Страница 8 из 46
На травостав и сушь я приютилась у Майви. Ист пару раз к нам заходил, всё меня обратно домой звал. Ещё бы, Мара-то, поди, пирогов не напечёт. Только зря старался, я его и слушать тогда не желала. Так и жила на острове, пока над рекой не запахло хлябью.
Настала мне пора искать убежище понадёжнее камышового шалаша. Недалеко от Старой гати было тогда одно местечко, где охотники ночевали в сезон: Вихрова заимка, маленький домик, построенный прямо в ветвях старой ивы. В хлябь он обычно пустовал, и я решила, что славно пережду там непогоду, не боясь ни зверя, ни недоброго человека. Вот ведь странное дело: старый Вихор давно помер, а заимка всё звалась его именем, и охотники как один считали, что место там доброе, приносящее удачу. Уж и не знаю, то ли мне той удачи не перепало, то ли могло быть и хуже...
Когда я пришла на заимку, там было пусто и чисто. Ни пыли, ни паутины, ни мышиных следов, точно кто недавно прибирался. Только на лавке в углу валялась мужская рубаха. Хорошая, тонкого полотна и не лесной работы, но с дырой на локте. Я её заштопала и прибрала в сундук. Подумала, объявится хозяин - отдам, а нет - пусть лежит, есть-то не просит.
Зажила я потихонечку своим порядком. Днём вылезала из дому, ходила к реке проверить сети, накопать корешков рогоза, а по темноте усаживалась с веретеном на лавку, пряла крапиву да позёвывала. В начале хляби ко мне ещё порой рыбаки заворачивали. Пересмеивались со мной: мол, мы тебе гостинчиков, а ты нам рыбки подгони. Ну, я и делала. Что мне, жалко что ли? Но если вдруг уж совсем не получалось подманить им рыбу, так сразу и говорила, что добра не будет. Мужички и за то благодарили, оставляли мне кто хлебца, кто сыра, и никогда ничем не обижали. А потом как зарядили дожди, так и вовсе никого не стало. Сидела совсем одна, впору волком выть. Днём ещё ничего, а как ночь - лезли всякие мысли в голову: хоть бы кто заглянул на огонёк. И вот - накликала.
Дело было в самую темень и непогоду. За стеной выл ветер, лило, как из ведра, а я сидела себе, веретено покручивала. Вдруг слышу - словно кто задвижку на двери толкнул. Задвижечка там была что надо, пренадёжная, снаружи ни за что не отворить. А тут сама собой в сторону поехала. Вижу, принесло ко мне кого-то непростого. Я тогда светец погасила, а сама взяла кочергу и встала сбоку у входа. Дай, думаю, погляжу, кто это тут такой умный выискался, силой дверь открывает. На этла не похоже, а ракшасы в такую пору обычно по Торму не шастают.
Дверь потихоньку отворилась. Вижу, на пороге, вроде, человек. Скинул плащ, под ним чёрная куртка, как у княжьих стрелков. Только лук у этого парня был не нашенский, короткий и с костяными накладками на плечах. И сам парень не нашенский: волос, как старая солома, и глаза белозорые, рыбьи. А хуже всего то, что он и в темноте меня вмиг увидел. Я даже замахнуться не успела, как он подлетел и - хвать меня одной рукой за косу, другой за кочергу! Сам худенький и невысокий, а силищи... Вот тут я струхнула не на шутку. А он дернул меня за волосы и сказал тихонечко, но так, что у меня аж мурашки по спине побежали:
- Брось кочергу, стерва. Башку откручу.
И я как-то сразу поверила: эдакий открутит. Он кочергу у меня отобрал, потом сделал что-то, и меня вдруг стиснуло, точно рыбу в сети: ни пойти, ни повернуться. Так я и осталась стоять у порога. А белобрысый этот щелкнул пальцами, и светец загорелся сам собой. Смотрю - стал бродить по дому, словно искал чего. Во все углы нос засунул, даже в печь заглянул. Потом покосился на меня и спросил:
- Где рубаха? Вот здесь лежала.
А я в ответ:
- Пусти, тогда отдам.
Он, вроде, нахмурился, но путы свои с меня убрал. Буркнул:
- Смотри, чтоб без глупостей.
Уж какие тут глупости... До меня дошло, что это он прежде на заимке жил, потому в доме было чисто, и дрова лежали. Кому ж понравится, что в его хозяйстве чужая тётка завелась, да ещё и кочергой машет? Рубаху отдала, конечно. Он в сторонку отошёл, я следом, стою и жду: что-то будет. А он как зыркнет на меня своими бесцветными глазищами:
- Кыш, дура, дай переодеться.
Ну, думаю, Ящер с тобой. Пошла пока в печной кут, у меня как раз уже горошница подоспела. Вожусь у шестка, а самой любопытно, чего он там. Глянула краем глаза за занавеску. Смотрю - действительно, свою рубаху стащил, а в штопаную лезет. И Маэлевы оченьки, тощий же, как старый ухокрыл! И вдруг мне припомнилось, где я раньше эту белёсую рожу видала. В Городце, на ярмарке! Он в тот круг на состязании лучников первую награду взял. Это был помориец Свит, замковый лекарь, патрульные его ещё за глаза Селёдкой прозывали. Про него народ всякое болтал: что и пьянь, и зараза каких мало, но все сходились на том, что ремесло он своё знает. Ну, я и подумала, что он в Торм ходит по лекарским делам: травы там подсобрать или ещё что...
Вот с той самой ночи белозорый Свит и повадился ко мне ходить. Сперва нечасто, всё по ночам да как погода погаже. И всякий раз приносил что-нибудь годное в горшок положить. Я уж привыкла, на ночь запираться перестала. Как придёт - поест, обсушится, и снова в лес. Потом каждую ночь зачастил, видно, ему моя стряпня по вкусу пришлась. Даже отъелся чуток, хоть брюхо от спины отлипло. Надо сказать, что самобулькой от него за всё время ни разу и близко не пахло, я б такое вмиг учуяла. А всё же было с ним что-то не так. Рявкнуть вдруг мог за любую ерунду. Прикосновений не любил. Может, у него болело что? Ну не станет нормальный человек так всем телом вздрагивать лишь с того, что к нему прикоснулись или случайно рукавом задели. И в лицо себе толком заглянуть не давал, едва чуял мой взгляд - сразу всегда отворачивался. Зато я частенько замечала, что сам-то он меня тайком разглядывает, когда думает, что я не вижу. Говорили мы между собой мало, и даже петь я при нём стеснялась, почему-то думала, что ему вряд ли понравится. Так и жили молчком: я всё больше возилась по хозяйству, а он наблюдал за мной исподтишка. Потом перестал меня сторониться, тоже по дому копаться начал: ну там, дровишек наколоть, воды притащить, починить чего по мелочи... А я, вроде, и благодарна ему была, и в то же время его боялась. И зачем-то хотела ему понравиться. Привязал он меня к себе, уж и не знаю как.