Страница 3 из 9
– Пустяки, – ответил Гоббс. – Они гордятся этим. Это у них врождённое. Да все они – дрянь.
В разгар их разговора пришла Мэри. Цедрик подумал, что она хочет купить сахару, но ошибся. Мэри была бледна, и на её лице виднелись следы волнения.
– Иди домой, милый, – сказала она. – Миссис тебя ждёт.
Цедрик соскользнул со стула.
– Она хочет пойти куда-нибудь со мной, Мэри? – спросил он. – До свидания, мистер Гоббс. Я скоро опять зайду к вам.
Он с удивлением увидел, что Мэри смотрит на него молча и покачивает головой.
– Что с тобой, Мэри? Тебе жарко?
– Нет, – ответила она. – Но происходят странные вещи.
– Не разболелась ли у Дорогой голова от солнца? – с тревогой спросил Цедрик.
Но и этого не было. Когда мальчик подошёл к своему крыльцу, он увидел перед ним экипаж. В гостиной кто-то разговаривал с мамой. Мэри отвела его наверх, одела его в лучший летний костюм из фланели кремового цвета с красным кушаком на талии и причесала его курчавые локоны.
– Лорды? – услышал он её бормотание. – Знать? Дворянство? Ох, беда! Лорды! Вот несчастье-то.
Это было удивительно, но Цедрик думал, что мама объяснит ему всё, и не мешал Мэри стонать сколько ей угодно, не задавая вопросов. Когда его переодели, он сбежал с лестницы и вошёл в гостиную. В кресле сидел худой старый господин с резкими чертами лица. Подле него стояла бледная Дорогая, и Цедрик заметил в её глазах слёзы.
– О Цедди! – вскрикнула она, подбежала, обняла его и поцеловала со взволнованным, испуганным лицом. – О Цедди, дорогой.
Высокий старик поднялся с кресла и пристально взглянул на мальчика. Костлявой рукой он потёр свой острый подбородок.
У него было очень довольное лицо.
– Итак, – медленно произнёс он, – это маленький лорд Фаунтлерой!
Глава II
Друзья Цедрика
Для Цедрика началась такая странная, такая удивительная жизнь, что он не знал, действительно ли это всё происходит. Мама ему рассказала очень необыкновенную историю. Ему пришлось два или три раза прослушать её, чтобы понять, в чём дело. И он не мог себе представить, что подумает обо всём мистер Гоббс. История началась с графов; дедушка, которого Цедрик никогда не видел, был графом; если бы его старший дядя не убился, упав с лошади, он тоже был бы со временем графом; после его смерти второй дядя Цедрика был бы графом, если бы не умер в Риме от лихорадки; потом его собственный папа сделался бы графом, если бы он остался жив; но так как все они умерли и остался только Цедрик, оказывалось, что он, Цедрик, должен сделаться графом после смерти дедушки; теперь же он стал лордом Фаунтлероем.
Услышав это в первый раз, он побледнел:
– О Дорогая, мне не хочется быть графом. Никто из моих товарищей не граф. Как сделать, чтобы этого не было?
Но, по-видимому, ничего нельзя было сделать. Вечером, сидя у открытого окна и глядя на глухую улицу, Цедрик и его мать долго разговаривали. Мальчик сидел в своей любимой позе, обхватив одно колено, и его маленькое изумлённое личико раскраснелось от усиленных дум. Дедушка прислал за ним, прося его приехать в Англию, и, по мнению мамы, ему следовало ехать.
– Видишь ли, – сказала она, печально глядя в окно, – я знаю, что твой папа захотел бы этого, Цедди, а потому ты должен ехать. Он очень любил свою родину, и есть многое, чего маленький мальчик не может вполне понять. Если бы я не отослала тебя, я была бы очень себялюбивой мамочкой. Когда ты вырастешь, ты сам увидишь – почему.
Цедди печально покачал головой:
– Мне очень жаль расстаться с мистером Гоббсом. Я думаю, ему будет недоставать меня, а мне – его. И мне жаль оставить их всех.
Когда мистер Гавишем – постоянный адвокат графа Доринкоурта, присланный дедом за лордом Фаунтлероем, – пришёл на следующий день, Цедрик услышал ещё много неожиданного и не стал веселее, узнав, что он со временем сделается очень богатым, что у него будут замки в различных местах, большие парки, глубокие рудники, крупные имения и фермы. Его беспокоила мысль о его друге, мистере Гоббсе, и вскоре после завтрака он побежал к нему в магазин в очень тревожном состоянии духа.
Бакалейщик сидел и читал утреннюю газету. Цедрик подошёл к нему с важным видом. Он чувствовал, что мистер Гоббс будет поражён, услышав обо всём случившемся, и по дороге к лавке долго думал, как бы лучше сообщить ему неожиданную новость.
– Ага! – сказал мистер Гоббс. – Здравствуйте!
– Здравствуйте, – ответил Цедрик.
Он не забрался по обыкновению на высокий стул, а уселся на ящик с бисквитами, обхватил руками колено и несколько мгновений не двигался, не говорил и сидел так тихо, что мистер Гоббс наконец вопросительно взглянул на него поверх газеты.
– Эй-эй, – произнёс бакалейщик.
Цедрик собрался с духом:
– Мистер Гоббс, помните ли вы, о чём мы говорили с вами третьего дня утром?
– Да, – ответил Гоббс, – об Англии.
– Верно, – продолжил Цедрик. – Но перед тем, как Мэри пришла за мной? Помните?
Мистер Гоббс потёр затылок.
– Мы говорили о королеве Виктории и аристократах.
– Да, да, – нерешительно произнёс Цедрик. – И о… о… графах, помните?
– Помню-помню, – заметил Гоббс. – Мы немножечко затронули их, да-да.
Цедрик вспыхнул до корней волос. Никогда в жизни он ещё не был так смущён. Он боялся, что и мистеру Гоббсу тоже будет не по себе.
– Вы сказали, – продолжил Цедди, – что не позволите им сидеть на ваших бисквитных бочонках?
– Да, сказал, – твёрдо ответил Гоббс. – И я говорил то, что думаю. Пусть они попробуют – тогда и увидим.
– Мистер Гоббс, – сказал Цедрик, – в эту минуту на ящике сидит граф.
Гоббс так и подскочил.
– Что такое? – закричал он.
– Да, – с подобающей скромностью сказал Цедрик, – я граф или сделаюсь графом. Я не хочу обманывать вас.
Мистер Гоббс казался взволнованным. Он порывисто поднялся с места и подошёл посмотреть на термометр.
– Кровь бросилась вам в голову, – сказал он, возвращаясь и глядя на своего юного друга. – Знойный день! Как вы себя чувствуете? У вас болит что-нибудь? Когда это началось с вами?
Он положил свою большую руку на волосы мальчика. Положение сделалось ещё затруднительнее.
– Благодарю вас, – сказал Цедди. – Мне совсем хорошо. С моей головой ничего не случилось. К сожалению, я должен сказать вам, мистер Гоббс, что всё это правда. Вот зачем пришла за мной Мэри и увела меня домой. Мистер Гавишем рассказывал обо всём этом моей маме; мистер Гавишем – адвокат.
Гоббс упал на стул и стал усиленно вытирать лоб платком.
– У одного из нас солнечный удар, – с волнением заметил он.
– Нет, – ответил Цедрик, – мы оба здоровы. Нам нужно как-нибудь примириться с этим, мистер Гоббс. Мистер Гавишем нарочно приехал из Англии, чтобы рассказать нам всё. Его прислал сюда дедушка.
Гоббс дико смотрел на невинное серьёзное личико.
– Кто ваш дедушка? – спросил он.
Цедрик положил руку в карман и вынул кусочек бумажки, на которой было что-то написано его круглым неправильным почерком.
– Мне трудно было запомнить всё сразу, а потому я записал, – проговорил мальчик и медленно прочитал вслух: – Джон-Артюр-Молине-Эрроль, граф Доринкоурт. Вот его имя, и он живёт в замке… то есть, кажется, в двух или трёх замках. Мой папа был его младшим сыном, и, если бы папа не умер, я не был бы ни лордом, ни графом. Папа тоже не был бы графом, если бы его старшие братья не умерли. Но они все умерли, и не осталось никого, кроме меня… Ни одного мальчика. Поэтому я должен быть графом, и дедушка прислал за мной. Он хочет, чтобы я поехал в Англию.