Страница 48 из 61
Наш опер закончил манипуляции с чайником, поднял на меня взгляд и сказал:
- Выйдите из кабинета... Я вас сюда не приглашал... пока.
- Спасибо за помощь,- ответил я.- Пошли, мужики... По-моему, кто-то таблички на дверях перепутал.
- Желаю успехов,- бросил опер.
Мы вышли. Сказать по правде, мне было очень противно. Гвичия посмотрел на табличку и сказал:
- Какой-то странный человек, да?
Шах тоже посмотрел на табличку, сплюнул и сказал:
- Лохи.
Я не сказал ничего.
Я не сказал ничего, я только подумал... но не сказал.
***
...Дверь в квартиру, где находится телефон, зарегистрированный на гр. Шурыгину Антонину Викторовну, наводила на мысли о коммуналке и бытовом пьянстве: следы неоднократного и неумелого ремонта, висящий на проводах звонок, порезанная ножом дерматиновая обивка...
Таких дверей я за годы пахоты в УР повидал немало. И мог даже предположить, что увижу за дверью.
Гвичия начал давить на кнопку звонка.
Делать это пришлось пять раз. Шаги за хлипкой дверью раздались тогда, когда уже нам показалось, что в квартире никого нет. Шаги были шаркающие, медленные... потом раздался кашель... потом дверь отворилась. На пороге стояла старуха в грязном халате и торчащих из-под него белых бязевых мужских кальсонах.
Жиденькие волосы, характерный цвет лица, густой перегарный выхлоп... Все, как говорится, до боли знакомое. Я загодя приготовил свое журналистское удостоверение и придал лицу некое соответствующее профессиональное выражение. Все это оказалось лишним. Старуха посмотрела на нас мутными глазами, закашлялась и сказала:
- С утра уже ходить стали...
- Здравствуйте, бабушка,- вежливо сказал Зураб.
- Ишь, внучек нашелся... басурманин... Спят они еще...- Старуха явно собиралась захлопнуть дверь, но я не дал.
Я сунул ей под нос удостоверение и начал работать. Кое-что, впрочем, мне уже было ясно.
- Мы журналисты,- сказал я.- А вы Антонина Викторовна?
- Что надо?
- Поговорить, Антонина Викторовна...
Мы - журналисты.
- Стрекулисты-журналисты... аферисты! На похмелку дашь?
- Дам,- ответил я, доставая бумажник.
Выражение глаз старой алкоголички стало гораздо более осмысленным или, по крайней мере, заинтересованным. Я вытащил пятидесятирублевую купюру. На эти деньги можно купить одну бутылку заводской водки, но Антонина Викторовна наверняка купит две бутылки паленой.
...Деньги исчезли в кармане халата.
- Может, внутрь пригласите?- спросил я.
Старуха посторонилась, пропуская нас внутрь. Интерьер прихожей был именно таким, какой я себе представил, глядя на дверь. Тут ошибиться трудно. Вслед за старухой мы прошли в кухню, распугали тараканов.
- Ну, говори, чего надо,- сказала хозяйка.
- У вас в квартире есть молодые женщины?
- Сказала же: спят еще бляди.
- Дочери ваши?
- Тьфу! У меня сыны... да и их не вижу: по тюрьмам они.
- А что за бляди-то спят у вас?
- Бляди как бляди... известное дело, Ленка со Светкой.
- Комнату им сдаете?
- Что я сдам? Сама в одной клетухе сижу, как в конуре, девяти метров нет...
Сосед сдает - Колька Мареман.
- А где сам Колька?
- Кто его знает? Бывает раз в месяц - деньги получить... Но ко мне уважительно, нет-нет, а водочкой угостит... иной раз.
- Понятно... А что за женщины - эти Ленка со Светкой?
- Так говорю тебе: бляди.
- Молодые?
- Молодые прошмандовки... Старухе хер когда нальют, хоть им через блядство много деньжищ сыпется... Жадные, прости Господи.
- Понятно. Мужики к ним сюда ходят?
- Бывает, сюда. Но больше по вызову. Интердевочки.
Гвичия брезгливо хмыкнул, раздавил ногой таракана. Я достал фотографию Владика, что дала мне Вера. На ней довольный, изрядно располневший Владик был снят на фоне новенького "форда".
- Этого человека знаете? Бывал у девок?
Антонина взяла фото, отодвинула руку подальше от глаз, после долгого разглядывания сказала:
- Разве всех упомнишь? Не знаю, не скажу.
- Понятно... Спасибо, Антонина Викторовна.
- Спасибо в стакан не нальешь,- ответила хозяйка и вышла.
Через минуту она, одетая в старый плащ, пошла за опохмелкой. То, что в квартире остались три незнакомых мужика, нисколько ее не смущало. Впрочем, что здесь можно украсть?.. Шурыгина ушла, грязные завязки кальсон волочились за ней по полу.
А мы остановились перед дверью, за которой жили Ленка со Светкой. Вполне возможно, за этой дверью нас ждет разгадка исчезновения бизнесмена Завьялова... Вполне возможно, что нет.
Я посмотрел на своих коллег, кивнул и постучал по филенке.
***
- Какого хуя?- раздалось из-за двери.
Я постучал еще раз. На этот раз меня просто послали, назвали старой сукой.
Обидно, не такой уж я и старый... Я постучал третий раз, а Гвичия медовым голосом попросил:
- Откройте доброму человеку, а не то он вынесет дверь.
После этого за дверью стало тихо. Затем послышалась какая-то возня, негромкий шепот... И наконец:
- Кто там?
- Конь в пальто,- рявкнул Шах.
Я посмотрел на него зло. Навряд ли стоит начинать разговор таким образом.
Тем более что женщины могут быть совершенно непричастны к исчезновению Владика.
- Елена,- позвал я,- Светлана... откройте, пожалуйста. Мы журналисты, есть необходимость поговорить.
Снова негромкое "шу-шу-шу" за дверью.
- Если вы опасаетесь, можно вызвать милицию, разговаривать в присутствии милиционеров. Позвоните "02", мы подождем... Договорились?
...Дверь открылась. За ней стояла женщина. Молодая, но уже со "следами бурной жизни" на лице. Я сразу сунул удостоверение:
- Мы журналисты. Агентство "Золотая пуля". Меня зовут Сергей.
Она смотрела испуганно. Козе понятно, что на журналистов мы не очень похожи.
Я еще - туда-сюда, но за моей спиной маячили откровенно бандитского облика Шах и Зураб Гвичия - "лицо кавказской национальности". Доверия у нормальных людей такое славное журналистское трио не вызывает.
- А что случилось?- спросила она.
- Пропал человек,- ответил я.- Разрешите войти?
- У нас тут... не прибрано.
- Ничего. Мы явились без приглашения, так что вы не должны об этом беспокоиться.
- Входите.
Мы вошли. В комнате было действительно "не прибрано": на журнальном столике стояли пустые бутылки из-под водки и шампанского. Остатки закуски. На полу, на спинке стула - одежда, белье...