Страница 40 из 46
- Я узнала всё, что смогла, - сказала Малинка, когда они с Корвином остались на холме одни, - Найо видел Свита прошлой ночью перед рассветом. Тот шёл от Светлой Мари в сторону Малиновых Звонов и проломил в кустах заметную тропу.n- А что они ещё говорили?n- Предупредили меня, что здесь оставаться нельзя: в камышах рыщут ракшасы. Так что лучше бы нам с тобой поскорее вернуться в лес и развести костёр.n- Малинка, да ты у меня, никак, тоже ведьма? - настороженно глядя на неё спросил Корвин.n- Что ты, милый, просто я немного разумею ухокрылью речь.n- Ничего себе! Это у вас, в Занорье, все так могут?n- Вовсе нет. Меня разговаривать с ухокрылами выучил один старый охотник. Эта окарина - его подарок. Мой отец был дружен с ним: мы часто заходили на Майвин проведать деда Вихра, а когда тот вконец обветшал, забрали жить к себе на хутор. Дед Вихор весь век провёл в Торме, бок о бок со зверьми и нелюдью, и всяко любил о них порассказать. Многие думали, что он просто повредился умом на старости кругов, вот и болтает небывальщину, ну а мне было занятно слушать и мотать на ус. К тому же Найо - мой побратим. Когда он ещё только учился летать, да и я была совсем малявкой, нам довелось ночевать у одного костра и есть из одного котла. n- А ты мне никогда об этом не рассказывала...n- И впредь не буду, - кивнула Малинка. - Потому, что это секрет. Люди слишком жадные, лучше им не знать, что я умею подзывать ухокрылов. Все ведь захотят, чтобы я помогала им охотиться, добывать крыло. А я считаю, что этого делать ни в коем случае нельзя. Крылатые - такие же, как мы, только лучше: они никогда не изменяют своему слову и не убивают своих. *** Кто мог знать, что Еловая горка, столько кругов бывшая мне домом и убежищем, станет темницей? Проста и надёжна оказалась ограда, что выстроил Ист: любая тропа, по которой я вздумаю уйти, приведёт меня назад. Я знала, что старые ёлки вокруг сочувствуют мне, но более мы не друзья. Нет, они не желали мне зла, просто им велено было стеречь - и они стерегли. Почтительно и непреклонно.n В доме всё было по-прежнему, даже прялка моя так и осталась лежать на долгой лавке, ждать меня у окна. Тот же коник у двери, стол в красном углу, старое лоскутное одеяло... Только спала под ним теперь, обняв Иста, Светлая Мара. А мне и не было жаль. Они оба, и Ист, и Мара, так изменились за пробежавший круг! С виду всё так же юны и прекрасны собою, они перестали быть каждый сам по себе. Мне стало видно, что эти двое подходят друг другу, как ключ и замок, и вместе становятся словно другим существом, более мудрым и сильным, чем каждый в отдельности. Знать бы, возможно такое между людьми или нет?n И ещё одно я узнала точно: человеку место - среди людей. Я тоскую по Свиту. Ищу во сне его рядом с собой, а вечерами всё невольно жду за дверью шагов. Мне не хватает его молчания, сварливых придирок, взглядов из-под ресниц... А ещё - дурацких шуточек Корвина. И Малинкиных песен. И конских вздохов, и перестука копыт за стеной, и хрумканья сеном в ночи...n Одно лишь меня утешает: Лучику нравится лес. А этлам нравится Лучик. Он же им радуется и не знает, что сила прекрасна, а не добра. Майви, увидев его в первый раз, тут же воскликнула:n- Уи! Какой хорошенький! Ист, когда у Ёлки родится ещё малыш, подаришь этого мне? Я буду как следует о нём заботиться!nУ меня сердце сжалось в комок, а Ист спокойно ответил:n- Посмотрим на твоё поведение.n Мара тоже ласкова с Лучиком: часто берёт его на руки, чешет волосики гребнем, целует в щёчки... А Ист - водит с собой на двор показывать разные травы и учит разбирать голоса лесных птиц. Так когда-то учил он меня.n Нер сплёл для Лучика колыбельку из гибкой лозы, устелил её хвоей и мягкой травой, а Мара из тёплой кроличьей шерсти сшила ему одеяльце и поёт каждый раз тихонько и сладко, укладывая его спать по вечерам. Но, дождавшись, когда все в доме крепко заснут, я его забираю к себе, на простой тростниковый матрас, и, накрыв своим подолом, тихонько шепчу: "Не забудь, что ты - человечий сын. Дикий, свободный. Никому не дари своей воли." *** Ист сидел на крылечке в Ночной пади и задумчиво разглядывал молодой ясень, так хорошо разросшийся за последний травостав. Ночна неслышно вышла из дома, присела рядом.n- Не хватает его, да? - мягко спросила она. Ист кивнул.n- Что, сынок, опять с твоей Ёлкой всё не слава Творцу?n- Дёрганая она какая-то, того и гляди кидаться начнёт. Наверное, это из-за малыша. Ах, как же мне нужен совет кого-нибудь, кто разбирается в поведении людей! Как ты думаешь, когда малыш подрастёт, она станет опять послушной и ласковой?n- Милый, я не так хорошо, как Дол, разбираюсь в людях, но зато кое-что смыслю в детях. Детёныш твоей Ёлки ещё слишком мал. Пока он не отлучится окончательно от груди и не научится хорошо бегать, вам не следует слишком часто забирать его от матери и тискать у неё на глазах. Лучше будьте поласковее с ней самой. А ещё - сделайте ей логово, куда бы она могла прятаться вместе с детёнышем, и никогда не беспокойте её там. Хватит даже простой занавески в углу. Вот увидишь, она станет куда менее тревожной. Но я бы на твоём месте не рассчитывала на то, что Ёлка когда-нибудь сделается прежней. Юные люди, конечно, очень милы и забавны, но с возрастом у многих из них портится нрав. Особенно после появления детёнышей. Если ты хотел оставить Ёлку у себя в доме, не следовало сводить её с мужчиной и позволять рожать детей.n- А Дол говорил, что это необходимо для здоровья. И что люди, у которых нет детей, никогда не взрослеют до конца.n- Дол не вполне прав, - сказала Ночна со вздохом. - Да и откуда ему знать такие вещи наверняка? С одной стороны, сотворение детей забирает силу родителей, особенно матери. С другой - заставляет живое существо обрести истинный вид. Дол разводил людей не ради красоты и развлечения, а для работы в уделе. Конечно, он предпочитал иметь дело с предсказуемыми и вполне сформировавшимися людьми, чтобы сразу видеть, какие качества они передадут своим детям. Но разве это то, что нужно тебе?n- Благодарю тебя, мама, - сказал Ист, поднимаясь с крыльца. - Ты меня не слишком обрадовала, но многое объяснила.n