Страница 10 из 14
Звонок из «Логова» оживляет его упорно молчащий телефон (он не терял надежды, что Кали одумается) за полчаса до конца смены.
– Рита. – Одно короткое слово. Значит всё гораздо хуже, чем он может себе представить.
Коул больше ничего не говорит. На своё «что случилось?» Кайл снова слышит короткие гудки. Это уже начинает порядком подбешивать.
Мчась в «Логово» Кайл думает о тёте Хлое – её матери, женщине, которая стала матерью и им с братом. Если с Ритой что-то случится, она этого не переживёт.
Глава 3.
Она сидит на диванчике в мягкой зоне – колени вместе, руки в замок, голова опущена, лицо… Лицо её, кажется, потеряло симметрию – с одной стороны лицо симпатичной, молодой девчонки, с другой – багрово-синее вздутое месиво кожи и крови. На руках – синяки, на коленях – ссадины, взгляд отсутствует. Кровоточащие губы и бровь наспех залеплены пластырем. Рита. Тонкая, звонкая, хрупкая, когда-то его Рита, а теперь просто девчонка с их района, которой здорово досталось. Кайл не чувствует ничего, кроме досады и злости на ублюдка, который сотворил такое с ней.
Едва он появляется на пороге, Рита, как пружина, подскакивает с места. Они сталкиваются взглядами, и Рита, виновато опустив глаза и ссутулив плечи, опадает на место. Да, она перед ним чертовски виновата по факту, но Кайла отчего-то интересует совсем другое.
– Гарсия?
– А кто ж? – злобно хмыкает брат. – Отыгрался на ней за нашу беседу, сучий выродок.
– В больнице были?
– Только оттуда. Никто её не насиловал, даже удивительно.
– Я же сказала! – тишину вспарывает громкий, истеричный выкрик Риты.
Безразлично. Словно снаружи взвывает клаксон чужой тачки. Не глядя на неё, Коул продолжает:
– Она там была, у Рори, когда мы туда пришли.
– Он хотел посмотреть, как я трахаюсь с какой-то шлюхой. Я отказалась, – зачем-то поясняет Рита. Коул на её реплику только досадливо бровью ведёт. Он раздражен, держит язык за зубами одной силой воли, а так хочется просто попросить её заткнуться. Чтобы Кайл всего этого говна не слышал.
– А он взбесился, – заканчивает она, опустив голову. Кажется, всхлипывает.
Ничего не ёкает. Она где-то на периферии взгляда, сидит насупившись, смотрит на всех волком. Цвет её спутанных волос снова поменялся. Он побывал и синим, и розовым, и фиолетовым. Сейчас он темно-красный, под цвет её разбитых губ.
Кайл понимает, что его выводит из себя сам факт, а не то, что этот мерзкий случай произошёл конкретно с Ритой. Рита, что Нэнси, что Гейл, что очередная блондинка за барной стойкой – всё ровно. Она с ними на одной ступени. Просто девушка, которая пострадала. А на их земле женщин не бьют.
– Завтра подожжём им штаб к ебеням.
«Лас Кобрас» базируются в автомастерской «Диабло Нориа» к северу от начала пограничных территорий. К ней прилегает кусок земли размером с футбольное поле – на нём разбирают, утилизируют и продают тачки. Место глухое и чертовски неудобное для осады, там полно железного хлама, из-под которого легко можно вести прицельный огонь. Другой вопрос, будут ли они его открывать, ведь «Диабло» – едва ли не единственный легальный бизнес Гарсии, с которого он исправно платит налоги. А то, что тачки, которые они там перебирают и продают в большинстве своём угнанные, это дело десятое.
– Тебе нельзя светиться, – строго обрывает его Кайл. В связи с последними событиями Коулу лучше нос из «Логова» не высовывать вообще.
– Знаю. Я не поеду. Гай сам справится. Лео её завтра на перевязку отвезёт, – Коул небрежно кивает в сторону дивана. – Шэрил ей комнату подготовит.
– Я не хочу здесь ночевать и к матери тоже не хочу! – Рита снова верещит ультразвуком. Её голос, чужой уже голос, острым сверлом врезается в висок, отдаётся в голове нитью пульсирующей боли.
– Еве тогда позвони, – бросает ей Коул, безуспешно пытаясь поймать ускользающий смысл разговора с братом.
– Еве?! Да ладно! Я вчера только инсту её смотрела, она себе сиськи и нос сделала. У неё и время, и деньги есть на всякую херню, а на меня нет.
В её звенящем голосе слышится обида и злость. Зависть. Кайл помнит, как сильно её раздражало то, что Ева теперь богата, и как сильно Рита хотела стать такой же. Но вот таких Кристоферов на всех не хватает, а ему – патрульному копу – до него, как до звезды. Рита не изменилась, она всё ещё полна претензий.
У Коула коротко звякает мобильный. Он отвлекается от разговора, что-то набирает на экране. Кайлу тоже хочется достать телефон. Он словно один на один с Ритой остаётся – досадное ощущение, неприятное, когда вроде бы надо что-то сказать, а сказать нечего.
– Он ведёт себя так, будто меня тут нет! – Рита первой нарушает молчание, тычет пальцем в сторону Коула, зло дует и без того распухшие губы. Она вот-вот взорвётся, видно что глаза на мокром месте – и плакать, и орать хочет. Рита явно ещё не отошла. Или отошла слишком быстро. Кайлу по привычке хочется её оправдывать, да только это бессмысленно. И всегда было.
– Тебя и так тут считай, что нет, – огрызается Коул, не отрываясь от экрана.
– А это кто по-твоему сделал?! – Рита хватает со столика стакан и бросает его на пол. Стекло разлетается на мелкие, звенящие осколки. Парни, рассредоточенные по «Логову» и занятые своими делами, враз поднимают головы. Рита зло щурит незаплывший глаз. Она обозначила своё присутствие. Привлечь внимание ей удалось.
Проходящая мимо официантка останавливается, чтобы убрать осколки.
– Сама пусть убирает, иди, – жестом руки Коул отправляет официантку прочь. Он разворачивается, делает два больших шага назад, склоняется над Ритой, даром, что за шкирняк не берёт. По-братски так, в воспитательных целях. – Слушай сюда, дебилка мелкая, я тебе не Кайл, он тебя из жалости терпит. А мне не жалко нихуя. Наигралась, блять, а я сопли подбирать тебе буду, да? – он не повышает голос, но слова приходят не в бровь, а в глаз. Рита скукоживается, как ёжик оборачивается в колючий комок. Кайлу и в самом деле жаль её, да только встревать почему-то не хочется. Уже не хочется. – Веди себя по-человечески, иначе нахуй вылетишь отсюда.
– Я сейчас уйду вообще, – Рита пытается хорохориться, но выходит дрянь. Глаза не поднимает, дрожит, боится, что Коул так и поступит, но гордости не теряет.
Где же была твоя гордость, когда ты ложилась под Диего? Кайл отворачивается и медленно идёт к выходу. Надо бы проветриться.
– Ну и пиздуй, – соглашается Коул.
Тишина. Рита не спешит убегать, Коул не спешит выкидывать её за порог. Она им почти сестра, а родных не бросают в беде, каких бы дел они не наворотили. Семья есть семья. И лучше бы всё так и оставалось.
– Ночуешь здесь. Матери ничего не скажу. С Евой сама разберёшься, – Коул бесповоротно оставляет последнее слово за собой. Больше с этой дурной он глаз не спустит.
Часы показывают почти семь утра. Где-то на шоссе уже гудит пробка, пожилой китаец едет на велосипеде, за ним, высунув язык, мельтешит мелкая собака, у кого-то из прохожих в кармане приглушенно звенит телефонная трель. Ничего не изменилось, мир живёт, мир жил вчера и будет жить завтра, независимо от воли мелкого стада людишек. Независимо от их страстишек, планов, хотелок. И он, Кайл Хантер, будет жить дальше.
Кайл спускается, считая про себя ступеньки. Их всего четыре. Чёрная дверь, чёрная табличка с белыми буквами, фонари под потолком, которые забыли выключить. В голове пусто, и от этого почему-то хорошо. Грохает дверь. За спиной слышатся торопливые шаги. Кайл не спешит оборачиваться, будто чувствует, кто стоит за его спиной. Он слышит позади нервное сопение, медленно идёт к машине, нажимает на брелок, слышит тихий писк сигналки и щелчок отпираемых замков, надеясь, что не услышит больше ничего.
– Кайл, прости меня, – Рита словно бьёт сзади, предательски, нечестно, так, как умеет только она. В её словах слышится искреннее раскаяние, но Кайл знает, что ему просто хочется, чтобы так было. – Ну, я идиотка. Совершенная идиотка, признаю. Я знаю, что поступила, как тварь. Я ошиблась. Диего, он не… – она замолкает, голос её дрожит, Рита подбирает слова, чтобы сделать ещё один тычок. Самый болезненный. – Он не ты.