Пациент #666

Практически вся семья Люцифера оказалась за решёткой. Остались лишь самые младшие дети, которым ещё было просто рано участвовать в делах отца. И двое их старших братьев, которых Годфри старался держать подальше от своего бизнеса.

Например, Рэй. Ему тоже, можно сказать, повезло, как и Хлое — удар головой о стену не стал для него смертельным. Он долго восстанавливался, но не пропустил ни одного судебного заседания — приняв однажды решение помочь Декер, отказавшись от преданности отцу, парень старательно исполнял данное самому себе обещание. Он защищал её, настаивая, что у Хлои не было другого выбора, красочно описывая всё то, что творила Аманда — правая рука Годфри. Может, именно его искренность и страстное желание помочь девушке в конце концов смягчили судью.

Декер перевела взгляд на вторую могилу. На ней была выбита та же фамилия, но к этому камню Хлоя прикасаться не стала. Быстро отвернувшись, она посмотрела на того, кто держал её за руку. Улыбнулась.

— Всё закончилось, — услышала девушка. Кивнула, судорожно вздыхая. Тёплая ладонь потянулась к её щеке, и Хлоя чуть наклонилась, позволяя прикосновение.

— Она больше никому не навредит, — подтвердила Декер, выпрямляясь спустя пару секунд. — И он тоже, — краем глаза она всё же зацепила надпись на втором камне — «Годфри Денница».

Что же, в этой смерти её вины точно не было. Монстров ненавидели даже в тюрьме.

— Никогда не навредит, — подтвердил Люцифер, смотрящий на неё снизу-вверх из инвалидного кресла. Хлоя не сдержала улыбки, когда он чуть поёжился и подтянул наверх плед, покрывающий его ноги.

— Холодно? — спросила она. Денница, чуть дрожа — но не от холода, а от счастья, поднял на неё искрящиеся глаза. Кивнул, улыбаясь в ответ. Декер присела перед ним на корточки, осторожно провела рёбрами ладоней от бёдер до колен, с усилием, подтягивая и расправляя плед. Люцифер ухватил её руки и судорожно вздохнул, не прекращая улыбаться. — Чувствуешь? — Хлоя кожей ощущала его желание вскочить и крепко её обнять. Пока что это было невозможно, но лечение давало свои первые плоды. Денница кое-как сдерживал слёзы, но наконец-то это были «хорошие» слёзы. Не от боли, не от унижения или горя.

— Немного, — наконец, ответил он, кусая губы. Ткнул пальцем в небольшое мокрое пятно на пледе. — Д-дождь… — Люцифер смешно поморщился, когда ещё одна капля упала точно на нос. — Дождь начинается.

— Точно. Нам пора, — Хлоя выпрямилась, обошла коляску, легко толкнула её. — Нас наверняка уже заждались, да? — она чуть склонилась к его уху, выруливая к аккуратной дорожке. Денница кивнул, откидываясь назад в кресле так, чтобы быть к ней как можно ближе.

Ехать пришлось довольно долго. Но зато, наконец-то, без лишних тревог — Люцифер был рядом, и переживать было уже не о чем. Если только о делах, которые ждали на работе — но то были приятные переживания, правильные, «здоровые». И там не нужно было бояться за свою жизнь или жизнь близких. От семьи не нужно было скрывать происходящее — и в то же время, в ежедневных заботах находилось место и ярким чувствам, доле опасности и трудностей.

Они создали благотворительный фонд. Не совсем традиционный — без нудных политиков, размышляющих на интервью о важности лечения больных детей, и покидающих студию на дорогих машинах. Нет, другой: нечто вроде центра психологической помощи жертвам насилия. Хлоя не смогла определить его конкретно — и потому в стенах этого центра встречались как жертвы военных действий, так и девушки, подвергшиеся насилию. Как подростки, избитые на улицах, так и женщины, которых мучили дома мужья. Если людям требовалась помощь, фонд старался её оказать — поначалу было тяжело, потому что Люцифер и вовсе был вычеркнут из завещания Годфри Денницы. Но его ныне покойный отец совершил ошибку, оставив практически всё одному из младших сыновей — тому, кто был «чист», кого не могли отправить в тюрьму ни при каких условиях. Того, кто без колебаний бы отдал всё старшим братьям и сёстрам — тем, кто встал у руля. Сейчас место капитана пустовало, но наследник уже вступил в свои права — и хоть добрую половину средств Годфри, незаконно приобретённых, изъяли, оставшегося было вполне достаточно для жизни.

И Рэя, и тех немногих ребятишек, что остались практически сиротами.

Люцифер тоже пытался оформить опеку над младшими братьями и сёстрами. Но нужно было пройти через бюрократический ад, к тому же — он всё ещё был прикован к коляске, несмотря на то, что чувствительность постепенно возвращалась к нему, и в будущем он мог бы снова начать ходить. Так что пришлось удовлетвориться тем, что ребята остались с Рэем и чудом не попали в детский дом, где им явно пришлось бы несладко.

Машина остановилась, прерывая размышления Хлои. Девушка вытащила из багажника сложенное кресло, уже привычно и быстро привела его в надлежащий вид, и помогла Люциферу перебраться в него. Денница тоже привык к подобным манипуляциям — он мог бы сделать это и сам, ловко цепляясь за поставленную на тормоз коляску и за крышу машины. Но Декер нравилось о нём заботиться — и Люцифер не возражал. Раньше это причиняло ему боль, уязвляло гордость — но он молчал, чтобы отец, неустанно следящий за ними, ничего не заподозрил. После своей шестой попытки суицида, почти удавшейся, он изо всех сил старался Хлою оттолкнуть — но она не ушла, приняв всё, что пришло вместе с их первым поцелуем. И Люцифер тоже это принял, смирился. Просто осознал, что он не может решать за неё — и вместе с этой мыслью его посетило и другое озарение, позволившее ему, наконец, просто принять её заботу, не чувствуя из-за этого вины.

Декер снова толкнула коляску. Люцифер даже не держался за подлокотники кресла — он знал, что Хлоя не навредит ему. Она чувствовала, как нужно двигаться, какие усилия прилагать, чтобы ускориться, или как мягко остановиться, не заставив его податься вперёд и рухнуть лицом на пол или на землю. Денница улыбнулся этим мыслям, представляя себя таким домашним котом, подставляющим хозяйке пушистый живот.

У самого входа в высокое-высокое белое здание их встретила темнокожая девушка. С рассечённой бровью, слегка откровенным нарядом, но верным сердцем — это Хлоя поняла ещё тогда, когда впервые её увидела. Тогда она крепко обняла Люцифера, едва пришедшего в себя после попытки суицида. Не подумав взять стул, Мэйз опустилась на колени возле его кровати и шёпотом, захлёбываясь словами, начала что-то шептать. Денница молчал, слушая её — и Хлоя тоже боялась перебить девушку, понимая, что происходит что-то особенное, глубоко личное, такое, во что не стоит соваться посторонним. Она, конечно, себя посторонней не считала, но лезть всё равно не рискнула. Так прошёл тогда весь вечер — девушка всё говорила и говорила, а Люцифер силился растянуть бледные губы хоть в каком-то подобии улыбки, но сил ему едва хватало для того, чтобы просто оставаться в сознании.

Потом, когда Денница сумел начать говорить, он прерывающимся шёпотом рассказал ей историю Мэйзекин.

Они встретились, когда ему было восемнадцать лет. У Люцифера уже был этот клуб — подарок от отца на совершеннолетие*, явная попытка избавиться от навязчивого интереса сына к его подозрительным делам. Но Денница-младший не оставил попыток разобраться в происходящем, и всё ещё отправлялся с Годфри в деловые поездки — хоть тот и старался держать его подальше.

Тогда они отправились в трущобы Лос-Анджелеса, чтобы провести какую-то благотворительную акцию — лучшую рекламу, какую только можно придумать. И Люцифер, раздавая фирменные тёплые свитера с логотипом одной из компаний отца, заметил в толпе худую и уж слишком маленькую девочку. Она была одна — это показалось ему странным, потому что местные ребятишки липли ко взрослым, которые, видимо, были их родителями. Не все, конечно — некоторые сбивались в стайки и старались держаться от других подальше. Но вот эту девочку все отталкивали — и в итоге она, отчаявшись получить свитер, выбралась из толпы и села чуть поодаль, за большими картонными коробками. Годфри на неё не обратил никакого внимания, но Люцифер не смог оставить её в таком состоянии.