На грани

Не теряя времени, перелезла к чемодану и Нине, наткнувшись на уважительный, с каплей удивления, взгляд последней.

–Да, я не истеричка и не кисейная барышня, – усмехнулась я, потирая колено.

–Забавно, – пожала она плечами и открыла балконную дверь, проходя внутрь.

Я взяла свой чемодан и тоже зашла.

В уютном мягком кресле напротив плазменного телевизора, подсвеченная его же светом дремала худенькая старушка. Из динамиков громко верещали актёры какой-то зарубежной мыльной оперы. Но вот пол под нашими ногами скрипнул и старушка тут же, дернувшись, очнулась, озираясь сонным взглядом по сторонам.

–Баб Мань, это я – Нина, – негромко произнесла следователь. – Нам бы выйти через вашу дверь.

–Опять назойливые кавалеры? – тихо посмеялась бабушка, тяжело вставая с кресла. – Ох, Нинка, иногда мне кажется, что ты моя ровесница и жизнь свою прожила. – Она направилась в коридор, продолжая причитать, словно и не заметила, что Нина не одна: – Ко мне-то хоть внуки иногда приезжают. А ты? Всё бегаешь и бегаешь от жизни. Смотри, как бы не остановиться слишком поздно. Меня-то может и не стать, чтобы составлять тебе компанию за просмотром сериалов.

–Ой, не переживай, баб Мань. Всё будет. Обещаю, – махнула Нина рукой, открывшей дверь старушке и прошмыгнула на лестничную площадку.

–Спасибо, – шепнула я, проходя следом, слегка озадаченной женщине. Видимо, и впрямь, изначально меня не заметила.

Нина спустилась на площадку с окном и, присев, заглянула в него.

–Не хорошо, – выдохнула она, когда я подошла к ней и тоже присела.

Возле её машины, припаркованной недалеко от этого подъезда, околачивался парень и со скучающим видом носком туфли бил по выбеленному бортику, засунув руки в карманы брюк. Н-да.

–И что делать? – нервно усмехнулась я.

Она уже открыла рот, с явным намерением повторить ранее употреблённую крылатую шутку, но мой выразительный взгляд её остановил, и она пожала плечами, снова посмотрев в окно.

–Пошли. – распрямилась она. – Придумаем что-нибудь походу.

А кто-то ведь говорил про контроль?

–Значит, кавалеры, – тихо рассмеялась я, пытаясь отвлечься от дурных мыслей, спускаясь по лесенкам вслед за Стрельниковой.

–Тьма, тьмущая, – усмехнулась она, кивнув головой.

–И все представляли угрозу для жизни?

–О да. Любовь ещё та опасная сука.

–Стой, – вдруг поняла я и сама остановилась, как вкопанная посреди пролёта.

–Что? – закатила она глаза, остановившись на площадке ниже и обернувшись ко мне.

–Ты же теперь будешь под прицелом у Заречнева. Не надо было за мной приезжать.

–Нет, – тепло улыбнулась она. – Но спасибо за беспокойство. Машина и квартира оформлены не на меня. На сводного брата, которого со мной никак не связать. Знала бы что он вернётся к тебе, не повезла бы тебя сюда. Не думала, что он настолько часто к тебе заглядывает.

–Да, – почувствовала я укол совести. – Я поэтому и сбежала, чтобы не встречаться с ним вновь. Прости, что не сказала.

–Проехали. Давай не будем терять время.

И уже в молчании мы преодолели последние два пролёта до первого этажа.

Тихо вышли из подъезда, скрываясь за кустами рядом. И я впервые за вечер оценила захолустный район, где дома не напичканы домофонными дверями.

–Стой тут, – шепнула мне Нина и полезла вглубь кустов.

Не представляя, что она собирается предпринять, я чуть выглянула из-за кустов. Парень так и стоял в пол-оборота к нам, устремив взгляд на подъезд Нины, возле которого стоял хаммер. Значит, сам Заречнев не здесь, он предпочитает кататься на BMW.

И тут тишину ночи разбил оглушительный выстрел. Я в этот момент смотрела на хаммер и потому увидела, как он осел с одной стороны. Перевела взгляд на парня: он, присев, воровато оглядывался в поисках угрозы. Затем резко встал и побежал к машине, привалился к дверце со стороны пассажира и, достав пистолет, посмотрел по сторонам, не зная откуда ожидать следующего выстрела.

–Бегом! – выкрикнула мне Нина и, выпрыгнув из кустов, помчалась к машине.

И снова в кровь прыснули адреналин. С колотящимся, как молотком по наковальне, сердцем, я обижала кусты и устремилась к девятке. После оглушительно выстрела в ушах ещё звенело. И в метре от машины меня оглушил ещё один. Я тут же расстелилась на асфальте, царапая кожу локтей и добавляя боли пострадавшему ранее и едва успокоившемуся колену. Ручку чемодана выпустила ещё при падении, а уже на земле зажала уши руками и зажмурилась. В голове грохотало и звенело. И я не понимала то ли это страх, то ли физическое проявление реакции организма от оглушающих звуков. И тут меня схватили за руку и потянули вверх.

Нина.

–Давай, давай, – бесшумно причитала она и, подняв меня на ноги, подхватила мой чемодан, а уже через несколько мгновений в паре запихала нас на заднее сиденье машины. Быстро заняла водительское место и сорвалась с парковки. В моей голове стоял вакуум от шока с единственной мыслью: “обошлось”.

Глава 4.

Кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Тёплая ладонь, твёрдые пальцы. Тетя Света?

Резко распахнула глаза, пытаясь сфокусировать взгляд.

Я в вокзальной комнате отдыха, на кровати с жёсткими простынями и каменистой подушкой, а не там, куда так хочется вернуться… А надо мной с прищуренным взглядом карих глаз стоит Нина. Н-да. В память безжалостно ворвались события вчерашнего дня, и я, застонав, попыталась перевернуться на другой бок и застонала уже от боли в шее. Гадство! Ненавижу дискомфорт!

–Не кисейная, значит, – усмехнулась сама себе Нина и громче добавила: – Поднимайся. Душ, завтрак и стук колёс по рельсам. Романтика…

Ах да… Поезд, который увезёт меня в маленький далёкий город, названия которого я даже не слышала за все свои двадцать пять лет. Плацкартный вагон. Дважды гадство.

Села в кровати, от чего та противно скрипнула и, скривившись от стрельнувшей боли в колене, помассировала шею. Представляю, что было бы со мной, если бы я согласилась переночевать в машине или в зале ожидания самого вокзала, как предлагала Нина…

Но это было уже слишком, и я сняла нам комнату на двоих, расплатившись из своих запасов. Здесь мы и спокойно обработали мои царапины, обсудили сегодняшний день, а после я отрубилась без задних ног под тихие переговоры по сотовому Нины, которая уточняла или указывала последние детали моего прикрытия. Закон не дремлет, как, впрочем, наверное, и совсем не спит.

На завтрак Нина предложила бутерброды с кофе, из кафе внизу. Я от вредной еды отказалась, выпив лишь горький напиток. А Нина, пожав плечами, съела и мою порцию. И, вообще, она была удивительно бодра несмотря на то, что спала гораздо меньше меня и словно светилась изнутри, воодушевлённая чем-то. Скорым избавлением от меня?

После мы отправились на перрон.

–Ох уж, это выражение лица… – вздохнула следователь, подняв голову и щурясь на солнце.

Туда-сюда сновали разные люди. И галдели. Очень громко, без перебоя. И – о боги! – их дети! Они пищали не переставая, словно целью их жизни служило то, чтобы уничтожить, как можно больше нервных клеток несчастным родителям, а заодно и мне. Отсюда, наверное, и моё кислое выражение лица.

–Это тебе от чего-то весело, а мои последние двадцать четыре часа счастливыми не назовёшь, – надменно бросила я и саркастично добавила: – Предполагаю, что это лишь "чудное” начало моей новой “волшебной” жизни по программе защиты свидетелей.

Теперь она прищурилась на меня, сканируя долгим взглядом.

–Ты всегда была… – она выразительно оглядела меня с ног до головы, – такой?

–Не понимаю о чём ты, – хмыкнула я и, сложив руки на груди, отвернулась.

Нина усмехнулась, по всей видимости, делая свои собственные выводы. Вот и отлично. Ненавижу своё прошлое из-за невозможности в него вернуться, а уж рассказывать кому-то о нём… Нет. Никогда. Мой личный сундучок с сокровищами, который я запихала в самый дальний уголок своей памяти, чтобы не страдать, когда случайно о него запнусь и открою, поступив, как дурацкая Пандора.