Страница 77 из 82
Последние слова я даже не восприняла, вспомнила их потом, через несколько часов, когда проснулась. Проснулась, а не очнулась! Разбудил меня лёгкий, невесомый поцелуй. Тут уж гадать не приходилось: Алан! Кто ещё мог будить меня таким способом?
На этот раз открыть глаза оказалось в разы легче, но вот видела я значительно хуже. За время моего сна на стало смеркаться, солнце больше не освещало палатку, поэтому удалось увидеть только силуэт, того, кто надо мной наклонился. Конечно же, я не ошиблась. С трудом открыла рот и прошептала так, чтобы он слышал:
— Алан…
Кажется, сделала правильно. Меня чмокнули раз десять, а потом счастливый голос моего возлюбленного произнёс:
— Ты жива, моя радость. Какое счастье. Ну, теперь наши ведьмы живо поставят тебя на ноги.
— А ты? — только и хватило у меня сил спросить.
— А что я, родная? — воскликнул Алан, — Что мне сделается? Уже больше суток скачу диким козликом, а ты пришла в себя только недавно. Ой, да что это я?! Мне же велено было напоить тебя отваром, а я мелю языком от радости, вместо того, чтобы дело делать!
Отвар! Ну конечно!
Алан приобнял меня, чтобы я не лежала, а почти сидела, и стал поить из Дейдриного чайничка, попутно сообщая обо всём, о чём я могла хотеть узнать. В основном описывал команду, которая отправилась в горы на поиски. Оказалось, кроме виденных мною Дейдры и Зелинды, искать нас отправились Элиастен и Хольгер, что не удивило меня ни капли, а с ними принц Александр. Последнее поразило до глубины души.
А ещё он сказал что-то непонятное и слегка пугающее. В горах наши спасатели наткнулись на одного из глав чёрных искателей, Симона Ловкача, взяли его в плен и теперь он путешествует вместе с ними, так как деваться ему некуда. Мне показалось это странным, но переспрашивать и уточнять я не стала, сил не хватило. Только вот, воля ваша, а Симон Ловкач — не тот персонаж, присутствие которого могло бы меня обрадовать и успокоить. Можно сказать, что я стала злой, но вот моё мнение: лучше бы ему лежать где-нибудь под камнем, которых полно в этих горах.
Всех участников экспедиции вместе с ведьмами целители посадили в карантин на три дня. Вряд ли эта меря была продиктована необходимостью, скорее любознательностью, но кто же в этом признается? Так что ребята не покидали круга палаток на главной площади и входить к ним имели право только целители. А Эмпедокл пока вёл следствие и допрашивал тех, до кого мог добраться: верхушку организаторов и технический персонал.
За три дня допросов, прерывавшихся только на еду и краткий сон, Эмпедокл совершенно замучился, но так и не пришёл к однозначному выводу. Он был очень опытным следователем, доверенным лицом короля Феофана, но вот с магами дел предпочитал не иметь. Теперь он сам понимал почему. Ему, человеку с даром, достаточным для простейших бытовых заклинаний, даже разговаривать со всеми этими магистрами, архимагами и даже простыми аспирантами было невмоготу.
В родной Сальвинии развитие магии когда-то остановилось на определённом, не слишком высоком, но достаточном для благоденствия страны уровне. Всё, что граждане его родной страны могли применить для вреда друг другу и безопасности государства, опытный следователь знал назубок. А тут… Каждый допрос очередного мага выливался в лекцию по теории магии, одних новых названий и понятий Эмпедоклу пришлось записать чуть не целую толстую тетрадь.
Возникало чувство, что проклятые маги сговорились морочить ему голову. Даже эликсир правды не помогал. На предложение рассказать всё, что им известно по данному делу, каждый выдавал свою теорию, подкрепляя её не фактами, а общими рассуждениями, пересыпанными специальными терминами, но на прямые вопросы по существу внятных ответов Эмпедокл не получил ни от кого. Выходило, что никто ничего не знал.
Следователь очень надеялся, что сможет получить внятные ответы на большую часть своих вопросов от Эндора Кассийского, но тот действительно пропал. Его искали всеми доступными способами, вплоть до самых изощрённых магических, но архимаг как в воду канул. Ни одно поисковое заклинание не показало, что он мёртв, но также ни одно не могло найти его на континенте. Это могло произойти, если Эндор отплыл куда-нибудь на Хотей или Маронг: двести морских лиг солёной воды надёжно скрывали след. Но один из архимагов предложил рассмотреть и другой вариант: пребывание Кассийского в одной из магических аномалий. Та же долина Ласерн или горячие болота скрыли бы его не менее надёжно, чем солёные воды
океана.
Сразу возникали две версии: то ли архимаг сам был замешан в нехорошее дело по самые уши и сбежал, как только запахло жареным, то ли являлся опасным свидетелем и его поспешили убрать куда подальше. С одной стороны, никто не мог сказать об Эндоре Кассийском ничего плохого, кроме того, что характеру старикашки был на редкость противным, поэтому вторая версия казалась более жизнеспособной. Но с другой… Эмпедоклу трудно было представить, что архимага могли похитить или запугать. Это же не глупая кухарка, а маг огромной силы и не меньшего опыта! Если он, как утверждают некроманты, у впрямь жив, то, скорее всего, сбежал по доброй воле. А вот что его к этому подтолкнуло, остаётся только гадать.
В отсутствии главного то ли свидетеля, то ли обвиняемого, следователь основательно, по нескольку раз опрашивал всех, кого мог. Примерно раза с третьего до магов дошло, что их теории сальвинца не интересуют и повышать своё магическое образование за их счёт он не собирается. Они начали отвечать кратко и по существу. Тут-то и выяснилось, что бедняга Эмпедокл только время терял: ни в элидианском университете, и на Острове магов никто ничего толком не знал и даже не догадывался. А если и знал, то сюда, в Оджалис, не явился.
Следователь готов бы рвать и метать, но не исполнить поручения своего монарха права не имел. И тут удача повернулась к нему лицом: целители одного за другим стали выпускать на волю участников экспедиции.
Ребята охотно рассказывали всё, что с ними случилось в долине и в горах, почти дословно передавали речи своего руководителя Алана Баррского, взахлёб восхищались организаторскими талантами Адели. Но… Никто не знал ни Эндора, ни Алана, ни ту же Адель раньше и ничего не мог о них поведать. Свидетели, как обычно, разделились на три группы. В одной, самой многочисленной, собрались те, кто честно излагал всё, что знал, но, не отличаясь наблюдательностью, своего мнения не имел. Вернее, все они считали магистра Баррского и его помощницу непричастными, но никаких доводов в пользу своего мнения привести не могли.
Корталец Родриго, элидианец Валент, ведьма Рианна и её любовник, соотечественник следователя Левкипп были уверены, что Алан Баррский — достойный человек, а если кто и связан с нападениями на экспедицию чёрных искателей, то это её экс-руководитель архимаг Эндор Кассийский. Эти четверо не просто заявляли, они приводили разумные доводы. Видно было, что каждый обдумал вопрос не по одному разу и постарался припомнить все, самые на первый взгляд невинные и малозначительные штрихи. Все они складывались в определённую картину.
Но нашлись и другие, те, кто во всём обвиняли магистра Баррского и его помощницу Аделину Мансель. Их было меньше, всего двое, но к их мнению тоже стоило прислушаться. Особенно если учесть личности. Эмпедокл не мог игнорировать точку зрения приближённого собственного короля. Эвмен же полностью поддерживал Берту, дочь декана боевого факультета. Малоприятная девица со вздорным нравом, но отнюдь не дурочка. Именно она выступила с обвинениями в адрес Алана и его помощницы. У девицы оказался острый глаз и прекрасная память на мелочи. Её показания ни в чём не противоречили показаниям других, но дополняли их незаметными, маленькими чёрточками. Вот из них-то и складывалась уверенность девушки в том, что за спиной чёрных искателей стоял Алан. А если не стоял, то был связан с тем, кто организовывал нападения.
Её доводы выходили ничуть не хуже тех, которые представляли Родриго со товарищи. А если ещё учесть поддержку Эвмена, который тоже добавил свои пару гастов в копилку наблюдений… У бедного Эмпедокла голова шла кругом. Ссориться с приближённым Феофана он не хотел, но и идти у него на поводу не собирался. Знал твёрдо: король ценил его не за угодливость, а за ум и честность. Ему нужна не удобная версия, а правдивая. Но где тут правда? Как найти истину?