Отражение

— Хорошее настроение? — Поддержал меня ответной улыбкой Петруша. Конечно же, он был в курсе всех растрат и теперь пришел получить своё.

— На самом деле не очень, — я поморщилась и потерла виски, давая понять настырному ухажеру, что сейчас не время для разговоров.

— Рабочий день кончился полчаса назад, а ты все не уходишь…

— Дел много, — отмахнулась я и направилась к столу. Известие о том, что время давно перевалило за шесть, меня огорошило.

— Я и вижу, что ты вся кипишь от работы, — усмехнулся начальник, вразвалочку подходя ко мне. — Не желаешь немного расслабиться?

Он был совсем рядом, наглый, самодовольный, полностью уверенный в исходе нашего рандеву. Хотелось нахлестать ему по щекам, впиться ногтями в бесстыжие зенки, превратиться в грифа и клевать его печенки, пока он не сдохнет. Волна отвращения и ненависти всколыхнула душу, вот только сил не осталось. Все они ушли на самобичевание, терзавшее меня целый день. Теперь же я ощутила такую усталость и немощь, что всерьез засомневалась: смогу ли сделать еще хоть шаг? Только ярость удерживала меня на ногах. Я видела, как Нанэ смеялась, сложив руки на груди. Она не собиралась вмешиваться. Уж она-то знала, что я без нее — ничто! Не могу ни слова путного сказать, не то, что отстоять себя. Я бросала на нее умоляющие взгляды, но Нанэ лишь усмехалась в ответ.

— Я сделаю это дома, если вы не против, — выдавила из себя пополам с корявой улыбкой.

Шеф почувствовал мою неуверенность, ощутил дрожь, сквозившую в моем голосе, и тут же ухватился за нее, да и за меня тоже. Петр Иванович бесцеремонно плюхнул руки мне на талию и привлек к себе. Слабые сопротивления с моей стороны остались незамеченными.

— Зачем так долго ждать? До дома еще ехать и ехать, а тут все тридцать три удовольствия с последующей доставкой куда пожелаешь… — он склонился к моей шее и принялся целовать ее влажными губами.

Меня передернуло — до чего же это противно! Но отвращали не мокрые поцелуи начальника, а сам факт того, что я превратилась в тряпку. Даже будучи мямлей, я сумела бы ускользнуть от щупалец Петруши. А теперь стояла, словно ватная: обмякшая, бессвязно бормочущая маловесную чепуху, и при этом постоянно косившаяся на стеклянные дверцы шкафа. А Нанэ, как назло, отвернулась. Ее пышная копна волос застыла неподвижно, словно она окаменела. Слезы застряли у меня в горле, начальник дал волю рукам, расстегивая на моей спине молнию платья.

Меня затрясло, руки вспотели, губы бессвязно шептали что-то, вроде «я верну деньги» и «пожалуйста, не надо». Какая идиотка! Разве остановит подобный лепет мужика, у которого давно дымится в штанах? Мое безволие только придавало Петруше сил и уверенности. Потеряв всякое терпение, толкаемый захлестывающей его волной желания, Петр Иванович рывком развернул меня и чуть ли не с мясом рванул злосчастную молнию.

— Хороша! — восхищенно воскликнул он, впиваясь в меня горящими страстью глазами.

Я, как заправская идиотка из бразильских сериалов, попыталась прикрыться руками. Голова кружилась, в висках отстукивали каблуки, черные пятна плыли перед глазами. Только мраморная спина Нанэ четко маячила перед ними, словно она ждала приглашения.

Глава 36

«Помоги», — едва слышно пискнула я, придавленная начальником к грязному пропахшему пылью ковру. Петр Иванович облизывал мне левое ухо, пыхтел в него от натуги, одной рукой тискал мою грудь, а другой — расстегивал себе ширинку. Меня тошнило от омерзения и собственной беспомощности.

— Помоги! — закричала я во все горло, тратя последние силы.

«Ты сама можешь сделать это», — громыхнуло в моей голове.

Петруша с упоением шарил уже у меня между ног, стягивая трусы. Я уронила голову и уставилась на огромную тень от наших тел. Ненависть с новой силой вспыхнула в душе. Я чувствовала, как ее пламя захлестывает, заставляет задыхаться и шипеть, подобно кобре. С трудом высвободив руку из-под тучного домогателя, я протянула ее к расплывчатой тени, навалившейся на мою.

Повинуясь колдовскому инстинкту, тянулась к заветной цели. Шеф не обращал на это внимания — он был слишком занят. Вот только достигнуть желаемого ему так и не посчастливилось. Повинуясь жесту моих скрюченных пальцев, с пола поднимались неуклюжие косматые тени с горящими ядовитым пламенем глазницами. Они вцепились в тень Петра Ивановича клешнями-отростками и потащили ее вниз.

И в тот же миг начальник забился на мне в конвульсиях, пытаясь освободиться от невидимого плена. Он хрипел, изо рта текла пена пополам со слюной, со лба даже не капал, а лил пот. Зрачки расширились, словно он видел тех, кто тащил его в преисподнюю. Я ощущала жар, запах гари и вонь, исходившие оттуда. Теперь я знала, что эти существа — дэвы, и они тащили шефа не иначе как на дно ада.

Еще несколько секунд — и тело Петруши обрушилось на меня всей тяжестью. А я как завороженная наблюдала за порождениями мрака, утаскивавшими душу Петра Ивановича в смрадную бескрайнюю пустыню. Я видела ужас, застывший в его взгляде, слышала его бесплотные стоны. Наконец, всё скрылось и стихло. Словно и не было ничего. Только остывающий труп, прижавший меня к полу, не давал списать происшедшее на видения и нервный срыв.

Я столкнула безжизненную тушу и принялась жадно глотать воздух. Моё тело мелко дрожало, внутри жгло, в ушах звенело. Словно безумная, я уставилась в одну точку и повторяла только одно «это не я!». Со всех сторон раздавался переливистый смех — это Нанэ забавлялась моими мучениями. Даже луна, заглядывавшая в окно, смотрела на меня парой ее изумрудных глаз.

Я с трудом взяла себя в руки, нашла на полу платье и с горем пополам нацепила его. Хорошо, что сейчас осень, а не лето. А то пришлось бы плестись по вечерней Москве в продранной сзади одежде. Я натянула пальто, сапоги и только тут сообразила, что будет, когда тело начальника найдут в моем кабинете. Одним скандалом тут не отделаешься. Ни одной мысли о том, что стоило вызвать скорую или полицию не зародилось в голове. Я попыталась подтащить тело к двери, но шеф оказался настолько тяжелым, что я с трудом могла оторвать его от пола.

На помощь мне снова пришла колдовская сила. Пара тарабарских слов и косматые порождения тьмы снова выросли из пола, готовые выполнить любой приказ. Стараясь держаться от них подальше, я молча указала взглядом на бездыханное тело, и они тотчас нырнули под него и исчезли вместе с трупом. Стены вдруг стали прозрачными, и я видела, как то, что когда-то было Петром Ивановичем, оказалось на проезжей части. Визг тормозов, испуганные глаза водителя и его спутницы, бампер внедорожника, со всей силой врезающийся в мертвую скрюченную плоть, крики прохожих. Я сморгнула, и всё исчезло.

Забыв выключить компьютер и свет, я пулей выскочила из кабинета. Дожидаться возвращения вызванных существ не было никакого желания. Охранник на проходной проводил меня удивленным взглядом — всклокоченная, с выпученными глазами, бормочущая что-то под нос я выглядела более, чем странно. Но спрашивать он ничего не стал.

Уже на улице, глотая ледяной ветер и всхлипывая, я выхватила из сумки телефон, словно спасительную соломинку, и набрала номер… Игоря. Откуда я его знала, если уже несколько лет общалась с ним исключительно как с приложением к Наташе? Но оказалось, что завалялся где-то в глубинах памяти мобильного его номер, и теперь, заглянув в пропасть небытия, я потянулась именно к нему. Быть может потому, что Кеша сейчас числился в предателях, а мысль о подругах вызывала только раздражение? Сейчас я сама не могла бы сказать, что творю и почему.

Гудки недолго докучали мне. После стандартного писка, раздалось «Алло», и я, не вдаваясь в подробности, скороговоркой выпалила.

— Это Вика, приезжай ко мне. Я очень тебя хочу… — пауза неприлично затянулась и только тогда я добавила, — увидеть.

Не дожидаясь прощальных гудков, я нажала кнопку сброса вызова и побрела на остановку. Прохожие невольно сторонились меня, огибая сгорбленную растрепанную фигуру за несколько метров. Сама не помню, как я добралась домой. Автобусы, попутчики, улицы и витрины магазинов лихорадочно сменяли друг друга. Только луна с парой ядовито-зеленых глаз оставалась неизменной. Она ликовала, упивалась властью надо мной. Я это чувствовала.