, в темноте, и так же случайно проехали село. Вставь в фару более мощную лампу и тогда больше не заблудишься! – Все это я произнесла уверенным тоном, хоть и понимала, что на самом деле все не так просто.

Вася попытался что-то возразить, но тут я привела главный аргумент:

– Ты что, испугался? Хочешь, чтобы завтра я рассказала твоим друзьям, что ты струсил?

– Ничего я не испугался! – По голосу Васи я поняла, что он начал приходить в себя.

– Теперь спокойненько заводи мотор и поехали обратно!

Вася нажимает на кнопку стартера, но мотор молчит, как и тогда, возле магазина. Мой спутник выключил фару, чтобы не разряжать аккумулятор еще больше, и мы оказались в полной темноте. Теперь о присутствии Васи можно было догадаться лишь по его громкому тяжелому дыханию.

– Что будем делать? – спрашивает он, передавая мне бразды правления, хотя в обычных обстоятельствах, как правило, всячески подчеркивал свое превосходство, даже несмотря на то, что я значительно старше его.

– Не можем уехать – пойдем пешком! – уверенно заявляю я, несмотря на то что мне самой эта идея не нравится.

– В полной темноте? – скептически интересуется Вася и тут же категорично заявляет: – Скутер я не брошу!

– Значит, будем ночевать на кладбище?!

Вася немного помолчал, видимо вспоминая, в чем именно провинился перед братом-покойником, могила которого находится неподалеку, и наконец согласился:

– Хорошо, пойдем. У меня в багажнике есть аккумуляторный фонарик. Правда, заряд у него слабый, на всю дорогу не хватит. Только вначале давай спрячем скутер.

– Кто его здесь увидит? – У меня абсолютно не было желания возиться с тяжелым скутером. – Какой дурак приедет сюда ночью?!

– Дураки только по ночам и ездят, – возразил Вася, у которого страх лишиться скутера перевешивал остальные опасения.

– Ладно. Давай затянем твой скутер в рощу, под деревья, чтобы он не бросался в глаза, – предлагаю я. Иначе его не спрячешь.

По участившемуся дыханию Василия понимаю, что предложение пойти на кладбище ему очень не нравится. Но выбора нет.

Я помогаю ему катить скутер, который стал громоздким и неповоротливым. Вася включил фару, и в ее свете я вижу, что мы приближаемся к могилам. Выискивая место для «парковки», он начинает вертеть фарой. Ее свет становится все более тусклым – без подзарядки аккумулятор быстро садится.

Вася находит наиболее подходящее, по его мнению, место, и мы вкатываем туда скутер. Мой спутник выключает фару, и мы перестаем что-либо видеть – темно, хоть глаз выколи. Вася включает фонарик, который дает едва заметное светлое пятнышко, но это лучше, чем ничего!

– Ой, что это?! – вскрикнула я от неожиданности, увидев в нескольких шагах от нас что-то белое, и вцепилась в руку Васи, благо он был рядом. Мой спутник заорал и попытался убежать, но я держала его крепко.

– Что ты увидела? – Голос Васи дрожит. – В той стороне могила Вити!

Мне вспомнилось все, что я когда-либо видела и слышала о живых мертвецах, но я твердо знаю, что на самом деле их не существует. Привидения, призраки есть, но они редко причиняют людям зло.

– Здесь кто-то есть? – испуганно кричу я в темноту.

Мне кажется, что я слышу, как громко бьется Васино сердце. Вырываю у него из рук продолговатый фонарик и, преодолевая страх, медленно приближаюсь к странному предмету, белеющему в темноте. Вася упирается, но не сильно, и я тащу его за собой. Фонарик осветил то, что нас испугало, и я нервно рассмеялась – это было надгробие из белой мраморной крошки. Даже не читая надписи, я знала: тут похоронен житель Холодника, пятидесятипятилетний Савелий Нечипоренко, умерший от рака. Его похоронили полгода тому назад. Мне вспомнилось, как он выглядел – высокий, чрезвычайно тощий, одежда висела на нем, как на вешалке. Еще при жизни он был похож на живого мертвеца. Объясняю недоразумение Васе. Он успокаивается, и я чувствую, что ему стыдно за свой испуг.