Страница 23 из 64
Заговорил крестьянин:
- Городской народ видел слишком много ужасов во время года Синего Пламени и после него. Беженцам и феямони запретили вход ещё пять лет назад. Ксенофобии и национализму поддаются даже те, кто прежде считался мудрым.
Рейдон хмыкнул.
Сталкиваясь с такими оскорблениями, обычно он представлял свой разум бездонным озером, оскорбления, упрёки и боль в котором были всего лишь мелкой галькой и легко исчезали в глубинах.
Сегодня у него болела нога и он волновался о дочери.
Он не мог сосредоточиться и ждал, что без успокаивающего влияния концентрации разговор с капитаном окажется непростым. Рейдон задумался, что может сделать в ответ. В душе встрепенулось учение храма Сянь, пристыдив монаха за то, что он не придерживается главных принципов. Рейдон стиснул кулаки и затем позволил им расслабиться по одному пальцу за раз, выдыхая из себя воздух.
Вышел капитан вместе с злонравным стражником. Капитан был высоким шу в ламеллярном доспехе. Он долго рассматривал Рейдона, потом сказал:
- Пропусти их.
Затем развернулся и вернулся назад в караулку.
Стражник нахмурился ещё сильнее и пробормотал
- Меня ты не обманешь. Не думай, что на этом всё кончилось.
С этими словами он шагнул в сторону и позволил им проехать. Полный ненависти взгляд мужчины преследовал их, пока телега не скрылась из виду за воротами.
Оказавшись внутри, крестьянин позволил Рейдону слезть и пожелал монаху удачи в поисках дочери. Рейдон кивнул, поблагодарив мужчину. Он не стал оскорблять щедрость крестьянина, предлагая плату. Для тех, кто был воспитан согласно восточным традициям, искренность служила достаточной наградой.
Когда скрип телеги затих вдалеке, Рейдон окинул взглядом Натлех. Но все его мысли были только об Эйлин. Что могло случиться с такой крохой, оставшейся в одиночестве, без родительской опеки, за вычетом наёмной прислуги, перед лицом величайшего бедствия эпохи?
Ничего хорошего, настаивали его мысли.
Беспокойство оказалось невыносимо оправданным.
Через три дня поиски Рейдона завершились у подножия четырёхфутового сооружения из обожённой глины, похожего на пчелиный улей. Вокруг него возвышались похожие указатели. Группы глиняных табличек различных размером торчали из земли, хотя самые крупные находились в центре, а меньшие расходились от них по спирали.
Рейдон стоял в «городе мёртвых» Натлеха, где хоронили погибших.
Он стоял перед одним из самых маленьких глиняных надгробий — опустошённый и сломленный.
Это была могила Эйлин.
Дрожащими руками он достал из внутреннего кармана потрёпанный, ржавый колокольчик.
Он прошептал:
- Я принёс это тебе, как и обещал...
Рейдон положил подарок перед надгробием. Звенящий, радостный звук, который издал колокольчик, вызвал у него слёзы.
Скорбь сдавила сердце. Его грудь превратилась в зияющую полость. Он едва мог втянуть в воздух — так сжалось горло.
Рейдон узнал, что Эйлин погибла в первых землетрясениях, предшествовавших внезапному подъёму Натлеха. Она была мертва дольше десяти лет.
Это знание не облегчило горя Рейдона.
Прислугу, которой он платил за присмотр над девочкой, после гибели Эйлин разбросало по всем сторонам света, но Рейдон нашёл одного из них среди рабочих прачечной. Тот рассказал о судьбе Эйлин дрожащим, напуганным голосом.
Монах снова задумался, какие мысли проносились в её голове, когда стены их жилища стали рушиться, и слуги бросились прочь из дома, оставив девочку в одиночестве. Звала ли она их?
Мучительный всхлип вырвался у Рейдона, и он рухнул на могилу.
По традициям шу, если выжившие родственники и потомки окажут достаточный почёт своим мертвецам, те в свою очередь благоприятно повлияют на жизнь и процветание семьи. Поэтому в домах шу часто выделяют небольшой участок для святилища, где стоят маленькие статуэтки, изображающие одного или нескольких мёртвых родичей. Хотя некоторые святилища содержат множество фигурок, точь-в-точь похожих на мёртвых предков, большинство домов ставят единственную статуэтку, представляющую сразу всех любимых и погибших.
В своё отсутствие Рейдон не смог позаботиться о соблюдении этой самой простой и древней из традиций шу.
Прижимая голову к прохладной глине надгробья Эйлин, Рейдон подумал, что разочаровал приёмную дочь даже после её смерти. Он был достоин презрения.
С глаз как будто упали шоры, открыв новое чудовищное понимание самого себя. Вся его философия и мысленные практики, его Сянь До и гордость своими умениями — было ли это чем-то большим, чем костыли, на которых держалось его собственное эго? Нет. Это был лишь фасад, скрывающий его истинный, ярко выраженный дефицит самых важных для простого смертного вещей. Он позволил «охоте на чудовищ» и бесплодным поискам давно пропавшей матери отвлечь себя от единственного, что обладало истинным смыслом.
Его дочери.
Его мёртвой дочери.
Рейдон закричал, вцепившись в свою косичку, думая, что вырвет её.
- Рейдон!
Монах замер. Кто это сказал? Горе повредило его разум, и теперь он галлюцинирует. Мысль о сошествии в невинность, которую предлагало безумие, казалась в равной степени тошнотворной и привлекательной.
- Рейдон, посмотри на кладбищенские ворота, - раздался голос из ниоткуда. Голос звучал знакомо.
Его всепоглощающая печаль не смогла помешать взгляду быстро скользнуть вверх. Он посмотрел на гранитную арку входа мимо нагромождения глиняных надгробий.
Сквозь ворота кладбища текла небольшая толпа людей, скандируя единственную фразу снова и снова, хотя и не слишком стройно. Пёструю толпу вёл никто иной, как стражник, который пытался запретить Рейдону вход в Натлех. Стражник не носил свою официальную городскую униформу — вместо неё на мужчине была залитая алкоголем сорочка.
Рейдон сумел разобрать фразу, которую они повторяли.
- Никаких фей в Натлехе! Никаких фей в Натлехе!
Отстранённая часть его удивилась, как быстро опустошённость сменилась багровой яростью.
Не успев толком осознать, что делает, Рейдон уже шагал в сторону толпы. Его руки так и чесались кого-то ударить, а эти узколобые фанатики только что вызвались добровольцами. Остатки его обучения пытались удержать монаха. Но импульс Рейдона нельзя было подавить.
Эйлин была мертва, потому что он подвёл её. Какой смысл во всем остальном?
Когда толпу от Рейдона отделяло тридцать шагов, стражник поднял кулак, давая знак прекратить скандирование. Он начал:
- Новое королевство Натлан не принимает тех, кто не является шу! А тем более тех, чью кровь запятнали эльфы-полукровки. Я говорил тебе держаться подальше. Поскольку ты был слишком высокомерен, чтобы послушаться, мы...
Громкая речь стражника оборвалась. Толпа вокруг него продолжала кричать свой лозунг.
Монах продолжил шагать, не отрывая взгляда от стражника. Бурлящая ярость, пылающая в облике Рейдона, была не той реакцией, которую ожидал стражник. Он попытался отступить и не смог. Натиск его распалённых последователей удержал мужчину на месте.
Распознав опасность, стражник закричал:
- Он хочет атаковать — хватайте чужеземца!
Голос мужчины был полон страха.
Крики толпы превратились в рёв, и люди потекли вперёд. Стражник остался позади, его страх исчез, когда толпа блокировала Рейдона. Он снова вернул себе храбрый вид и что-то насмешливо крикнул, но голос потерялся в проклятиях толпы.
Краснолицый шу с воплем схватил Рейдона за новую шёлковую куртку. Другой мужчина в вельветовых штанах попытался ударить монаха ржавой булавой. Мальчишка царапнул лицо раскрашенными, но поломанными ногтями.
Рейдон избежал захвата контрударом, от которого шу рухнул. Одновременный удар ногой отправил булаву прямиком в лицо другого, безвольно осевшего. Мальчишка оставил две длинных царапины на щеке, но внимание Рейдона уже сместилось к более опасным целям.