Страница 13 из 15
Так думают чиновники. А что можно сказать о простых гражданах? Опросы общественного мнения показывают, что без малого половина граждан вообще ничего не думают. Активно за безналичные деньги выступает молодежь (20-25% респондентов). Часть из нее не имеет никаких «предрассудков» в отношении пластиковых карт. А многие хотели бы как можно скорее перейти полностью на безналичные расчеты с помощью мобильных устройств. Круто и удобно. Да и затраты минимальные. Как по времени, так и по деньгам (комиссии могут вообще отсутствовать). Но самое примечательное, что 30% респондентов категорически против увеличения доли безденежных расчетов. Одни из них опасаются мошенничества. А таковое, действительно, случается. Например, в 2014 году, по информации ЦБ РФ, с банковских карт россиян было похищено 1,6 млрд. руб.
А некоторые граждане смотрят еще глубже. Они понимают, что отказ от наличных денег будет означать потерю последних остатков свободы. Ибо каждый шаг (денежная операция) будет контролироваться банком. А, может быть, и более высокой инстанцией, поскольку коммерческие банки «не сами по себе», они также находятся в сфере финансового и не только финансового надзора. Иначе говоря, ликвидация наличных денег грозит электронно-банковским концлагерем, порядки в котором будут покруче, чем в ГУЛАГе. Будет человек вести себя неполиткорректно, его могут просто отключить от системы жизнеобеспечения. Счет с безналичными деньгами будет крайне эффективным инструментом управления человеком. То, что наши наиболее продвинутые сограждане подозревают в отношении «безналичного рая», как это ни удивительно, было описано уже давно в разных антиутопиях: Евгения Замятина («Мы»), Джорджа Оруэлла («Скотный двор», «1984»), Олдоса Хаксли («О, дивный, новый мир»), Рэя Брэдбери («451 градус по Фаренгейту») и т.д. Удивительно, что первый из названных романов («Мы») был написан еще в 1920 году. Интересно, наш Замятин был «прозорливцем» или «посвященным» (в планы мировых «хозяев денег»)? Оруэлл и Хаксли были точно «посвященными». Наши начитанные сограждане (в основном старшего поколения) понимают, куда ветер дует, кто его создает и кому он нужен. Они помнят классическую фразу из Джорджа Оруэлла: «Большой Брат следит за тобой». Старшее поколение на своем жизненном опыте постигло лукавство сильных мира сего и не сомневается, что вместе с безналичными деньгами грядет эпоха электронной диктатуры. На смену диктатуре «классических» денег идет диктатура денег цифровых.
Роботы: тихая поступь смерти
Четвертая индустриальная революция: общество роботов?
В прошлом году форум в Давосе проходил под лозунгом «Четвертая индустриальная революция». Идеологическое обоснование этого лозунга было представлено в новой одноименной книге основателя и бессменного президента Всемирного экономического форума швейцарского экономиста профессора Клауса Мартина Шваба. В этом году на последнем форуме в Давосе разговор о четвертной индустриальной революции был продолжен. И сегодня, в 2017 году, на конференциях, круглых столах, форумах, конгрессах (любых: научных, политических, экономических, культурных) словосочетание «четвертая индустриальная революция» становится почти непременным атрибутом любого доклада и выступления. Попробуем разобраться, что это такое: очередная мода или действительно фиксация серьезных, тектонических изменений в экономике, обществе, культуре? Обратимся к книге швейцарского профессора, которая уже выпущена на русском языке17.
Он объясняет, что первой индустриальной революцией стало повсеместное использование паровых машин, которые позволили механизировать многие производства. Как известно, эта революция началась в Англии в конце XVIII – начале XIX вв. Второй индустриальной революцией, которая началась с конца XIX века, стало широкое использование электричества, электрических двигателей и другой электротехники, что продолжило процесс механизации производства и помогло создать массовое производство. В последние десятилетия ХХ века началась третья революция, которая выразилась в широком внедрении электроники, компьютеров, информационных технологий. Иногда эту революцию называют «цифровой». Она ведет к автоматизации производства и других сфер экономической деятельности.
Четвертая индустриальная революция разворачивается на наших глазах. Некоторые считают, что это продолжение «цифровой» революции, новый ее этап, на котором техника начинает вытеснять человека. Впрочем, по мнению Клауса Шваба, качественным отличием четвертой революции от третьей является также синергетический эффект, который возникает от слияния разных технологий: компьютерных, информационных, нанотехнологий, биотехнологии и т.д. Другой гранью четвертой революции, по мнению Шваба, а также других социологов и футурологов, может стать стирание граней между физическим, цифровым (информационным) и биологическим (в том числе человеческим) мирами. Самому Швабу не очень понятно, почему научно-технический прогресс пошел именно по этому руслу. Самым прозорливым футурологам и социологам трудно представить, какими станут общество, экономика, человек в ближайшие десятилетия.
Но интуитивно они чувствуют, что изменения будут носить революционный характер. Что четвертая революция будет не только и не столько «индустриальной», она затронет все стороны человеческой жизни. Причем последствия могут быть не только со знаком «плюс», но также негативными или даже губительными для человека и человеческой цивилизации. Каковы же опасения экспертов в связи с четвертой индустриальной революцией?
Во-первых, как мы уже отметили, повсеместное внедрение роботов может привести к вытеснению человека из сферы производства и других секторов экономики – сначала частичному, а затем полному (социальные последствия).
Во-вторых, роботы могут начать управлять людьми (политические последствия).
В-третьих, человек в результате соединения робота и человека может превратиться в киборга, т.е. произойдет исчезновение того вида, который мы привыкли называть homo sapiens (антропологические последствия).
Эксперты, занимающиеся тематикой четвертой индустриальной революции, обращают внимание на то, что изменения в начале XXI века стали происходить со стремительной скоростью. При этом движущие силы этих изменений не очень понятны. Кто-то считает, что четвертая революция – «объективный» процесс развития науки и техники, кто-то полагает, что она плод заговора мировой закулисы против человечества, кто-то уверен в мистической природе данных изменений («вдохновитель» этого процесса имеет рога и копыта).
Примечательно, что многое из того, что Клаус Шваб относит к четвертой индустриальной революции, было предсказано и описано в деталях известными писателями-фантастами прошлого (Эдгаром По, Жуль Верном, Гербертом Уэллсом и другими), а также писателями, работавшими в жанре антиутопии (наиболее известные из них: Евгений Замятин, Олдос Хаксли, Джордж Оруэлл, Рэй Брэдбери). Невольно возникает вопрос об источниках «прозорливости» писателей-футурологов. Но это тема отдельного разговора.
Основное внимание широких кругов общественности, политиков, СМИ сегодня сосредоточено на социальных последствиях четвертой революции, связанных с внедрением роботов. Это первый и наиболее понятный «слой» революции. Остановимся на теме роботов подробнее.
В узком смысле под роботами понимаются технические устройства, которые позволяют замещать человека в производстве и других сферах экономической деятельности. Роботы в машиностроении и других отраслях промышленности стали появляться еще в прошлом веке. Их внедрение называлось автоматизацией производства, роботы повышали производительность труда остающихся работников. Но в какой-то момент времени производства стали полностью безлюдными. Постепенно роботизация стала выходить за рамки материального производства, захватывая торговлю, транспорт, сферу услуг, финансы и денежное обращение.
17
Шваб Клаус. Четвертая промышленная революция. – М.: Эксмо, 2016.