Страница 1 из 71
Я потянулся и встал, оторвав уставшую задницу от жесткого стула. В очередной раз посетовал на лень, не позволяющую купить новое офисное кресло взамен сломавшегося. Кресла летели часто. Вес в 150 кг заставлял их быстро вырабатывать ресурс. То спинка, то газовый патрон, то колеса.
Вздохнул и смахнул со стола в ладонь четыре колеса: гипотензивное, бета-блокатор, спазмолитическое и противоаритмическое. Потом подумал и добавил запасное: старый, добрый циклодол – для воображения. Сунул в рот, прожевал, поморщился, проглотил и пошлепал на кухню за водой – запить.
Тут воображение проснулось окончательно, и я увидел свою стену. Красную кирпичную стену, всю в выщербинах от пуль, в потеках крови и заляпанную бесчисленными сообщениями, музыкальными файлами и скаченным из инета видео. За четыре года набралось немало.
Толстыми пальцами коснулся шершавых кирпичей. Вздохнул еще раз и пробормотал:
– Да, эта сука права – рукописи не горят ни хрена.
Оглянулся на стоявший на столе комп. Там моя стена была очень аккуратной: 17 коротеньких сообщений, немного музыки и один видеосюжет.
Потом принюхался и посмотрел на пол. Вдоль всей стены по плинтусу струилась узкая полоска дерьма, крови и пота. Тонкие струйки стекали от старых сообщений, свежие вели себя приличней, лишь чуть подкапывали, кто кровью, кто слезами.
– Опять натекло, блин, – сказал я. – Завтра же куплю паяльную лампу и сожгу всех вас на хрен.
Сообщения недовольно зашелестели страницами. Воображение постучало меня по плечу и протянуло тряпку.
Кряхтя и держась рукой за стену, я с трудом опустился на одно колено и принялся вытирать дерьмо. Вытиралось плохо, больше размазывалось. Ползая по полу, я быстро вспотел. Устав, бросил тряпку и сел, привалившись спиной к стене. Забывшись, вытер пот со лба. Запах сразу напомнил про дерьмо. Выругавшись, я попытался встать, но не смог. Лишний вес безжалостно прижимал к земле, к полу и к дерьму. Тяжело вздохнув, я вытянул свои безобразно толстые ноги. Две мутные слезы выкатились из моих близоруких глаз.
– Правильно, – согласилось воображение, подкатывая инвалидную коляску, – у тебя же Стена Плача. Поднимайся, поедем мыться.
С трудом взгромоздившись на коляску, буркнул воображению:
– Давай, убери здесь. Твоя же работа.
– Я сам! – крикнул я, когда оно взялось за ручки кресла.
Воображение пожало плечами и, проводив меня взглядом, включило моющий пылесос.
Действие циклодола уменьшилось, и инвалидная коляска исчезла. Пришлось тащиться в ванную на своих двоих.
Когда я вернулся в комнату, стена по-прежнему шелестела сообщениями, но дерьма больше не было. Воображение сидело за компом и скалилось:
– Можешь сегодня отвезти ее домой, тем более, что она хочет спойлер. А ты как раз поставил недавно.
«А во сколько она сегодня заканчивает? – подумал я. – Если я еще что-то помню, шестой урок кончается в половину третьего».
– Ты давай быстрее, а то каникулы начнутся, хрен где ее поймаешь, – подстегнуло меня воображение.
Я кивнул и провел рукой по щеке, мне ответила позавчерашняя щетина. Вчера я ее проигнорировал, сегодня никак нельзя. И я отправился в ванную бриться. Время есть.
Бритье – священнодействие. Опасный «Золинген» острый как бритва. Всего лишь позавчера правил его на кожаном ремне. Первый взмах бритвы, второй…
Мои толстые щеки и шею очень удобно брить. Никаких складок, выступов и впадин. Шар, идеальная стереометрическая фигура. Пять минут, и из зеркала на меня взглянуло круглое, розовое лицо.
– Как там наше Солнышко? – спросило лицо. - К ней едешь?
– К ней, – кивнул я, морщась от лосьона.
– Удачи, – подмигнул толстяк в зеркале. Я состроил ему страшную рожу и вышел из ванной.
Лифт жалобно скрипнул полом, трос нервно загудел, но спуск с шестого этажа прошел благополучно, и я вынырнул из дома на неожиданное и совершенно весеннее солнце.
Серебристый «Пассат СС» вякнул отключенной сигнализацией и приветливо мигнул габаритами. Над багажником возвышался ярко красный спойлер.
В очередной раз удивившись, почему эти идиоты не покрасили его в цвет машины, я открыл дверцу и тяжело плюхнулся на сиденье на пристегнутый ремень безопасности. Обхватить мою обширную плоть штатной длины ему не хватало, заказывать специальный мне было лень, поэтому он был обречен оставаться на вечном приколе и протирать сиденье под моей задницей.
Я очень толст, неуклюж и страдаю подагрой и астмой. Но стоит мне забраться в тачку, как я преображаюсь. Куда-то пропадают тахикардия и одышка, непостижимым образом улучшается зрение. Взгляд приобретает хищное выражение, а движения становятся уверенными и точными.