Сенат

— Нет. Ее нет. — И тут я вспомнила слова Дэррила. — А вы не за ее эликсиром?

— Да! За ним, милая! Она обещала мне сделать. А то знаете, все хуже и хуже без него. Ноги болят…

Я смотрю на него и вспоминаю, как упоминал Дэррил про некоего пациента мисс Финч, у которого были проблемы с ногами.

— Может, присядете? Чаю выпьете?

— О! С удовольствием присяду. Отдышусь. А вот чаю не хочу, спасибо.

Он с тяжелым мученическим вздохом начинает разуваться. Каждое движение ему дается тяжело: с дрожью в руках и ногах. Сняв свои ботинки, он, переваливаясь, тяжело проходит на кухню. Под его весом жалобно скрипят половицы. Он отодвигает стул со скрежетом ножек о пол и садится со вздохом облегчения, вытянув свои широкие, почти слоновьи, ноги.

— Давайте, чаю все-таки налью. Вы, наверное, устали… Как говорят, аппетит приходит во время еды.

— Ну, давайте. Вы такая милая!

Я смущенно начинаю заваривать чай. Приготовив напиток, который приятно пахнет травяным сбором мисс Финч, передаю ему кружку, печенья, сахар и бутылку эликсира.

— Спасибо! — Он благодарно забирает у меня коньячную бутылочку и начинает капать в чай настой. — Ох! Только это средство и помогает. Не знаю, что туда кладет мисс Финч, но сразу становится легче: силы берутся, боль в суставах исчезает, даже худею с него.

Он с блаженным видом делает глоток, а я смотрю на него и внезапно чувствую странное ощущение внутри себя: кровь начинает бежать быстрее, нетерпеливее, моя магия внезапно всплескивается и желает работать, двигаться, будто заждавшийся прогулки пес. Я легко отпускаю магию, и перед глазами вспыхивают искры — вижу болезни этого мужчины: у него целый букет — бронхи, камни в почках, желудок, щитовидная железа, а где ноги — там стерты суставы, которые и делают болезненным передвижение.

Магия начинает нервно покалывать кончики пальцев. Коснись его, Мел, давай, одно касание! Я могу вылечить его! Но сдерживаюсь, лишь нервно почесывая ладонь.

— А вы откуда Мелани? Про вас мисс Финч не рассказывала.

— Я студентка из США. Приехала по обмену к Дэррилу.

— О! И как вам Норвегия?

— Здорово! Чисто, свежо, люди милые.

— Дрёбак — самый чистый город в Норвегии! Сюда много туристов приезжает поправить свое здоровье и отдохнуть. Летом особенно много. Сейчас идет Олимпиада Санта-Клаусов. Каждый год проводится! Интересуетесь?

— Нет! Я не фанат Санты. — Я смеюсь, а сама еле справляюсь с желанием коснуться этого человека, потому что это очень странно бы выглядело.

— Ну, хоть в нашем музее были?

— Да. Миа водила. Интересно.

Мужчина хмыкает на мой равнодушный тон к их местной достопримечательности.

— У вас отличный норвежский, фройлян. Акцента практически нет.

— Да? Спасибо! Вот все удивятся, когда прибуду домой и буду говорить с норвежским акцентом.

Он смеется так, что стол начинает трястись под его мощной рукой.

— Я смотрю, вы печенья не едите, давайте уберу. А то мешаются. — Я делаю попытку невзначай коснуться его, когда тяну руку за пачкой, но он, хлопнув в ладони, выдает, что пора уходить. Сунув бутылку эликсира в карман, он тяжело встает и идет к выходу. Я наблюдаю, как мужчина подходит к своим ботинкам, и, сунув туда ноги, пытается, используя минимум движений, обуться. В итоге, он опасно качается и заваливается на сторону, я успеваю подбежать и подхватить его: мужчина нереально тяжелый, будто я шкаф поймала, что даже коленки прогнулись под его весом.

— Ой ты! Спасибо, милая! — Он пытается обуться, а я, используя возможность, посылаю мощный заряд дара.

И, кажется, перестаралась.

Потому что резкий скачок магии, и я чувствую, как накатывает тошнота и пробивает холодный липкий пот — предвестники близкого обморока.

— Вот спасибо! Вот и всё, фройлян! Передавайте мисс Финч спасибо от меня. И не забудьте запереть дверь!

— Угу… — Я бормочу, справляясь с головокружением. Гость, не заметив, моего состояния выходит за дверь и хлопает ею перед моим носом.

Всё. Я вижу свет в маленьком окошке двери, который внезапно становится резким и ослепляющим. В ушах закладывает и звенит. Последнее, что вижу, как это окошко, разбитое на квадраты, проскальзывает вверх перед глазами, сменяясь всплеском света на медной ручке. А дальше удар головой о пол и взгляд на уходящие параллельные линии досок. Свет меркнет. Темнота…

Скучаешь по Инквизиции

После моей истерики в плечо Оденкирка, мы проговорили с ним до глубокой ночи, каждый вспоминая свое детство и обучение на Начале. Конечно же, Оденкирку интереснее было слушать про Аню — его Мелани, чем про меня, но и я нашла в его откровениях много интересного. Удивительно было то, что у нас оказались точки соприкосновения. Например, он также ненавидел свою мать, как и я — Ксению, он также был зависим от сестры и считал Мириам своей совестью, как я Аню. Впервые в жизни задумалась, что будь я более честнее перед собой, то могла бы стать Инквизитором, и, судя по вчерашнему дню, неплохим. Я старалась не думать о Кевине, который сейчас в Саббате пытается справиться с новым знаком. Но мысленно пообещала себе, что доберусь до этого проклятого замка, на котором постоянно спотыкается моя жизнь.

Я отключилась во время нашей беседы из-за усталости и нервов. Утром обнаружила себя лежащей в кровати, заботливо укрытой одеялом. Как мило! Рэйнольд, судя по всему, спал на диване или не спал, потому что увидела его сидящим в той же позе, что и ночью. Он пил кофе, шепча заклинание с бумажки.

Кстати, мне тоже надо проделать этот ритуал, чтобы зов Марго не выносил мне мозг.

— Что? Твоя Главная зовет?

— Доброе утро… — Голос у него уставший, а под глазами тени. — Завтрак вон там.

Он указывает на столик, где уже стоит поднос, заманчиво блестя металлическими крышками. Я медленно встаю с кровати. Опа! А я еще в халате! Понимая, что надо приводить себя в порядок, иду в душ. Но выйдя из ванной, все еще обнаруживаю Рэйнольда в том же положении, в каком он было до моего ухода. Сидит, молчит, о чем-то думает.

— Ты уже ел?

— Да…

— План действий? — Я открываю крышку и нахожу овсянку с фруктами. Эх! Лучше бы там был шоколадный торт. Но, тяжело вздохнув, приступаю к еде.

— Мы недалеко от Сокраменто. Прогуляемся, сменим одежду, найдем оружие. Я уже знаю, где можно его добыть. А дальше двинем к Лос-Анджелесу.

— Окей. Уговорил.

Я чувствую себя отдохнувшей, будто на курорте побывала. Что весьма странно после вчерашнего безумного дня.

— Эх, закурить бы сейчас. — Я вспоминаю горький запах сигарет и вкус дыма на языке.

— Лучше ешь шоколад.

— Знаю. Я бросила, когда узнала, что жду ребенка. Точнее, я бросила от шока, а потом уже из-за ребенка. — Я беру со стола бумажную салфетку, ручку и повторяю ритуал, которому меня научил Кевин. Прочитав слова на бумаге, сжигаю и вместе с пеплом выпиваю чай.

— Гадость! Чай и пепел! Даже сахар не помогает.

— Зато твоя Темная не дозовется.

Я смотрю на хмурого серьезного Оденкирка. Выглядит он не ахти, немного помятый, волосы не свежие, щетина отросла. Хотя надо отдать должное — красивый. Собственно, я отметила это еще в первый раз, когда увидела его на крыше Нью-Йорка, но как-то не придала значения его личности: подумаешь какой-то Инквизитор, увлечение сестры. Но Аня на нем конкретно зависла, и только потом поняла, что у них всё серьезно. Даже очень. Он любит Аню — это видно невооруженным глазом, сможет сделать ее счастливой, и, собственно, какая разница, откуда он и кто. Мне бы со своей жизнью разобраться. Я горько вздыхаю, что не ускользает от его взгляда. Черт! Глаза красивые. Но я люблю карие, медовые.

— Ты чего?

Я пытаюсь сменить тему, не раскрывая собственных мыслей.

— А давай ты выучишь русский?

— Зачем?

— Для Мелани. Ей приятно будет! — Он скромно улыбается на мое заявление. Ну, наконец-то, а то с его выражением лица можно молоко в простоквашу делать — скисать будет только при одном его хмуром взгляде. — А ты сколько языков знаешь?