Химеры

— А где же твой воробей? — удивляется она, глядя на пустой подоконник, где до этого возилась с птичкой.

— Сдох, — отрезаю я, и мы с Варькой продолжаем готовить стол к обеду.

Мы — сестры Шуваловы: Анна и Варвара Александровны, 93 года рождения. На дворе стоит июнь 2009 года. Сейчас нам пятнадцать, в ноябре будет шестнадцать, а через год мы узнаем, что мы Инициированные, и вовсе не уродцы, а самые настоящие ведьмы с биполярными дарами: у одной — смерть, у другой — регенерация. А затем поступим на Начало, где я безотчетно влюблюсь в своего учителя магии Виктора и мы с сестрой станем Химерами.

Но это всё прошлое. Никому не нужное прошлое. Даже самим обладательницам. Единственное хорошее — это наша бабушка, которой мы были нужны, но через год она умрет от инфаркта, и вот тогда, станет действительно гадко. Воспоминания мрачные, неприятные, злые. Сжечь и позабыть. Да нельзя.

Сама искала их, сама рвалась найти прошлое, чтобы быть целой. И в этой гонке потеряла самое дорогое — проморгала человека, который меня любил. И, наверное, так никто и не полюбит больше.

Не слышать мне больше шепот «Ты моя. Я не отдам тебя никому», не чувствовать вино с перцем в горячих поцелуях, не забываться, лежа в его объятиях по утрам. То была сказочная неделя отношений, которые не забуду никогда. У меня был другой дом, другая личность, даже душа, кажется, была другой. Мелани из Саббата осталась где-то там. Наверное, продолжает просыпаться каждое утро рядом с Рэйнольдом Оденкирком, печальным рыцарем суровой Инквизиции.

Я же Анна Шувалова, мне двадцать лет, снова Смертная. По судебному решению священного Сената, обязана провести три месяца в стане Химер, так как в прошлом году потеряла память, а Первый Светоч Саббата воспользовалась этим и пыталась меня, Инициированную, в прошлом Химеру, переделать в Инквизитора. Надо отдать должное, почти удалось. Почти… Знака на левой руке до сих пор нет. Я все еще не знаю, кто я — Химера или Инквизитор. Суждено мне охотиться на ведьм или убегать от охотников?

А всё произошло, потому что у меня сильный дар. Кто не захочет иметь на своей стороне того, кто умеет залечивать раны? Вот и развернулась такая авантюра вокруг меня. Инквизиторы решили схитрить, сыграв на моей потери памяти. А Химеры тем временем сначала думали, что я мертва, затем, не найдя тела, рыскали в поисках по миру во главе с Марго, Виктором и моей сестрой. Кто не знает: Марго — моя бывшая Темная, моя Главная ведьма, под началом которой была, когда существовала, как Химера. Виктор — моя первая любовь, за которого я собиралась выйти замуж. Теперь не знаю — хочу ли. Я стала странным существом: обретя память и свое реальное имя, оказалась в большем смятении, чем без всего до этого. Я не знаю, кто я, не знаю, чего хочу, и как жить дальше. Знаю одно — я хочу Рэйнольда Оденкирка, того, которого полюбила настолько сильно, что каждый вздох мой о нем, а каждый удар сердца в его честь. Но мне нельзя к нему подходить еще три месяца, иначе ему грозят проблемы с Сенатом, да и, боюсь, Химеры не допустят. Они вцепились своими цепкими руками мне прямо в горло: попробуй так, дозовись Рэя.

Шуваловы

Медленно открываю глаза, не желая просыпаться. Всё так и есть. Я снова дома. В своей комнате. Хотя это домом не назовешь. Я здесь жила лишь год. Зато комнату обставляла по своему вкусу, тому который был. Сейчас мне не нравится.

Моя спальня оформлена в светлых тонах: белые стены, Икеевская простая мебель и черные вещи. Напротив кровати в стене сделан платяной шкаф, к которому не прикреплены еще дверцы, поэтому он показывает все свое нутро с моей старой одеждой. Черный. Один черный и темно-серый. Есть пару цветных вещей, но они, так сказать, на выход. А все потому, что в клане Теней правило: ведьмы и колдуны должны одеваться в тёмное. Моя Саббатовская одежда была лучше: там был белый, беж, легкие светлые ткани, разные цветные блузки с юбками. А Химерскую одежду — только на траур. Сейчас мне не нравится она. Чужеродная.

На стене фотографии, где я и Виктор — тоже останки той девушки, кем была когда-то. Будильник в виде божьей коровки — подарок Вари, плюшевый медового цвета медведь, с которым спала в обнимку, когда тосковала по Савову, корзинка с лаками для ногтей и коллекция духов — наверное, единственное, что осталось неизменным. Пошла вторая неделя после суда, началась третья. Мне остается только зачеркивать дни в календаре и молиться, чтобы не проявился Химерский знак. Ну почему я должна делать выбор? Наверное, оставаться смертной — это то, что нужно, тот самый нейтралитет.

Ой, не думай об этом, Мелани, не думай…

Я встаю, лениво потягиваясь и зевая. Тру глаза, прогоняя окончательно сон. Выбирать, что надеть из той черноты в шкафу не хочется, а придется. Иду по пути наименьшего сопротивления: майка и джинсы. Наша с Варей квартира находится в Москве, специально подаренная нам Марго и присоединенная к главному офисному зданию клана Теней. У Химер все наоборот, в отличие от Инквизиторов. Если Саббат был центром и из его подземелий можно было попасть в любую точку мира, то у Химер все не так: кланы напоминают паучье гнездо. Все Сестры имеют свои отдельные квартиры, дома в разных точках мира, чьи двери прикреплены к порталу офисного здания их Клана.

Клан Теней имеет небольшое здание в Москве с табличкой «Благотворительная организация по защите леса». Обычный человек, попавший туда, ничего не найдет для себя необычного: просто коридоры с кабинетами, Инициированный же обнаружит улей ведьм, где каждая дверь ведет в квартиру к Химере. Все эти порталы легальны. Наверное, это те единственные случаи, когда Сенат идет навстречу Химерам в создании проколов пространства.

После суда мы сразу приехали домой. Кевин остался жить с нами, Варя взяла его под свою опеку и поселила у нас, отдав одну из комнат, благо метраж квартиры позволял. Но все равно, наблюдая за его попытками привыкнуть к новой жизни, думаю, Кевину трудно: привыкший к большому замку, свободе перемещений, он сейчас будто заточен. Но держится, не подает вида, да еще сестра ведет себя рядом с ним, как помешанная. Кевин — Солнце по определению, Варя — истинная Луна, вертится вокруг него, ища его лучи любви, зажигаясь и светясь от этого. Странное явление для меня. Никогда не видела Варвару влюбленной. А если еще вспомнить тот факт, что Кевин Инквизитор, то мне сносит крышу окончательно. Вот уже третий день стоит им появиться в моем поле зрения, то я бесстыдно начинаю пялиться на них. Варя дерзит Кевину, порой помыкает им, показывает свой гонор, но Ганн изменился — от сладкого мальчишки ушла легкость и наивность. Он все так же улыбается, позволяет некоторые выпады со стороны Вари, но в нем словно проснулся зверь, та самая древняя мужская сила, которая делает женщину рядом с ним женщиной — беззащитной и бессильной. Глядя на Варю и Кевина, я сразу вспоминаю Рэя, его некоторые повадки и движения по отношению ко мне; да он мог просто рядом стоять, но излучать такую власть, что понимала — достаточно небольшого усилия с его стороны и он меня сокрушит, разрушит, уничтожит, но вместо этого чувствовала, что я в безопасности — мир рухнет, но меня убережет.

Я счастлива за них, честное слово. Особенно за Варю. Помню, как она переживала, что ни с одним парнем у нее не складывались отношения, в итоге, сестра пришла к выводу, что мужчина — это пережиток современного общества, что нужен только для постели и делать детей, всё остальное уже выучила и приручила женщина. Да здравствует матриархат!

— Ну что, готова?

Передо мной унылая тарелка с молоком и хлопьями. Кевин, выбиравший себе каши, смузи, блинчики на завтрак в Саббате, аппетитно поглощает бутерброды из белого хлеба и колбасы и запивает чаем с молоком. На мгновение мне становится страшно, что Варя его испортит окончательно.

— К чему? — уныло спрашиваю я и наблюдаю, как плавают хлопья в молоке. Боже, на это можно медитировать!

— Сегодня едем к маме. А завтра в Вяземку.