Идя сквозь огонь

Однако количество краж и грабежей не уменьшалось, напротив, росло в пику самоуверенным поганинским Воеводам. Более того, за смерть вора или разбойника лихой люд платил властям поджогом городских складов или убийством какого-нибудь чиновного лица.

Не удавалось избежать воровской мести и самим Воеводам. Двое из них нашли смерть в собственной цитадели. Одного Наместника отравили, другой был заколот в отхожем месте…

Тадеуш первый из городских правителей осознал, что победить лихой люд, не истребив его поголовно, невозможно. Посему он выбрал путь уступок. Встретившись с воровскими вожаками, рыцарь предложил им свое покровительство.

Согласившимся принять его прощались старые грехи, более того, им было дано право покупать в городе гостиницы, харчевни и прочие заведения. В качестве ответной меры от воров требовалось прекратить в городе убийства и грабежи, а также уменьшить до терпимых пределов количество краж.

Нежданное предложение Воеводы раскололо мир поганинских воров надвое. Тем, кто успел нажить состояние и мечтал о мирной жизни, оно пришлось по вкусу.

Не успевшие же набить кубышку приняли его враждебно и обвинили более успешных собратьев в измене воровскому закону. Между сторонниками «покровительства» и его противниками вспыхнула настоящая война, изрядно проредившая обе воровские партии.

Как и ожидал Тадеуш, победителем в ней вышли его сторонники, подчинившие себе большинство лихого люда. С той поры в Поганине началась иная жизнь.

Воровали здесь по-прежнему, но в разумных пределах. Грабить предпочитали за пределами города, добытое же разбоем добро вкладывали в странноприимные дома и харчевни, без риска для жизни утраивая доход.

Нельзя сказать, что наградой за покровительство Тадеушу была лишь безопасность. Воры ценили его дружбу, и самые жирные куски их пиршества попадали на стол Воеводы.

Однако новые порядки пришлись по нраву не всем жителям Поганина. Уцелевшие сторонники прежней вольницы ненавидели Тадеуша и всеми силами стремились избавиться от него.

То и дело они отсылали в Краков грамоты с обвинениями Воеводы в мздоимстве и попустительстве разбою. Недовольные мнили, что когда Наместника лишат должности, в Поганин вернутся былые времена…

Но Тадеуш не сидел сложа руки. Пользуясь связями в воровском мире, он легко отыскивал врагов и расправлялся с ними так, что никому бы не пришло в голову обвинить его в их смерти.

Кто-то из жалобщиков по неосторожности был задавлен возом, другой, выпив лишнего, захлебнулся водой во рву с нечистотами. Третий, упав в собственый погреб, свернул шею и был съеден крысами…

Одним словом, вчерашний оруженосец мог за себя постоять, и до вчерашнего дня у него не было повода для беспокойства. Он крепко стоял на ногах во вверенном городе и знал, чего можно ждать от его обитателей.

Но доставленное утром послание не на шутку встревожило Воеводу. Оно сообщало, что в одной из городских гостиниц поселился лазутчик Османской Порты, выведывающий слабые места в обороне Унии.

С недавних пор в Поганин стали наезжать купцы из Дикой Степи, среди коих встречались и турки. Привозившие с юга шелка и самоцветы, они приобрели благосклонность Воеводы щедрыми подношениями, и Тадеуш закрывал глаза на их не вполне законную торговлю.

Мог ли среди купцов затесаться лазутчик Султана, и что он выведал в Поганине? В захолустном городишке не было ничего, что представляло бы интерес для турецкой разведки. Ни гарнизона, способного противостоять нашествию, ни артиллерии, угрожающей вражьим планам захвата городка!

Первым делом Тадеуш решил, что известие о шпионе — очередная уловка его врагов. Если он, отмахнувшись от анонимного письма, не примет мер к поимке татя, в Краков отправится очередная жалоба с обвинениями его в государственной измене.

Посему не проверить достоверность послания Тадеуш не мог. Тем паче, что оно могло оказаться правдивым! Как бы там ни было, рыцарь поспешил отправить стражу на поимку турецкого шпиона.

Жолнежи долго не возвращались, и Воевода уже начинал тревожиться, когда глава стражи Марек доложил ему, что тать и его подручные схвачены.

— Что ж, веди их ко мне! — распорядился молодой Наместник. — Хотя нет. Сперва нужно допросить старшего над ними, а после подручных. Если он лукавит, показания слуг помогут уличить его во лжи!

Поклонившись господину, Марек пошел за пленным. Спустя минуту шпион предстал пред взором Наместника.

Окинув его беглым взором, шляхтич криво усмехнулся. В пойманном лазутчике едва ли можно было признать турка. Широкоскулый русый крепыш со следами оспы на щеках больше походил на жмудина или московита.

Но Воевода, повидавший немало див за год своего правления в Поганине, не спешил с выводами. Если пленный и не был турком по крови, это не мешало ему шпионить на землях Унии для Султана.

— Эй, тать! — стараясь придать голосу как можно больше суровости, обратился он к шпиону. — Сказывай, чем привлек внимание Османов наш добрый Поганин?!

— Меньше всего ожидал услышать от тебя подобный вопрос, Тадек! — нежданно для Воеводы ответил тот. — Впрочем, ты и раньше умел удивлять!

На мгновение рыцарь замер, сраженный неслыханной дерзостью татя, а еще больше тем, что незнакомцу известно его имя. Но в следующий миг лицо шляхтича озарилось лучезарной улыбкой.

— Дмитрий? Бутурлин?! — прошептал он, узнав наконец лицо собеседника. — Какими судьбами?

— Долгая история! — вздохнул, пожимая плечами, тот. — Но если желаешь, могу поведать…

— Как не желать… — благоговейно вымолвил шляхтич.

— Эй, Марек! — крикнул он замершему в изумлении стражнику. — Что таращишь глаза, яко сыч? Немедля пошли кого-нибудь принести нам доброе вино и снедь!

— Прости, брат, но я не один… — вставил слово недавний пленник.

— Тогда покличь друзей боярина к столу! — распорядился шляхтич. — И поспеши, Марек! Мы с приятелем умираем от голода и жажды!

Глава 85

Надира въехала в Поганин уже под вечер, перед самым закрытием городских ворот. Поскольку знакомых здесь у нее не было, она заночевала в одной из городских гостиниц, решив отложить поиски московита на утро.

За медную монету угрюмый хозяин отвел девушке комнату в своем заведении и принес ей ужин. К счастью Надиры, в гостиничной харчевне подавали не одну лишь свинину, и она заказала похлебку с бараниной и овощами.

Заморив голод, дочь Валибея намеревалась отойти ко сну, когда дверь харчевни распахнула дюжина подвыпивших гуляк. Желая продолжить возлияние, они громогласно требовали у хозяина кушанья и браги.

Толпа неверных не привлекла бы внимания Надиры, не покажись ей знакомым голос ее предводителя. Белобрысый отрок, возглавлявший компанию, вел себя шумно и буквально сорил деньгами, заказывая выпивку приятелям и подругам.

Сидевшая в дальнем углу трапезной, Надира осторожно подняла голову, пытаясь его разглядеть. Сердце девушки едва не выпрыгнуло из груди, когда в пирующем юнце она узнала Соплю.

Со времени их расставания воришка, столь бесчестно поступивший с Надирой, изрядно преобразился. Украденные у нее конь и деньги пошли хитрецу впрок.

Голову Сопли венчала отороченная мехом шапка, какие носили купцы да богатые горожане, пунцовый кафтан с галунами был стянут шелковым кушаком, из-за которого выглядывала украшенная бисером рукоять ножа.

Даже лицо его, казалось, пополнело и раздалось вширь, а взгляд приобрел наглое, самодовольное выражение. В руках подросток держал кошель, полный монет, вырученных от продажи имущества Надиры.

При виде Сопли дочь Валибея едва сдержала накопленную в душе злость. Негодяй расплачивался за выпивку и закуску ее деньгами, а она никак не могла сему воспрепятствовать.

Первым желанием воительницы было подойти к пирующей компании и распороть вору саблей брюхо на глазах у его собутыльников. Но помня о том, где она находится, Надира сдержала мстительный порыв.

Расправа с татем неминуемо вызовет шум в харчевне, и ей придется уносить ноги. В чужом городе мстительнице не спастись, а вырваться за его стены Надире помешают запертые ворота.