Страница 11 из 12
— А альфы?
— А что с ними? Они высказались. Сейчас им нужно время все обдумать. Не бойся, воительница.
— Я и не боюсь, — призналась тихо, прижимаясь лицом к широкой груди.
Не знаю, как от меня пахнет, после всех этих забегов, но от Грейсона пахло приятно. Деревом, нагретой солнцем землей — самим лесом. Закрыв глаза, я задышала глубже. Неважно, куда мы направляемся. Рядом с Грейсоном мне действительно ничего не страшно. Наоборот, впервые за многие годы я чувствую спокойствие… и что-то еще. Неясное, хрупкое, но удивительно-теплое.
Глава 17
Мы ушли недалеко. Даже деревня просматривалась за толстыми стволами каштанов и елей. Грейсон ссадил меня на широкий пень, сам опустился рядом на поваленное дерево. Подтянул колено к груди, уткнулся в него подбородком и хитро прищурился. Я осторожно пошевелилась, убеждаясь, что бабушкин артефакт все- таки работает, и я в порядке.
Грейсон все это время следил за каждым моим движением. И под таким пристальным взглядом стало неловко.
— Что? — нарушила я затянувшееся молчание.
— Все пытаюсь понять тебя, Скарлет.
— И как? Получается?
— Если честно, не особо. Нужно больше времени.
От одной мысли о том, чтобы провести рядом с Грейсоном еще несколько дней или даже недель, сердце забилось быстрее. Пытаясь скрыть смущение, я пожала плечом, отвернулась и уставилась на распустившийся папоротник.
— Почему ты хотела подслушать?
— Переживала, что альфы не примут соглашение. Вы же нас ненавидите.
— Как и вы нас. Однако нашли в себе силы пойти на перемирие. Мы тоже найдем, уверяю. Как минимум, альфы не захотят проиграть вашему ордену, уступив в мудрости. К тому же, нам действительно нечего делить. Не знаю, в курсе ли алые, но, как и вы, мы уничтожаем нечисть. Утопцы, мертвяки, полуночники — они нападают не только на людей. И если у сильного оборотня есть шанс отбиться, то у заблудившегося волчонка — нет.
Я перевела на Грейсона удивленный взгляд.
— Но почему вы ничего не сказали? Почему не попытались договориться первыми?
— Думаешь, нас слушали? Стоило появиться в поле зрения алых, как в нас летели болты и стрелы. Твои сестры слишком верили в старые сказки. Или просто не понимали разницы между рожденным оборотнем и обращенным. Лишь благодаря тебе мы, наконец, сможем договориться.
— Звучит слишком просто, — усомнилась я и поймала хитрую улыбку.
— Это обманчивая простота, Скарлет. Мы слишком долго воевали, чтобы примириться в один день. Но теперь и наши, и ваши готовы слушать. А это, поверь, уже немало.
Я кивнула. Уперлась пятками в край пня и обняла колени. Почему-то на сердце было грустно. Где же радость? Где гордость за достигнутый мир? Почему в груди так болезненно тянет?
— И еще один момент, — снова заговорил Грейсон. Дождался, когда я посмотрю на него, и склонил голову к плечу. — Надеюсь, ты не обидишься, но ответное соглашение о мире доставит один из наших. Не ты.
— Что? — я нахмурилась. — Но почему?
— Потому что он точно не заплутает и не задержится в пути, ради принятия грязевых ванн.
Я хотела разозлиться. Честно. Но глядя на широкую улыбку Грейсона, не смогла найти в себе и крупицы этого чувства. Напротив, вдруг почувствовала, что мои губы сами невольно растягиваются в ответной улыбке. Фыркнув, я качнула головой.
— Вы просто не понимаете всю прелесть грязевых ванн.
Запрокинув голову, Грейсон рассмеялся.
Я же снова ощутила тянущую боль под сердцем. Пора прощаться. Больше нет причин медлить: оба послания доставлены, перемирие достигнуто, а значит — меня ждет дорога в Южную башню.
Из груди вырвался тяжелый вздох. Лучше не тянуть. Говорят, так легче.
Я встала и оправила задравшуюся рубашку.
— Куда ты? — поинтересовался Грейсон, с любопытством следя за мной.
— В башню.
Желтые глаза прищурились.
— А разве я отпускал?
— Э-э?
— Скарлет, Скарлет, — качнул он головой, — как мало ты знаешь об укладе оборотней…
Медленно, как истинный хищник, он поднялся и шагнул ко мне. Я замерла. Страха не было, даже самой его тени. Но было другое чувство. То самое, неясное. Предвкушение? Надежда? Ожидание?..
— И чего же именно я не знаю? — спросила тихо.
— Раз ступив в наше поселение, раз приняв дар, преподнесенный альфой, — мужские пальцы коснулись моей одежды, — ты не можешь уйти, не получив разрешения. А я не разрешаю тебе уходить. Останься, Скарлет. Еще хотя бы на несколько дней…
Низкий голос еле слышно вибрировал, будто норовя скатиться в рык. Не грозный, скорее искушающий. И слушая его, я наконец поняла, что за чувство поселилось в моей груди.
Глава 18
В вечернем воздухе, еще горячем после дневной жары, летали светлячки. Их было удивительно много, и обычный лес вдруг стал казаться волшебным. Я любовалась им, тянулась пальцами к летающим огонькам, замирала с раскрытой ладонью. Иногда ловила на себе пристальный взгляд Грейсона, и чувствовала, как сердце в груди начинает биться быстрее.
Он шел рядом, крепко держа меня за руку. Так, будто боялся отпустить. Будто расцепи мы пальцы — и я упаду. Но только за последние три дня, что мы провели вместе, я ни разу даже не споткнулось. Рядом с Грейсоном я обрела опору; мир перестал выскальзывать у меня из-под ног.
Поднырнув под широкими еловыми лапами, мы оказались у водопада. Шумный поток срывался вниз, врезался в бурлящие воды и растекался небольшим озером. Пахло свежестью и едва уловимо теплой землей.
От восторга дыхание перехватило. Будто зачарованная я не могла пошевелиться, только смотрела-смотрела-смотрела, запоминая и впитывая каждую мелочь.
— Грейсон, это… это волшебно!
Я повернулась, встретилась с ним взглядом и на несколько секунд забыла, что собиралась сказать. На губах Грейсона застыла лукавая улыбка. Не сомневаюсь, он видел и понимал гораздо больше меня, но что-то мне подсказывало — происходящее ему нравилось.
— Значит, я выполнил уговор, — довольно произнес он.
Я покачала головой.
— Вовсе нет.
— И почему же? Уговор был показать тебе то, что ты никогда не видела.
— Да. Уж прости, но водопадом и светлячками меня не удивишь.
— Тогда скажи сама, — желтые глаза хитро блеснули, — чего ты хочешь?
Сердце дернулось, будто пойманное на крючок. Признание, которое я столько раз проговаривала мысленно, но так и не решилась озвучить, заплясало на кончике языка.
Грейсон не торопил. Давал мне время самой побороть робость.
— Я хочу… я хочу увидеть твоего зверя, — сказала, будто в омут прыгнула.
Грейсон тихо хмыкнул.
— А ты знаешь, чем это тебе грозит? Обычаи оборотней, наши устрой…
Я широко улыбнулась и качнула головой.
— Не обманешь. Я видела зверей твоей стаи, пусть и случайно. Черную масть у вечно хмурого Вольфа и серую у молодняка, что героически от меня драпал, — посмотрела в прищуренные глаза и, поддаваясь их обаянию, добавила: — Но, если захочешь, я поверю в любой ваш обычай.
В моей голове эти слова звучали весело, с той шальной уверенностью, которая всегда овладевала мной рядом с Грейсоном. Но Грейсон, услышав их, замер. Посмотрел на меня иначе — серьезнее, пристальнее — и наклонился так низко, что почти коснулся моего носа своим.
— Ты сама это сказала, маленькая воительница, — проговорил он с хищной усмешкой.
Отступил на шаг и принялся медленно расшнуровывать рубаху. Глядел при этом глаза в глаза и продолжал все так же опасно улыбаться. Сейчас как никогда прежде он напоминал опасного зверя. Но только совершенно немыслимым образом мне это нравилось.
Щеки полыхали все сильнее, грудь вздымалась быстрее от участившегося дыхания, но я даже не подумала отвернуться. А Грейсон и не настаивал. Скинув на траву рубаху, он принялся за шнуровку штанов. В каждом его движении, во взгляде, в изломе бровей — во всем читался вызов. И я была готова принять его. Более того — хотела этого.