Страница 8 из 13
В то же время, по словам Серёжки, когда вызванные к доске студенты не справлялись с задачками, Борис Иванович над ними подтрунивал, порой обидно, и при этом смеялся довольно неприятным смехом:
– Гы-гы-гы!
Знал бы Серёжка, что именно Борис Иванович будет его «злым гением» в университете!
Группа Питалова относилась к первому потоку. Соответственно, у них были другие лекторы. Математический анализ им читал Василий Васильевич Тихомиров. Студенты дали этому лектору прозвище «Васька-штрих» за склонность к использованию одноимённого символа. Там, где Фёдоров довольствовался латинским алфавитом и натуральными числами, Тихомиров к месту или не к месту расставлял многочисленные штрихи. И ладно бы, если б ставились они для обозначения производных. Нет! Василий Васильевич с удовольствием использовал свои любимые штрихи и для нумерации утверждений, требующих доказательства. Теорема два штриха, лемма три штриха…
Однажды во время празднования дня факультета Тихомирову задали провокационный вопрос: сколько штрихов может быть возле одного знака функции? Это вызвало сильное оживление в аудитории – прозвище Василия Васильевича ни для кого не было секретом, даже для него самого. Тихомиров, с улыбкой на лице, поведал собравшимся, что максимальное количество штрихов справа от знака функции равно шести: допускается три сверху и три снизу.
Глава 6. Немецкий
В нашу 116-ю группу собрали тех студентов, которые при анкетировании указали, что в школе учили немецкий язык и хотели бы продолжать изучать этот язык в университете. Для начала мы написали тестовые задания, по результатам которых были сформированы две подгруппы – сильная и слабая (так же называются склонения глаголов в немецком языке). Первую взяла себе энергичная дама средних лет. А нами, теми, кто неважно написал тест, занялся лично начальник этой преподавательницы, седой импозантный мужчина предпенсионного возраста.
Всегда корректный, но в то же время холодный и отстранённый, этот человек выглядел, как реликт давно минувших времён. Нас он не очень-то жаловал. Все мои попытки сыпать словами на немецком языке так, как привык в школе, без внимания к мелочам вроде грамматики, сразу же немедленно и жёстко пресекались. Говорить следовало только правильно, иначе не стоило говорить вообще!
Нашу слабую подгруппу сразу же отправили в лингафонный кабинет, где мы слушали части вводно-корректировочного курса из учебника «Ein Lehrbuch fur Auslander», изданного в ГДР. Отчитывал нас этот преподаватель и за грамматику, и за произношение, и за всё остальное. Короче говоря, когда он внезапно уехал в командировку в Австрию и его заменила аспирантка, мы только обрадовались.
Новая преподавательница Ольга тоже поначалу взялась за наше обучение со всей возможной строгостью. Столкнувшись с ужасными ошибками в произношении у большинства студентов, молодая аспирантка заставила снова проштудировать порядком надоевший вводно-корректировочный курс. Но вскоре отношения с ней у нас наладились, и на занятия по немецкому языку ходить стало гораздо веселее.
Аудиторию нам выделяли самую маленькую, какую только можно было отыскать во всём втором гуманитарном корпусе. В этой комнатке помещались только два ряда по четыре стола для студентов и один стол для преподавателя. Больше туда ничего втиснуть уже не получилось бы. Имена в нашей подгруппе не отличались разнообразием. В результате, за одним длинным-предлинным столом подряд сидели два Димы, Андрей (он же Малыш), двое Александров и одна Александра, а на втором ряду ещё и две Наташи. И изо дня в день повторялась следующая ситуация:
– Назовите мне, Дима, три основных формы глагола sein (быть), – даёт задание наша преподавательница.
В ответ – тишина. Оба Димы невозмутимо смотрят в разные стороны, предполагая, что спрашивают в этот момент другого. Через пару минут, не услышав ответа соседа, Димы пытаются заговорить одновременно, после чего снова замолкают. Ситуация – патовая. Все смеются, включая Ольгу. Но ведь с Сашами – ещё хуже!
– Саша! Прочитайте мне упражнение 4 на странице 35! – и все три Саши вразнобой начинают невнятно мямлить что-то по-немецки.
Со временем, конечно, Ольга привыкла и нашла простой способ, как бороться с таким невольным саботажем. Все обладатели повторяющихся имён назывались ещё и по фамилиям. Просто их ещё нужно было запомнить.
Зимой нашей преподавательнице могло показаться, что проблема повторяемости имён несколько ослабла – один Саша из нашей подгруппы перед первой сессией отчислился из университета. Но, как говорится, чему быть – того не миновать. На втором курсе выбывшего заменил другой студент. Разумеется, он тоже оказался Александром.
Оставшийся Саша перед поступлением в университет долгое время жил в Грузии. Он даже мог довольно бегло говорить на грузинском языке. Так вот, каждый новый преподаватель немецкого, услышав Сашину речь на языке Гёте и Шиллера, считал своим долгом осведомиться:
– Молодой человек! А Вы в школе какой язык учили? Случайно, не английский? Акцент очень чувствуется.
Ну кому из них могло прийти в голову, что парень с украинской фамилией будет говорить на немецком языке с грузинским акцентом?
Больше всего Ольга боролась с ошибками в спряжении немецких глаголов вообще и глагола sein в частности. Шутка ли, основной глагол-связка, а мы постоянно допускали ошибки в его употреблении. Поэтому таблица его спряжений повторялась почти на каждом занятии.
Ich – bin; du – bist; er, sie, es – ist; wir – sind; ihr – seid; sie – sind.
Малыш не любил немецкий язык. Он увлекался творчеством группы "The Beatles", запоем слушал их песни, а многие из них даже знал наизусть. В анкете после поступления Андрей указал, что учил в школе немецкий, но хотел бы в университете изучать английский. Нашему битломану не повезло – его определили в 116-ю группу. Малыш не успокоился и даже пытался добиться разрешения учить английский язык вместе с какой-нибудь другой группой нашего курса. Но его затею не одобрили в деканате.
Пришлось Андрею страдать на уроках немецкого. Через некоторое время самый младший студент нашей группы придумал речёвку, отражающую его отношение к нелюбимому предмету вообще, к собственным способностям при его изучении, и к таблице спряжений глагола sein в частности. Эту речёвку Малыш повторял практически на каждом занятии, как мантру:
– Их бин, дубин, полен, бревно, их бин, дубин, полен, бревно.
Заклинание сработало! Немецкий язык Андрей так и не выучил.
Глава 7. Комсомол и прочее
Комсомол
В начале сентября на курсе состоялось первое комсомольское собрание. Перед нами выступил секретарь комитета комсомола ВМиК Андрей Педоренко.
Вот уж человеку фамилия досталась! Подозреваю, что в школе ему приходилось нелегко. С другой стороны, всё, что нас не убивает – делает сильнее. Вот и этот человек: закончил ВМиК, затем отучился положенный срок в аспирантуре, после чего два года отбывал комсомольскую повинность – работал освобождённым секретарём комитета комсомола факультета. На старших курсах он нам встречался уже как преподаватель.
Педоренко прочитал дежурную торжественную речь, пообещал студентам комсомольские задания на благо родины, партии и правительства, а потом сказал, что нам нужно выбрать секретаря комитета ВЛКСМ первого курса. Поскольку тогда в моду только вошли демократические процедуры, то студентам предложили использовать мягкое рейтинговое голосование. Каждый мог высказаться и предложить знакомого хорошего человека в качестве кандидата. Фамилии выписывались на доске. Набралось их около дюжины. А потом шло голосование по каждой кандидатуре в несколько приёмов. В каждом туре выбывал тот, за кого было подано наименьшее количество голосов. Его фамилию стирали.
Получилось довольно шумно и весело. Кого мы выбрали – уже и не вспомню. Запомнились лишь слова Питалова, моего соседа по комнате. Когда я спросил его об одной из кандидатур, Серёжка ответил: