Страница 26 из 29
Большая книга смеха. Источник: GLH.
42
В центре бассейна – остров, на острове железная дверь. Она со скрипом приоткрывается, из щели появляется голова.
– Тук-тук! – заявляет о себе Лукреция. – Никто не отвечал, люк был не заперт, вот я и позволила себе войти… Я вас не потревожила?
Исидор Каценберг сохраняет позу лотоса – скрещенные ноги, прямая спина, полузакрытые глаза, под задом шелковая подушка цвета фуксии. Лицо бесстрастно. Он похож на Будду, и если бы не чуть заметное колыхание кимоно, то можно было бы подумать, что он не дышит.
– Если потревожила, так и скажите.
На ней платье с белыми цветами на сиреневом фоне, на шее ожерелье в виде китайского дракона, изумрудного, как ее глаза.
Она покидает остров по мостику из бамбука и лиан.
Исидор Каценберг так и не пошевелился.
Дельфины и акула и те не высовываются из бассейна – знают, должно быть, что нельзя тревожить хозяина во время медитации.
Покружив вокруг него и убедившись, что он скорее жив, молодая журналистка садится напротив.
Достав брелок, она извлекает из него неподражаемый смех испуганной девы. Но Исидору хоть бы что.
– Не спешите, Исидор. Предупредите, когда закончится ваша гимнастика.
Неподвижность длится еще полчаса.
Она использует это время, чтобы порыться в его библиотеке, а главное, еще раз изучить его Древо возможностей – огромную схему с трепещущими, как листочки, записками – вариантами человеческого будущего.
Она обращает внимание на новые листья на ветвях древа. Он оставил компьютер включенным на сайте www.arbredespossibles.com. Добавлять варианты к своему древу он начинает в интернете, очередь схемы на ватмане наступает потом.
Лукреция Немрод приглядывается к новым листочкам, имеющим одно общее – слово «если».
«Если всю поверхность планеты укутает снег».
«Если из-за роста температур вода станет такой редкостью, что за доступ в последний оазис будет драка».
«Если бы на всей планете была общая обязательная религия».
«Если банды вооруженных хулиганов завладеют целыми областями и полиция не сможет с ними справиться».
«Если изменится гравитация планеты, и каждый шаг утяжелится».
«Если исчезнут все дикие виды»…
Лукреции Немрод понимает, что эти мрачные варианты будущего придуманы в состоянии удрученности. Есть и другие, не столь пессимистические.
«Если на Земле останутся одни женщины».
«Если отказаться от роста экономики».
«Если обуздать демографический рост».
«Если учредить мировое правительство, которое не позволяло бы появляться диктаторам и гарантировало бы равное распределение богатства».
Она снова садится перед хозяином водокачки и наблюдает за ним. Его дыхание замедленно, почти незаметно.
Какой у него красивый рот!
Исидор Каценберг открывает глаза, встает, не здороваясь с гостьей, наливает себе чашку обжигающего чая, нюхает, пьет мелким глоточками с большим удовольствием.
– Исидор, вы должны…
– Вон!
– Но…
– Кажется, я ясно выразился. Не имею ни малейшего желания вести вместе с вами расследование.
– Есть новости, Исидор.
Лукреция Немрод скороговоркой рассказывает Исидору Каценбергу о состоянии своего расследования.
– Теперь у меня есть подозреваемые.
Он не отвечает.
– Спросите, кто они? Во-первых, Стефан Крауз, первый продюсер Дариуса. Во-вторых, Феликс Четтэм, новый комик номер один. В-третьих, Себастьян Долин, комик, которому досталось от Дариуса сильнее всего. Из-за него у Долина теперь нулевая позиция.
Кажется, что Исидор Каценберг ее не слушает. Он достает из холодильника огромный говяжий бок и бросает Жоржу, своей акуле, которая яростно кидается на мясо.
Она наливает себе чай и, отхлебнув, продолжает:
– Я серьезно, Исидор, это дело разрастается на глазах, одна я с ним не справлюсь, без вас я как без рук.
– А мне вы не нужны.
– По-прежнему не хотите мне помогать?
– Нет.
– Тенардье предупредила, что неудача будет стоить мне места.
– Какая неприятность!
Для такого характера нужны особо тонкие отмычки.
– Сыграем еще раз в «три камешка». Если я выиграю, вы мне поможете.
Он колеблется, с сомнением глядя на нее. Страсть к игре берет верх, он пожимает плечами и покорно вздыхает.
– Ладно, давайте.
– Расследовать?
– Нет, доверим решение о моем участии в расследовании игре в «три камешка».
Он показывает на коробок спичек. Она берет три штуки, он тоже. Он вытягивает сжатый кулак.
– Три, – говорит она.
– Одна.
Она разжимает ладонь с одной спичкой.
Он разжимает свою, пустую.
Он выигрывает.
Еще раз.
И еще.
Она – ни разу.
– Как все-таки у вас это получается, Исидор?
– Практиковали бы смирение – были бы непредсказуемой и могли бы выигрывать.
Он действует мне на нервы.
Он кидает спички на пол. Она подбирает их, складывает в коробок и прячет в ящик.
– Помогите мне, ну хоть капельку! Подскажите дорогу, угол зрения, подход.
Он мнется, потом бурчит:
– В прошлый раз я вам уже подсказал: вернитесь в историю, проследите, как рождался юмор. Вы это сделали?
– Дело в том, что я думала, что расследование преступления начинается с…
Она прикусывает язык.
– Видите, вы меня не слушаете. Зачем вам тогда советы?
– Пока что я иду классическим путем: патологоанатом, семья, подозреваемые. Потом я возьмусь за психологическую и научную стороны вопроса.
Исидор Каценберг кидает в бассейн селедки, его дельфины ловят угощение на лету.
– Вы заблуждаетесь, но… Памятуя былые наши приключения, я готов немного помочь в вашем классическом, как вы говорите, расследовании.
Так-то лучше! Спасибо, спасибо, спасибо!
Он бросает последнюю селедку и манит Лукрецию к своему письменному столу, к лэптопу.
– Что сказал вам последний подозреваемый?
– Это тот, кого предпоследний назвал «комиком под нулевым номером», Себастьян Долин. Он посоветовал мне побывать в Театре Дариуса.
– Его вы по крайней мере послушались?
– А как же! Я присутствовала на соревновании молодых учеников Школы смеха. Они состязались в импровизации.
– Ну и как вам?
Он наливает себе еще ароматного чая, не предлагая гостье.
– Выше всяких похвал! Перед их состязанием Дариуса воспевал Тадеуш, его брат.
– Что вы увидели? – нетерпеливо спрашивает научный журналист.
– Все, что я увидела, – место, где поощряют молодежное творчество. Я слышала слова признательности великому профессионалу, Дариусу. Его по-прежнему любят, им по-прежнему восхищаются, он продолжает вдохновлять новые таланты.
Осмелевшая Лукреция наливает себе чаю.
Исидор, поразмыслив, включает экран лэптопа.
– По-моему, надо продолжать копать в Театре Дариуса. Раз Себастьян Долин вас туда послал, значит, у него есть на то причины. Больше внимания к знакам.
– Он комик-неудачник, обозленный пьяница, завистник, мечтающий о мести. Он разговаривал со мной в полувменяемом состоянии.
– Тем более надо было прислушаться к его словам. Алкоголь снимает зажатость и выявляет истинные намерения. По-моему, он заслуживает доверия. Театр Дариуса, «выявляющий юные комические таланты», – первая кажущаяся мне многообещающей ниточка.
Лукреция Немрод недоуменно молчит.
– Вам кажется, что без помощи вы ничего не добьетесь, – продолжает Исидор. – Помогая, я на самом деле только мешаю вам нащупать ваш собственный стиль расследования.
На ее лице появляется упрямое выражение.
Мужчина в кимоно запускает программу просмотра изображений со спутника, укрупняет масштаб. На экране Театр Дариуса. Он переходит в режим 3D, включает StreetView и изучает здание во всех ракурсах. На экране фасад театра, потом соседние стены.
Внезапно он останавливает изображение и начинает масштабировать детали.
– Полюбуйтесь вот на это. Необычно!