Страница 13 из 15
– Карауль. А мы за офицером, что-то он долго спит. Уже давно рассвело. Эти русские любят поспать, поэтому и живут, как свиньи. Я долго жил в России, Курт. Мой отец работал у них на заводе по контракту. Пять лет. Учился в ихней школе. Отвратительные порядки, мерзкие условия жизни. Грязь и скотство. Такому народу, такого правителя как Сталин, в самый раз. Они его достойны,– обер-лейтенант Махер Гейнц – кавалер двух железных крестов, был что называется "разведчиком от Бога" и кресты получил, не сидя на заднице в штабе, а ползая на брюхе под пулями. Второй день он сидел на этом брошенном местными жителями хуторе в ожидании, связного с оперативными материалами, которые агент собирал для них, находясь в непосредственном контакте с железнодорожным начальством. У агента к сожалению не было радиостанции и более того пользоваться он ей отказывался, мотивируя отказ тем, что не разбирается в радиотехнике. Этот русский, завербованный в самом начале войны и списанный в запас по состоянию здоровья, был очень ценным агентом и оперативный псевдоним у него был – "Бес". Бес пролезал везде и его никто не прогонял, потому что передвигался он на тележке с колесиками из подшипников, а отсутствие ног, позволяло ему "войти" куда угодно. От агента должен был появиться посыльный, но что-то задерживался и обер-лейтенант Махер немного нервничал. А когда вчера, вместо связного появилась группа из трех русских, то занервничал еще больше, предположив самое плохое. Избенку, в которую русские вселились, само собой взяли под наблюдение, а когда ранним утром один из них попытался уйти скрытно, огородами, его Махер приказал взять. Взяли чисто, но ясности пока не прибавилось. Котов явно что-то недоговаривал. Махер это чувствовал интуитивно, но времени на "вдумчивый" допрос у него не было. Всего здесь на хуторе с обер-лейтенантом находилось десять его парней и нейтрализовать оставшихся двух русских для них было делом минутным, но… Махер опасался, что провалит своими неосторожными телодвижениями отлично отлаженный канал и поэтому не спешил отдавать приказ.
Затаившись вокруг избенки, разведчики выжидали, ведя наблюдение. Русские не спешили покидать теплую хату. Из печной трубы стелился дым по крыше и дым этот, прибитый к земле моросящим дождем, пах кофе и мясом.
– Жрут. В тепле,– пробормотал обер-лейтенант и ему ни с того, ни с сего вдруг стало обидно. Он – боевой офицер, сидит как жаба, зарывшись в грядку, в промокшем камуфляже, а русские свиньи сидят в сухой избе и пьют кофе.
Мысль эта, такая ясная, промелькнула в его голове, ставя все на свои места. Неправильность – обнаруженную так просто, нужно было немедленно устранить и Махер, подняв руку, жестами на пальцах, распределил людей.
Разведчики, мелькнули пестрыми тенями у стен избы и двое из них совершенно бесшумно проникли в двери. Махер самодовольно улыбнулся – его школа. Бойцы у него были подобраны и обучены, как следует. Не даром их называют в роте "Призраками". Открыв без скрипа, скрипучую дверь и скользнув вдоль стен, "призраки" исчезли из поля зрения, а Махер взглянул на стрелки часов.
– Две минуты максимум,– пробормотал он и переместился ближе к крыльцу. Семеро оставшихся бойцов, внимательно следили за периметром и окнами избенки. В которой было по прежнему тихо. Тишина эта была ненормальной, потому что прошло уже не две минуты отпущенные Гейнцем, на нейтрализацию русских, а пять. Из приоткрытой двери по-прежнему несло свежим кофе и два проникших в нее разведчика выходить не торопились. Обер-лейтенант махнул рукой нетерпеливо и очередная пара "призраков" скользнула в дом, чтобы помочь, если что, первой. Эти вошли так же бесшумно и так же пропали. Тишина в избенке уже не казалась Махеру обыкновенной, она стала зловещей. А ситуация возникшая абсолютно идиотской. Люди заходили в дом к русским и просто не выходили обратно. Послышавшийся за окнами смех, буквально подбросил обер-лейтенанта на ноги и он, забыв о всякой осторожности, махнул рукой бойцам, приказав двоим остаться, а остальным следовать за ним. Смеялся один из его подчиненных и Гейнц, узнав голос унтера Фрица Лемке, буквально закипел от ярости. Его "призраки", похоже, нейтрализовали русских и примитивно занялись мародерством, пока он как кретин сидел под забитыми досками окнами и ждал пока они соизволят порыться, как следует, в карманах у пленных.
– Идиоты. Ослы!– шипел обер-лейтенант, взбираясь на крыльцо и прислушиваясь.– Так и есть, шуруют в закромах,– Махер резко распахнул дверь, прошел через сенцы в три шага и ввалился в горницу, скалясь волком.
Четверо его бойцов, сидели за столом и пили кофе. А на его появление отреагировали, так будто вошел не их отец-командир, а очередной посетитель кофейни, т.е. не обратили внимания совершенно. Глянули мельком и продолжили сосать кофе из кружек, запивая им ломти хлеба, чем-то намазанные. В горнице было довольно светло, так как русские приспособили для освещения ее электрический фонарь, подвесив его к потолку. Было их двое, как и предполагалось. Один в звании майора НКВД, а второй рядовой красноармеец – пехотинец.
– Встать. Смирно!– заорал Махер, теряя самообладание и передергивая затвор автомата.
– Ну вот,– послышался разочарованный голос русского майора.– Так хорошо сидели. Приперся, разорался. Ты что, обер-лейтенант, не с той ноги встал?– реплика эта прозвучала вполне спокойно, если не учитывать интонацию, и его "призракам" она показалась просто верхом остроумия, потому что все четверо буквально покатились со смеху, схватившись за животы. Наверное обер-лейтенант действительно выглядел идиотом, с выглядывающими из-за его плеч четырьмя бойцами, с раздувающимися ноздрями, принюхивающихся к запахам.
– Встать, свиньи!!!– завизжал обер-лейтенант, пришедший от смеха бойцов в бешенство. Но те продолжали спокойно сидеть на лавке, а встал русский майор и рявкнул в ответ так, что в глазах у Махера потемнело.
– Выбирай выражения, мудак. Здесь люди, а не свиньи. Убери автомат, пока не получил по наглой, рыжей морде.
Перемирие у нас. Не видишь что ли? Садись, кофейку попей и прекрати реветь, как медведь ранней весной,– майор шагнул к обер-лейтенанту и отобрав у него автомат, швырнул его в угол.
– Проходи, садись. И вы, парни, тоже. Кофе пока горячий и хлеб с маслом свежий,– и тут до обер-лейтенанта дошло, что за запах стоял в избе. Пахло свежевыпеченным хлебом.
– Так бы сразу и сказал, майор,– проворчал он, мгновенно успокаиваясь, и скомандовал, повернувшись к четверке его сопровождавшей.– Зовите остальных. Раз такое дело. Кофе свежий, со свежим хлебом – это святое. Быстро!
– Яволь,– весело отозвались хором "призраки", в глазах которых авторитет командира снова поднялся. Ввалившиеся оставшиеся бойцы, быстро оценили сложившуюся ситуацию и без церемоний расселись вокруг стола, который пришлось вытащить на середину горницы.
Глава 5
Если вы хотите, чтобы люди нашли общий язык, усадите их за один стол и даже непримиримые враги, иначе взглянут друг на друга. Чревоугодие, конечно же, грех, но сугубый – способный отвлечь от греха более страшного – убийства. Всякому действу – свое время. Как сказал Екклесиаст – имея в виду рационализм человеческий,– "Время собирать и время разбрасывать, время для мира и время для войны…". И перемешивать одно с другим у людей не принято с допотопных времен. А когда это происходит, то такие мерзкие исключения из правил, долго потом вспоминают в сагах и былинах или в средствах массовой информации, клеймя позором нарушителей. И примеров таких, когда кто-то взял да и нарушил никем не писаные правила настолько мало, что, пожалуй, вот так сразу и не припомнить, загибая пальцы, как это делают русские или разгибая при подсчете, как это принято у немцев.
Советские СМИ, а следом за ними и Российские, клеймят фашистскую Германию, которая напала на СССР именно вот так, нарушив эти правила, подмеченные Екклесиастом-проповедником. Войну не объявила и напала ночью воскресной. Немцам нынешним очень трудно именно от этого факта отмахнуться. Ну, просто и сказать нечего. Полными козлами выглядят в глазах мировой общественности. Если бы они напали в пятницу во время обеда, то выглядели бы тоже не лучше. Нападают приличные люди после обеда, час, два спустя. Или после завтрака. Предупредив противника, как это делали канонизированные церковью русские князья.– "Иду", мол, "На Вы". То, что потом тысячи городов было сожжено и миллионы людей убито – это как раз дело уже обыкновенное, так как началось "время войны", но вот начало этого времени т.е. переход от "собирания" к "разбрасыванию" должен быть обставлен подобающим образом и Германия, не оформив его как положено, выглядела эдаким разбойником с большой дороги, напавшим на путников, мирно дремавших у ночного костерка. Соответственное и отношение к ней всего Мира. Гитлер, через свое Министерство пропаганды попытался оправдаться, заявив, что нанес превентивный удар, так как точно узнал о намерениях Сталина напасть на него. Документы опубликовал, уличающие Иосифа Виссарионовича. На что получил реплику ироничную Рузвельта – Президента США, всю эту возню пропагандистскую сведшую к нулю.– "Этот господин ведет себя, как гангстер, который заявляет на суде, что поджог дом, только по тому, что в нем, по его мнению, живут плохие люди",– и чем больше доказательств "гангстер-Гитлер" потом на этом "суде" представлял, тем выглядел хуже. По правилам, опять же, не писанным, чтобы гангстером не выглядеть, следует "путников у костерка" вежливо разбудить, позволить им привести себя в порядок, оправиться, перекусить им позволить, а уж потом ударить дубинкой по голове. Вот поэтому и нынешний последователь Гитлера – Президент Грузии Саакашвили выглядит так же в глазах Мировой общественности. Напал, не предупредив. Козел. Иосиф Виссарионович, на том свете, наверняка со стыда сгорал за своего земляка. В отличие от него, он правила Екклесиаста всегда соблюдал и прежде чем хряпнуть кого-то по голове, долго и тщательно готовился, просчитывая реакцию зрителя – Мировой Общественности. Говорят, что в молодости, будучи Кобой, Сталин занимался разбоями, устраивая "эксы" и выгребая из казначейства Российской империи средства для партийной кассы большевиков, но свидетелей не оставлял, а это говорит о многом. Т.е. уже тогда он – Коба понимал, что правила неписанные нарушать-то можно, но делать это нужно так, чтобы никто не смог в этом уличить. Нет человека – нет и информации о нарушении принятых всеми морально-этических норм. Гитлер в молодости такую школу не прошел, а получил вместо науки несколько контузий, ранений и отравление боевым газом. Удивительно ли, что после этого стал несколько неуравновешен и путал "времена"?