Страница 18 из 19
– Коля, что это? – еле слышно прошептала она и неуклюже села на ближайший стул.
– Винтовка с оптическим прицелом, что же ещё?
– Зачем?
– Ты и сама знаешь, зачем, – совершенно обыденно ответил Николай Александрович и продолжил так же упоённо смазывать оружие.
– Не…
– Я же сказал, что убью эту сволочь, а я слов на ветер не бросаю.
– Да опомнись ты! – чуть ли не закричала Татьяна. – Что ты творишь? Юрия всё равно уже не вернуть, а если ты попадёшь в тюрьму, никому легче не станет. Лучше бы занялся фирмой, а то мы скоро по миру пойдём.
– Замолчи! – Николай Александрович ударил кулаком по столу. – Фирма, деньги… Что вы все заладили деньги, деньги! Деньги ничто, когда речь идёт о чувствах, о справедливости.
– Это не справедливость, это самосуд.
– Только самосуд и может быть справедливым. Закон зачёсывает всех под одну гребёнку. Закон не может удовлетворить ни виновного, ни пострадавшего. Кроме государства этот несчастный закон никому не нужен.
– Что за глупости ты несёшь? Нельзя каждому судить по своим законам, иначе будет хаос.
– Это сейчас хаос, прикрытый вуалью справедливости.
– Ты сам не понимаешь, что говоришь.
– Закон и справедливость вещи несовместимые, они служат совершенно разным целям, а я хочу именно справедливости.
– Но уже поздно…
– А ты, ты сдалась, ты до того слаба, что не можешь принять даже мысль о мести!
– Я…
– Ты ничего не понимаешь и не хочешь понять! Хорошо, так и продолжай жить своей амёбной жизнью, из-за таких, как ты происходит столько убийств.
– Ну, зачем ты так…
– Говорю тебе, замолчи! Ты можешь существовать так, как считаешь нужным, но не мешай жить мне! Я чувствую, что я должен делать, пойми ты, должен!
Татьяна расплакалась и выбежала из кухни, а Николай Александрович начал остервенело собирать винтовку.
Время неумолимо двигалось вперёд.
Деньги закончились, и машину пришлось оставить у какого-то подъезда в каком-то городе. Сразу стало холоднее, и жизнь стала казаться хуже. Время теперь тянулось медленнее, потому что приходилось проситься погреться чуть ли не в каждой встречной деревне. Как назло, началась та часть России, где народ был недоверчив и принципиален. Чувствовалась ощутимая разница с недалёким прошлым, но денег взять было неоткуда, да и Василий свято верил, что и так вполне можно прожить, что он и старался делать.
Впереди виднелась длинная заснеженная дорога.
– Что же это за люди такие пошли? – грустно и невыразительно задал очевидный вопрос Сергей. – Уж почти неделю ходим по этой области, а поели по – нормальному только один раз.
– Здесь людям и самим-то на еду не всегда хватает, так что обижаться тут не на что, – Василий вздохнул.
– А по-моему, не в деньгах дело, – покачал головой Иван.
– А в чём же ещё? – не понял Сергей.
– Ведь когда узнают, кто мы, то сразу находятся и деньги, и еда.
– Это уже не сострадание, а плата; а плату мы, как известно, не берём.
– А брали бы, кто что подаст, ездили бы сейчас спокойно, а не ходили бы голодными.
– Не говори так, Сергей. Пошиковали немного, пора и к обычной жизни возвращаться.
Они замолчали, и некоторое время прошли молча.
– Ой, что же так есть хочется, – чуть ли не простонал Сергей.
– Ага, – согласился Иван. – Уж два дня кроме куска хлеба ничего не ели.
– Вот по телевизору бы нас показали, тогда все бы нас узнавали и не приходилось бы попрошайничать.
Василий косо посмотрел на Сергея.
– Я уже не раз говорил, что есть вещи для разума, а есть вещи для чувств. Все СМИ воздействуют только на разум, телевизор не может вызвать никаких стоящих чувств. А мы должны доносить свои идеи не через голову, а через сердце.
– Но ведь можно показаться пару раз и продолжать так же ходить.
Сергея было трудно переспорить, вот и сейчас Василий не знал, что ответить.
Как по мановению волшебной палочки впереди них остановилась машина, на двери которой было написано что-то вроде «Местное радио». Из машины выскочил молодой человек и со счастливой улыбкой подошёл к Василию.
– Здравствуйте.
– Добрый вечер.
– Какая радость, что вы наконец-то дошли до нас. Скажите, пожалуйста, несколько слов для нашей радиокомпании.
Молодой человек включил диктофон.
– Я не даю интервью, – сухо ответил Василий и собрался продолжить путь.
– Но почему же?
– Иногда глаза могут сказать гораздо больше, чем слова.
– Но ведь люди хотят знать о вас больше.
– Меня не надо знать, мне надо верить.
– Но вы же и сами прекрасно знаете, что люди сейчас не верят словам, им нужны факты и доказательства.
– Я никому и ничего не хочу доказывать.
– А чего же вы хотите?
– Чтобы люди жили.
– И всё?
– Это и так немало.
– А что вы вкладываете в понятие «жизнь»?
– Жизнь и есть жизнь.
– А что…
– Всё, мне нечего вам больше сказать.
– Ну что же, – молодой человек задумался. – Это можно будет назвать вашим первым интервью?
Василий остановился и с удивлением посмотрел на него, но потом опустил глаза.
– Я… я сказал же, что не даю интервью,– промямлил Василий, не поднимая глаз.
– Но вы же сейчас ответили на некоторые мои вопросы.
Василий больше ничего не сказал и, не попрощавшись, пошёл своей дорогой. Журналист остался позади.
Через несколько минут Иван, не выдержав напряжённой тишины, позволил себе заметить:
– А ведь он прав, это действительно было ваше первое интервью. До этого вы всем журналистам просто говорили, что не будете говорить и всё тут.
Василий тяжело вздохнул и, ещё ниже опустив голову, ускорил шаг.
Николай Александрович без дела сидел в своём привычном кабинете и думал, где лучше всего убить Василия. Как обычно неожиданно и не вовремя раздался телефонный звонок.
– Да.
– Николай Александрович?
– Он самый.
– Это Даниил Семёнович.
– Чего вы хотите?
– Я звоню вам по поводу нашего договора.
– И в чём же дело? – Николай Александрович вздохнул и посмотрел на часы.
– Я хотел бы вложить все наши деньги в одно дельце и мне нужно ваше одобрение.
– Как хотите.
– По-моему вы не очень-то заинтересованы во всём этом. Что-нибудь не так?
– Всё так, как и должно быть.
– Ну да ладно, не важно. Короче, – Даниил Семёнович сразу посерьёзнел. – Если эта сделка пройдёт так, как надо, то вы получите целое состояние, уж поверьте мне.
– А если ничего не получится?
– Ну, тогда мы оба пойдём по миру. Но не надо быть пессимистом. Пессимист – это оптимист, который перестал верить в себя, а я думаю, вы в себе достаточно уверены. Давайте будем думать о хорошем.
– Н-да, судя по всему, дело мало перспективное.
– Риск, конечно, есть, но зато на полученные деньги вы сможете так расширить вашу фирму, что через полгода задавите всех конкурентов.
Николай Александрович усмехнулся.
– Это получается, или всё, или ничего.
– Типа того.
– Хорошо.
– Так вы согласны?
– Делайте, что хотите, я уже говорил, что мне всё равно, у меня сейчас есть цель и поважнее денег.
– Ясно.
– Замечательно.
– Буду действовать на своё усмотрение и…
– Вот и действуйте, – оборвал его Николай Александрович и положил трубку.
Пётр сидел за столом и, положив голову на руки, о чём-то сосредоточенно думал.
В кабинет вошёл Павел и плюхнулся в своё кресло.
– Что задумался?
– Да так…
– Это у тебя проблемы, или это у нас проблемы?
– Боюсь, что у нас.
– Ну-ка посвяти меня.
Пётр медленно и еле слышно, как на похоронах, произнёс.
– Вчера Василий ответил на несколько вопросов журналиста.
– Не понял, – удивился Павел.
– А что тут непонятного?
– И это всё?
– Всё.
– Ну и что такого?