Последняя Эра

– А если на моем, как Вы сказали, духовном почтовом ящике нет сообщения от Бога, что тогда?

– Ничего. Вы сможете погрузиться на какое-то время в состояние искусственного позитивного транса, как мы его называем, а затем точно также выйдете из него. Это как сон без снов. Вы спите, и даже что-то видите во сне, но, …когда просыпаетесь, моментально забываете все, что Вам снилось. Однако, как полезен здоровый сон, так полезно и состояние искусственного транса, хотя сейчас, конечно, это не так серьезно, как это было до нашей эры.

– Почему? – удивился я.

– У Вас что, есть проблемы с болезнями?

– Нет.

– Вот именно поэтому. До нашей эры болезней было так много, что нужда в здоровом сне была более ощутима, чем сегодня. Хотя именно тогда и было обнаружено, что мозг в состоянии И-33/3 очень благотворно влияет на все человеческое тело. Разница лишь в том, что они нашли эту частоту, а мы научились искусственно ее создавать, и выводить мозг на этот режим работы.

– И как же они ее обнаружили?

– Кому-то пришла в голову идея исследовать работу мозга священника во время молитвы. Сделав это, они обнаружили, что у мозга есть еще один режим работы, доселе неизвестный, и когда мозг работает в этом режиме, он отдыхает сам, и запускает программу отдыха и выздоровления на все тело.

– И что, Вы можете запросто заставить мозг работать в любом режиме?

– К сожалению, это не так просто, как хотелось бы. Мы можем лишь создать предпосылки для работы мозга в том или ином режиме, некую электромагнитную среду, очень похожую на естественную его работу, но очень многое зависит от личной восприимчивости человека. У каждого человека есть множество защитных барьеров, которые срабатывают в той или иной ситуации, и тогда все наши усилия ни к чему не приводят. Если человек умеет расслабляться и сосредотачиваться, это значительно упрощает нашу задачу. Например, вывести мозг на режим сна бывает намного проще, чем на режим творческого вдохновения. А экстремальный режим остается недоступным и до сегодняшнего дня.

– А что это за режим.

– Это режим, который включается только в очень сложных, опасных для жизни ситуациях и, притом, далеко не у всякого человека. Включаясь в этот режим работы, мозг способен в тысячные доли секунды мобилизовать все тело и подготовить его к перегрузкам, необходимым в экстремальных условиях. В этом состоянии человек способен прыгнуть в несколько раз выше или дальше, чем обычно, или поднять бетонную плиту весом несколько тонн, однако, такое бывает крайне редко, особенно в наш золотой век. Нам пришлось установить датчики на тысячу добровольцев, работа которых постоянно связана с риском и условиями повышенной опасности, чтобы вычислить, на какой частоте работает мозг в экстремальном режиме, и только через два года мы получили первый результат. В общей сложности, у нас было всего 7 подобных случаев за 4 года, и всего 25 за 12 лет. Как Вы понимаете, это чрезвычайно мало для подобных исследований.

– Неужели экстремальные ситуации происходят так редко?

– Крайне редко, мой друг, особенно в наш век. Кроме того, мозг далеко не во всякой экстремальной ситуации включается на этот режим. Вот, если бы мы проводили наши исследования, скажем, полвека назад, во время Великой Скорби, например, думаю, у нас было бы намного больше результатов, а так, увы, что есть, то есть.

– Во всяком случае, Вы вычислили частоту экстремального режима.

– О да, мы вычислили ее, но вывести мозг на этот режим работы пока не удается. Иными словами, если мозг погрузить в любой другой режим, он его, как правило, воспринимает и подстраивается, а на экстремальную частоту никак не реагирует. Естественные барьеры защиты на этом уровне тактовой частоты слишком сильны, и похоже, снимаются только, когда человеческой жизни угрожает серьезная опасность, и то не всегда. Искусственно создать такие условия пока что ни разу не удалось.

Я задумался. Все услышанное было для меня совершенно новым, и, несмотря на мой первоначальный скептицизм, чем дальше мы говорили, тем интереснее мне было слушать раввина. Я окинул взглядом просторное помещение; небольшой штат сотрудников был занят своими делами. Один из них сидел к нам спиной и внимательно смотрел на плоский экран, наблюдая за каким-то сложным процессом, происходящим в коре головного мозга. Если бы не два полушария на экране, я мог бы подумать, что наблюдаю за каким-то небесным, газообразным, светящимся телом. На поверхности мозга возникали какие-то вспышки, сверкали молнии от края одного полушария, до края другого. Иногда вся поверхность полушарий озарялась изнутри, то одним, то другим цветом, а иногда на ней возникали взрывы с вихревыми потоками.

– Ну, хорошо, – наконец сказал я, – что требуется сейчас непосредственно от меня?

Сотрудник, сидящий у плоского экрана компьютера, обернулся и, взмахнув крыльями больших густых бровей, с улыбкой сказал:

– Идите в номер, и хорошенько выспитесь.

– Да-да. Я согласен. А завтра, сразу после завтрака мы ожидаем Вас в лаборатории, – добавил Орна.

– Ладно. Только сразу предупреждаю, мне никогда не снилось никаких пророческих снов или видений, – ответил я.

– Это не имеет никакого значения, – сказал раввин, – во всяком случае, сейчас.

– Ну, хорошо. – Я развернулся, и хотел уже выйти, но, немного помедлив, снова повернулся к Орне и спросил: – а что-нибудь, кроме сна, я могу делать.

– Если Вы почитаете библию на ночь, и поговорите с Богом, это будет очень кстати. Одно только это может вывести ваш мозг на режим И-33/3.

– Но, зачем тогда вообще нужна искусственная стимуляция, если можно обойтись молитвой и чтением библии? – не унимался я.

– Видите ли, человек, это увлекающееся существо, – терпеливо ответил раввин. – Даже когда наш мозг и выходит самостоятельно на режим откровения, это, за редким исключением, очень нестабильный режим его работы. Очень немногие люди способны долгое время пробыть в этом состоянии. Обычно, любая помеха извне может помешать получению откровения. Для вхождения в позитивный транс нужна очень устойчивая и сосредоточенная работа мозга, и И-модуль помогает стабилизировать этот режим.

– Ну, ладно, – наконец сдался я. – Следуя вашему совету, я отправляюсь в гостиницу. Ничего, если я перед сном пройдусь по набережной?

Раввин кивнул, одобрительно улыбаясь, и махнул мне рукой на прощание.

У реки жизни была своя интересная особенность; от нее шли очень сильные магнитные помехи, и поэтому мобильная связь на набережной была крайне нестабильна. После нескольких неудачных попыток позвонить супруге, я потерял терпение и, войдя во флаер, поднялся повыше, туда, где связь была безупречной.

Удобно откинувшись в кресле, я вызвал жену.

Экран на лобовом стекле аэромобиля озарился мягким светом, включилась голограмма, и я увидел очаровательное лицо Евгении.

– Привет, милый мой. Как у тебя дела? Ты выглядишь несколько усталым.

– Ну, да, есть немного. Зато ты выглядишь просто изумительно.

Она откинула прядь волос со лба, и улыбнулась, блеснув белоснежными зубами.

– Стараюсь для тебя. Ну, так расскажи мне, как прошел твой день?

Я немного рассказал Дженни о своей встрече с раввинами. Внимательно выслушав мой рассказ, она шутливо сказала:

– Похоже, дорогой, тебя все это слегка смущает?

– Не только смущает, но и пугает, и скажу тебе честно, я волнуюсь, и сильно, …почти так же, как пред встречей с Христом.

– А я бы хотела заглянуть в свой духовный мир и посмотреть, что там происходит. Мне почему-то нисколечко не страшно.

– Следующий отпуск проведем в Иерусалиме, и у тебя будет такая возможность.

– Здорово.

– Не понимаю тебя, Джейн. Я, если бы не Христос, ни за что не согласился на такое.

– Ты сначала попробуй. Может быть, тебе понравится.

– Придется, – я глубоко вздохнул.

Евгения рассмеялась.

– Да не переживай ты, Вить. Все будет чудесно. Царь же знает, что тебе предлагать.