Страница 5 из 13
И ниже мелкими буковками: посмертно.
***
Солнце в это утро так и не встало.
февраль 2008г
Каждый сам выбирает чему верить
Может быть, это странно, но я никогда не боялась их. Не могу объяснить, кого – их: для меня это просто – они… То есть те, кого не видят простые смертные. А что их бояться? Если бы я была им нужна, они бы давно уже со мной что-то сделали.
То, что они есть, не вызывает лично у меня никаких сомнений. Многие видели их… Карлос Кастанеда видел, когда сидел в темноте во дворе Дона Хуана и смотрел короткими взглядами сквозь опущенные ресницы. Он видел быстрые тени – это и есть они. И бояться их смысла нет. Просто примите их присутствие как данность и живите себе спокойно. Или – если вам так проще – успокойте свои сомнения. Сделайте вид, что их нет. Что вы в них не верите. И тогда… тогда они просто уйдут и не будут вам докучать. А смысл тратить время на тех, кто в тебя не верит?
Они не злые. То есть среди них попадаются, конечно, и злые, но они такие не все…
Зачем они приходят к нам? А зачем обычно приходит блуждающий в темноте уставший, голодный, замёрзший странник, если видит впереди свет в окне или огонь костра? Редко когда он приходит поесть. Чаще просто погреться. Поговорить немного и погреться – чтобы хоть на какое-то недолгое время перестать быть одиноким в этой холодной бездушной темноте…
***
Я чувствую тебя. Ты всегда со мной рядом, и мне неважно, кто ты. Ты хотел рядом со мной спастись от одиночества, а вышло так, что ты спас от одиночества меня, и я благодарна тебе за это…
Я чувствую тебя… Не знаю точно, с какого времени, но это и неважно – всё на свете потеряло значение с тех пор, как ты со мной. Я не знаю, ангел ли ты мой или просто голодный путник, случайно согревшийся у моего огня. А может быть, ты и есть огонь для моей уставшей, насквозь замёрзшей души…
Я чувствую тебя. Иногда я вижу твою тень. Иногда я слышу твоё дыхание за спиной. Я лгала самой себе, когда убеждала себя, что тебя нет… когда просила тебя не говорить со мной и ничем не обнаруживать своё присутствие… прости меня. Я очень боялась сойти с ума… теперь уже не боюсь.
Я чувствую тебя. Ты всегда со мной, и чаще всего тогда, когда рядом больше никого нет. Когда я ложусь спать, я слышу твоё дыхание очень отчётливо, и мне от него спокойно… Спасибо за то, что ты есть. Я чувствую тебя…
***
Нет, доктор, что вы… зачем мне говорить с самой собой? Я и так прекрасно знаю все свои мысли, мне вовсе незачем озвучивать их. Я ведь уже объясняла – я говорю с ним… Нет, я не больна. Никаких голосов я не слышу. Ничего они не просят и не требуют. Я не должна убивать кого-то или себя. Никому от меня ничего не надо…
Эй, да вы не слушаете меня! Вы так сильно заняты разговором с дежурной сестрой? Чем она вам поможет? Я ведь лучше знаю, что со мной происходит! И я здесь, стою возле вас, говорю с вами – и уже начинаю переходить на крик, пытаясь объяснить вам хоть что-то, пытаясь достучаться до вас, обратить на себя ваше внимание… Вы даже не смотрите на меня… Стою рядом… Доктор, взгляните на меня, наконец! Вот же я: стою рядом с вами и кричу…
Но кто это лежит, привязанный к моей кровати?
***
– Попытка самоубийства. Как это могло прийти ей в голову? Зачем она открыла окно, если на нём всё равно решётки?
– Доктор, мы этого не знаем. Она всё время молчит… Мы услышали глухой удар, и я пришла посмотреть. Когда я увидела в глазок, что она стоит на подоконнике и бьётся головой о прутья решётки, я вызвала санитаров.
– Они пришли сразу же?
– Да, доктор. Ключи были у меня. Они быстро вошли, схватили её и надели рубашку. Мы завязали рукава, вкололи успокоительное, положили пациентку на кровать и ушли.
– Вы хотите сказать, что не привязали её сразу?
– А зачем? Она и так была в состоянии крайнего истощения, не спала несколько ночей. Полнолуние пугало её. Руки были связаны. Окно было закрыто.
– Вы это хорошо помните?
– Конечно, доктор. Я лично закрыла окно. На замок… А когда мы во второй раз услышали то же самое, вошли в комнату и снова увидели её на подоконнике… Я не знаю, как она могла открыть окно. Клянусь! Как могла освободиться из рубашки, каким чудом смогла открыть окно… Она снова билась головой в решётку. Тогда мы и привязали её к кровати. Добавили успокоительного. Оставили санитара дежурить возле неё, и вот… – худенькая женщина растерянно развела руками.
– И вот она в коме, а позвонили вы мне только полчаса назад, – доктор чеканил каждое слово так, будто хотел отхлестать сестру этими словами, а та с каждым звуком всё больше сжималась, сутулилась и втягивала голову в плечи, словно каждое слово-удар достигало цели, причиняя ей физически ощутимую боль. – Вы будете наказаны, сестра. За превышение служебных полномочий. Вы не имеете права давать пациентам успокоительное. А если она скончается, вы будете отданы под суд. Теперь остаётся только ждать…
– Да, доктор, – еле слышно произнесла медсестра и ещё больше опустила голову вниз.
– Продолжайте дежурить возле неё круглые сутки. Как только что-то изменится – сразу дайте мне знать, – доктор резко развернулся и ушёл, оставив худенькую женщину в моей палате.
Она повернулась в сторону единственной в комнате койки и в бессильной ярости уставилась на меня – то есть на ту, кто лежала там сейчас, связанная и полностью обездвиженная. Я не чувствовала её больше. Не чувствовала её собой…
***
– Не спится?
– Нет. Я никогда не сплю, когда луна круглая. Она как-то влияет на меня…
– Тревожно?
– Не всегда. Иногда она просто манит меня к себе. Иногда я хочу спрятаться от неё. А иногда просто люблю любоваться её отражением в падающих каплях дождя…
Я почувствовала, как он улыбается в темноте:
– Ты всегда была романтичной… Даже когда отказывалась признаться в этом самой себе.
– Почему ты так думаешь?.. То есть… откуда ты знаешь?
– На самом деле ты просто хотела спросить, кто я.
Я усмехнулась, несколько долгих секунд всматривалась в его – такое родное – лицо, и покачала головой.
– Правда? Если бы хотела, именно это и спросила бы. Мне неважно, кто ты. Гораздо важнее, почему ты здесь.
– Ты мне нравишься, и я пришёл, чтобы забрать тебя отсюда. Или у меня просто есть приказ доставить тебя в одно место… и мне абсолютно всё равно, кто ты. А может быть, я призрак… Был когда-то сумасшедшим, лечился в этой клинике, в этой самой палате, а дежурная сестра проводила на мне эксперименты, довела до самоубийства, и теперь я хочу ей отомстить. Впрочем, ты и сама сумасшедшая. Так что, возможно, я лишь плод твоего воображения… Могу предложить тебе ещё кучу вариантов, но времени у нас не особо много… Выбирай сама, что тебе больше нравится – или придумай собственный ответ. И в любом случае собирайся, я действительно пришёл за тобой.
Я помедлила, пытаясь определить хотя бы для себя, какая версия мне нравится больше, но так и не решила. Это было совершенно не важно.
– Ты хочешь сказать, что моя жизнь закончена?
– Жизнь? – он широко улыбнулся. – Милая, это ты называла жизнью?
– Но я была счастлива…
– Ты не знаешь, что такое счастье. Пойдём со мной, я тебе покажу.
– Ты это серьёзно? Ну пойдём… всё лучше, чем оставаться здесь. Какой смысл мне здесь торчать? – Вспомнив кое-что важное, я оглянулась на койку, на которой всё ещё лежало тело, бывшее когда-то моим, и с сожалением посмотрела на него. Я привыкла к себе такой… – Я так понимаю, в это тело я уже вернуться не могу?
– Конечно, нет. – Он был нетерпелив. Протянул мне руку слишком резко. – Давай руку, ты ещё не умеешь летать.
– Летать? – моё сердце радостно застучало. Давно такого не было… мне начинала нравиться такая жизнь…
Мы прошли сквозь решётку и остановились на карнизе. Холодный ветер дунул мне в лицо, и я застыла в нерешительности.