Химеры

— А где то кольцо? Разве его не отдал Сенат?

— Отдал вместе с вещами. Но я не взял. — Он заглядывает мне в глаза и убивает следующей фразой: — Я все вещи оставил Оденкирку.

— Зачем? — Я в шоке. Голос не слушается, воздуха не хватает — еле шепчу.

— Будет знать, как портить чужие кольца защитными заклинаниями.

Он отворачивается и идет к двери, чтобы позвать Архивариуса, я же стою окаменевшая от ужаса: Савов в курсе всего, а я — слепая дура, думавшая, что он не замечает мою любовь к Рэйнольду и отвращение к нему, считавшая, что смогу уйти от него. Виктор меня не отпустит. Никогда. Я давно загнала себя в ловушку, а сейчас сама закрыла дверь.

Архивариус входит и что-то говорит мне. Только когда меня окликают, я возвращаюсь в реальность, которая становится кошмаром.

— Так что вы хотите рассказать?

— Клаусснер убил Химеру, защищая меня… — И я рассказываю всё, что помню. Я должна спасти Еву и Стефана. Теперь обязана.

Иначе грош — цена моей жертве.

***

Пока она рассказывает историю своего чудо-спасения великодушным Инкизитором, у меня звонит в кармане мобильник. «Морган», — светится на экране.

Извиняюсь и бесшумно ухожу из палаты.

— Да?

— О! Слышу довольные нотки!

Я не сдерживаюсь и счастливо смеюсь в трубку.

— Как всё прошло?

— Всё прошло идеально.

— Аня не сомневалась?

— Нет. Я жал на то, что из-за нее сожгут этих Инквизиторов. Сработало!

— Клятва?

— Дала. Она наша!

В трубке слышится довольный смех Моргана. Надо отдать должное: он — гений. Хотя тут больше заслуга Кукольника и Психолога, которые смоделировали ситуацию, в которой Анна сама отдается нам в руки, но, все-таки, я тоже молодец — сыграл, как по нотам.

— Савов! — Ее яростный крик разносится по всей больнице звонким эхом.

— Женщина, не кричите! — цыкает на нее дежурная, за что получает мощный заряд от Маргариты. Медсестра громко падает в обморок, сшибив своим грузным телом железный стул. Шума слишком много! Это привлекает внимание. Некоторые пациенты любопытно высовываются из палат и тоже получают от Маргариты.

— Савов! — Рычит на меня Марго и подлетает, будто коршун к жертве. — Объясни мне на милость, что за суд, на который собирается Аня?

Она замахивается, чтобы ударить меня магией, но я быстрее — блокирую, шипя в ответ:

— Ну, давай. Начни душить, когда за дверью, — я киваю на палату Анны, — Архивариус из Сената. Вот он порадуется на обездвиженную медсестру и на того бедолагу, в которого ты попала зарядом. Кажется, парень получил гипертонический криз.

Марго, присмирев, начинает оглядываться. К дежурной уже подбежала другая медсестра и пытается привести в чувство. Кто-то из палат побежал за доктором для бедолаги, в которого попал заряд.

— Что, мать твою, происходит? — Марго сипит. Она вся красная от злости. Я чувствую, как магия клубится в ней, готовая прорваться и выплеснуться с разрушительной силой.

Вместо ответа я протягиваю ей телефон.

— Поговори об этом с Джеймсом.

Марго недоверчиво берет смартфон в руки и прикладывает к уху.

— Джеймс? Что происходит? Зачем это?

Мой Темный ей что-то говорит и с каждым его словом Марго все больше успокаивается. Ее магия уже не пытается прорваться и взорвать всё здесь к чертям собачим.

— И как это поможет ей в определении стать Химерой?

Марго не знает, что все проворачивалось за ее спиной, а значит не знает об истинных причинах. Наверняка, Морган сейчас ей сочиняет про то, что это еще больше отвернет Анну от Инквизиторов и поможет стать Химерой.

— Психолог посоветовал?

А вот и главный козырь. Если Психолог советует — обсуждению не подлежит. Через пару мгновений телефон снова в моих руках.

— Да? Это Виктор.

— Когда у вас суд?

Я смотрю на часы.

— Через два часа.

— Отлично! Еще одно задание. Но уже от меня. Кинь имя Евы Валльде Марго в разговоре. Понятно?

Я улыбаюсь. Морган не может так просто оставить Саббатовцев в покое.

— Конечно.

И я отключаюсь. Именно в этот момент выходит Архивариус к нам. Он здоровается с Марго, после чего обращается ко мне:

— Прошу привести свидетельницу в Суд через два часа.

Я киваю в знак согласия.

— Конечно придем. Надеюсь, Стефан Клаусснер останется жив. Мы с Анной не хотим оказаться причиной его гибели. Анна не переживет, что принесла столько страданий своей подруге Еве Валльде. Они так сдружились! И такая самоотреченная любовь между этими Инквизиторами — Клаусснером и Валльде!

На Син Гю моя речь не производит никакого действия, а вот Марго выгибает недоуменно бровь и оборачивается ко мне.

— Самоотреченная любовь? Ева была у Анны?

Я не отвечаю. Но всем видом даю понять, что она правильно всё поняла.

— Архивариус…

— Кан Син Гю.

— Простите, — Марго елейно улыбается корейцу. — Я хочу официально подать заявление в Сенат о нарушении постановления Суда Инквизитором Евой Валльде в отношении Анны Шуваловой, с которой ей нельзя общаться и контактировать.

Примечания:

*переделана цитата из Библии (Быт.4:16): «И пошел Каин от лица Господня и поселился в земле Нод, на восток от Едема».

Люблю

Ева неожиданно смеется за завтраком. Гробовое молчание, в котором мы хороним Стефана, внезапно обрывается ее переливистым смехом, что даже Сара вздрагивает от неожиданности. Смотрится это пугающе. Будто Ева сошла с ума.

— Она даст показания! ОНА ДАСТ ПОКАЗАНИЯ! — Еще секунду назад Валльде молча сверлила взглядом свою тарелку, не притрагиваясь к еде, и вот Ева счастливо смеется, утирая слезы радости. — Мелани будет в суде! Стефан спасен!

Звучит безапелляционно. Звучит радостно. Что мы начинаем переглядываться, чувствуя, как наша скорбь сменяется счастьем. Друг спасен! Благослови Боже Мел!

Я знал, что Ева вчера ходила к ней. Видел, какая она пошла на встречу. Ева возвращалась, проходя мимо кабинета, в котором мы с Деннард сверяли отпечатки магии по сличителю.

— Ева! — Я ринулся из-за стола, вскочив, будто ужаленный. — Ты видела её? Как она? Согласилась?

Мне было плевать, что слышит Кристен и видит мое идиотское нетерпение.

— Да. Она обещала попробовать… Вначале сразу же согласилась, но как речь пошла о Савове и его разрешении — по лицу поняла, что будет трудно.

Савов! Ублюдок! Он закрыл мне доступ к ней. Я не успел и слова сказать, как вышвырнул меня, будто какую-то темную сущность.

— Она что-нибудь говорила обо мне? Передавала?

— Спрашивала о тебе. Говорит — сожалеет, что выбрала Савова. Но больше ничего.

Киваю. Я всё это знаю. Она постоянно просит прощения за это…

— Прости меня. Пожалуйста, прости меня…

За что мне тебя прощать? Это я должен просить прощения, что невольно стал причиной остановки твоего сердца. С содроганием вспоминаю, как умолял возвращаться в тело. Это станет моим кошмаром. Это станет моим грехом, что не дал ангелу уйти, так как мне самому нужен он тут, на земле. Я потом всю ночь не спал — промучился мыслями о ней. Ева рискнула — была у нее! А я нет. Трус! Слабак.

Только, чем это обернется для Мелани? Она как-то уломала Савова, чтобы пустил ее в суд. Ревность змеей поднимается во мне и шипит: что сделала Мелани для Виктора ради его согласия?

— А можно с вами на суд? — Голос Кристен выводит из забытья, пока остальные счастливо обсуждают новость о согласии Мелани.

— Зачем тебе? — Я тихо интересуюсь, смотря на нее поверх стакана с соком. Мне не нравится ее желание поехать с нами.

— Просто посмотреть. Я никогда не была на суде Сената.

Кристен и Сара теперь сидят на местах Мелани и Кевина. Я тоже покинул прошлое место с краю рядом с Реджиной — меня стала бесить близость к Светочу. И вот я сижу напротив своей ученицы, постоянно ощущая ее любопытные взгляды на себе. Иногда она начинает заигрывать со мной для всеобщего веселья, я же молча ем, наблюдая, как резвится Деннард, пытаясь вывести меня из себя.