Страница 17 из 33
Карст долго не возвращался. Слышно было, как он где-то внизу, а потом сбоку ходил за переборкой. Что-то падало. Несколько раз доносились его окрики. Наконец, ко всему присоединились еще голоса, топот ног. Вслед за тем вспыхнул на секунду люмион. В этот короткий момент Курганов успел рассмотреть фигуры своих соседей. У бессмертных были совсем синие лица. Лок сидел, прислонясь к стене. Разорванная щека распухла. Все лицо отекло. Веки стали громадными и почти черными. Он быстро и отрывисто дышал, будто всхлипывая. Из углов рта малиновыми струйками сбегала кровь. Но все же он был в сознании.
— Скажите, чтобы расставили людей у окон и давали по временам свет, — сказал он почти шепотом. — Мне плохо, кажется…
Он не кончил и замолчал. Ощупав его, Курганов убедился, что тот потерял сознание. Он уже не сидел, а растянулся вдоль стены. В горле у него клокотало. Дыхание стало похоже на лай. Наклоняясь к нему, Курганов не удержался на ногах и упал, придавив Лока и больно стукнувшись локтем. Ему понадобилось несколько минут, чтобы подняться. Свет, проникавший в окна снаружи, позволял различать разбросанные по полу фигуры, благодаря косому положению съехавшие все к одной стене. Они были похожи на кучу старых тряпок, только головы бессмертных большими шарами выделялись в зеленоватом полумраке.
«Они похожи на тыквы, — подумал Курганов, — и если бы не хрипение… Нет, не то. Я хотел подумать, что мы не доживем до подъема, я тоже скоро упаду»…
— Карст! — крикнул он сдавленным голосом, — Карст, дайте люмион!
Через минуту эолан опять осветился. В нижней кабине раздался тревожный голос Карста. Лежа на полу, Курганов приподнял дверь и заглянул вниз. В противоположных дверях виднелась голова Карста. Он имел возбужденный вид и на посиневших, растрескавшихся губах выступила пена.
— Мы говорили с ними, — крикнул он, — они включили детонаторный телефон. Через десять часов придут подъемные машины, но я думаю…
— А кто они?
— Не знаю. Они не сказали. Мы не продержимся столько, поздно…
— Люмион… выключи…
Голова Карста исчезла. Курганов ждал, но люмион продолжал гореть. Окислительные процессы в батареях требовали кислорода. Это было весьма некстати. «Скоро ли он выключит? — думал Курганов с раздражением, — каждая минута дорога».
Карст, просунувшись в нижнюю дверь до половины туловища, долго и неподвижно смотрел в глаза Курганову совсем безумным взором. Видимо, он хотел что-то сказать, потому что на губах появлялись и лопались какие-то пузыри.
«И этот!» — с тягостным чувством подумал Курганов.
— В чем дело? — спросил Биррус, подползая к Курганову и тоже заглядывая вниз.
Карст сплюнул липкую слюну и хрипло сказал:
— Там все… умерли… на мегуро-динаме… вот…
Он протянул Курганову смятую бумажку. Биррус с помощью Курганова спустился вниз и, взяв из рук Карста записку, прочитал:
Без нас продержитесь десять часов. Бессмертным мало воздуха. Прощайте.
Глава седьмая
Адмирал Хортон был в бешенстве. Подъемный магнитный кран в каких-нибудь ста километрах был сбит союзным воланом. Приходилось доставать другой. Он с яростью хватил об пол принесший ему это известие хоккок.
«Они сами не знают, что делают! — думал он, похрустывая суставами пальцев. — Не хочется, но придется так сделать…»
Он быстро прошел в телеграфную кабину.
— Поставьте мегафон на союзную волну. Без шифра. Да, да.
Расставив ноги, он встал перед громадным жерлом мегафона и набрал в легкие воздуху.
— Бессмертные в наших руках. Они в опасности. Если не будут пропущены транспорты из Америки, они погибнут сами. А если союзные силы будут еще нас атаковывать, мы поставим бессмертных под мегур-лучи!..
Эту фразу он повторил раз десять.
— Канальи! — сквозь зубы цедил он, поднимаясь наверх. — Теперь станут шелковыми. Ну, посмотрим.
Кругом море покрыто плавающими магнит-эоланами. Кольцами диаметром в несколько километров они охватывают место, где ведутся работы. Мегур-лучевые заслоны делают доступ сюда невозможным. Адмирал прохаживается по круглой площадке своего флагманского эолана и равнодушно посматривает, как высоко вверху взрываются птицы, влетающие в мегур-лучи. Ему приходит в голову вялая мысль, что это должно быть очень похоже на взрывы шрапнели, употреблявшейся когда-то в военном деле. Он замечает большое летящее наискось стадо пеликанов. Его лицо оживляется. Он дает приказание погасить лучи крайних колец, чтобы поближе наблюдать это зрелище. Ну, конечно, они летят прямо сюда. Вот, вот, сейчас… Штук двадцать толстых, жирных птиц одна за другой превращаются в ослепительно белые облачка, будто вырезанные из бумаги. Вслед за тем доносится ряд коротких ударов. Снова небо чисто. Солнце приветливо и весело блестит на полированных башнях эоланов. Рядом появляется длинная фигура капитана.
— Сэр, — говорит он, — надо думать, что в эолане все умерли. Они больше ничего не отвечают. Они погасили свет…
Адмирал поворачивается. Его лицо опять стало серьезным.
— Вы говорите, умерли? Но, может быть, они просто не желают с нами разговаривать? Это вполне естественно. Как вы думаете? А?
Капитан молчит. Он знает, что адмирал известен как человек большой храбрости, но в то же время слывет почти безумцем. Никто не может предугадать его поступки. Особенно неприятно то, что он крайне вспыльчив.
— Так что же вы молчите? Как же по-вашему, умерли они или нет?
— Я, право, не знаю, сэр…
— Я не сомневаюсь, что вы ничего не знаете! Приготовьте скафандр, я сам спущусь.
Спустя несколько минут стальная коробка с заключенным в ней адмиралом погружается и исчезает под поверхностью воды. Подъемными машинами служат сами эоланы. Один из них, соседний с адмиральским, поднимается с воды и висит в воздухе на небольшой высоте. Он соединен с водолазным аппаратом толстой кишкой, начиненной всякими трубками и проводами. Адмирал Хортон долго не поднимается. Он тщательно исследует затонувший эолан. Нельзя ли до прибытия мегуро-магнитов попытаться поднять его на тросах? «Теперь, — думает он, — узнав, что бессмертные в наших руках, нас не будут тревожить». Он отдает команду снизу, и несколько раз его обносят кругом, поднимают, опускают. Сильным рефлектором осветив окно, он всматривается в кабину. На полу лежат люди. Действительно, они кажутся мертвыми. Он видит громадные головы бессмертных. Что за шары, думает он? Но они дышат. Он это хорошо заметил. Значит, еще живы. Проживут ли они эти восемь часов?
— Приготовьте тонкий тросе! — кричит он в телефон.
Поднявшись наверх, он объясняет, как, по его мнению, можно попытаться охватить эолан тросами. Инженеры качают головами. Адмирал начинает посапывать, и ноздри его раздуваются.
— Не много будет толку, — говорит он раздраженно, без стеснения тыкая пальцем в лоб главного инженер-механика, — если вы по всем правилам поднимете к вечеру трупы. Поняли? Ступайте…
Инженер потер лоб и, сделав знак своим коллегам, вышел вместе с ними. Имеющийся в их распоряжении трос слишком слаб. Они были уверены, что он не выдержит, но приходилось повиноваться.
Спустя час весь затонувший эолан был опутан тонким медным тросом, многочисленные концы его над поверхностью воды собраны в жгут и прикреплены к днищу большого магнит-эолана. Он плавно и очень медленно пошел вверх. Жгут натянулся. Адмирал, стоя на площадке, командовал подъемом.
— Выше! Еще! — отрывисто бросал он. — Выше, я говорю!
Одна за другой лопаются в жгуте отдельные пряди, хлопая, как бичи. Тонкие губы адмирала сжимаются. Он вцепляется пальцами в перила и еще резче кричит:
— Полный ход вверх!
Как это ни странно, но Курганов дольше всех сохранил ясность сознания. Все лежали, не отзываясь и почти не подавая признаков жизни. Курганов оставил общую кабину и с большим трудом переполз в кабину управления. Он видел производившиеся вокруг работы и думал только об одном: как бы ему не потерять сознания до конца. Он не знал, кто их спасает. Предполагал, что враги, так как они, как сказал Карст, не ответили на вопрос, кто они. Он решил, если его предположения верны, не даваться в руки живыми. Было совершенно непонятно, как американцы могли узнать, что сбитый в море союзный эолан нес на себе бессмертных. Измена? Предательство? Или результат широко поставленного шпионства? Не время было думать об этом. Курганов сидел у доски управления. Под его руками были центры мозга того могучего и страшного организма, какой представлял собой боевой эолан. «Они думают вытащить карася, — мелькало в голове, — но как бы он не оказался крокодилом!»