Руки, полные пепла

– А что не так? – искренне удивился Сет.

– Ну, тебя полиция не останавливает? Или есть какой-то артефакт для отвода глаз?

– Я просто плачу штрафы.

Сет не включал музыку, хотя Гадес знал, что тот любит выворачивать ручку громкости так, чтобы окна дребезжали.

– Поспи, – посоветовал Сет. – Не волнуйся, один я с Нуаду беседовать точно не буду.

Гадес действительно проспал почти всю дорогу. Он устал накануне – Цербер шел по следу Стива-Гипноса, а следом за ним и Гадес. И хотя сначала Стив явно путал следы, но в итоге сам явился и бухнулся на колени.

Гадес ненавидел, когда так выходило. Формально он и его братья, Зевс и Посейдон, являлись сильнейшими богами пантеона. Посейдон, правда, давно поселился где-то на Гавайях, пил ром и не желал ни с кем и ни с чем иметь дел. Зевс, наоборот, влезал во всё и стремился навести порядок, причем не только в своем пантеоне, но и у всех вокруг. Усмирить его активность обычно могли только Один с Локи. Первый вздыхал «утихомирься уже», а второй добавлял что-то матерное.

Но Гадес не только владел Подземным миром и отвечал за мертвецов – он был владыкой этого царства, королем многих других богов. Пусть и формально, а большинство, как и Харон, считали его кем-то вроде босса… но находились и те, кто, кто подобно Гипносу на полном серьезе считали его своим королем.

Гипнос причитал так долго, что Гадес устал от этого больше, чем от поисков, которые заняли почти весь день. Он как раз собирался в Подземный мир, когда пришло сообщение от Софи. И пусть Гадес хотел поехать к ней, но оставить Гипноса он не мог, да и стоило проверить, что творится в Подземном мире.

Харон, сегодня в футболке с логотипом Металлики, занялся братом и быстренько привел его в чувство, а после выдал отчет Гадесу. Но тот и сам видел, что в Подземном мире всё спокойно. Кое-какие волнения на границах были, но они случались всегда. Так что сложно сказать, случайный откат чьей-то божественной магии или кто-то легонько пробует границу на прочность.

– Еще кое-что, – сказал Гадес, постукивая пальцами по металлу столика в беседке. Стив молча пил чай рядом, Харон вскинул голову, готовый к указаниям. – Найди Танатоса.

Харон нахмурился. Брат-близнец Гипноса, Танатос олицетворял смерть и не очень-то поддерживал связь с родственниками или даже Подземным миром. Гадес уважал это решение, хотя знал, что, если понадобится, он сможет приказать Танатосу – и тот обязан подчиниться.

– Зачем тебе этот юнец? – спросил Харон. И покосился на Гипноса. – Одного мало?

– Просто найди. Скажи, что хочу его видеть. Лучше здесь, в Подземном мире.

– Без божественных свидетелей? – хмыкнул Харон. – Как скажешь. Наведу справки. Насколько я знаю, он то ли наркотой приторговывает, то ли проводит брачные церемонии в Вегасе. То ли то и другое.

Гадес не стал говорить, зачем ему понадобился Танатос – и не сказал бы даже Сету или Амону. Даже Персефоне. Потому что пока у него были только неясные ощущения и мысли, которые не основаны ни на одном факте.

Но Амона хотели убить не Оружием Трех Богов. Гадес всё это время не мог понять, что же не дает ему покоя эта деталь… и осознал только после Гипноса.

Тот может усыпить любое живое существо. Даже бога. Как и его брат-близнец Танатос может убить любое существо – просто погрузить в сон. Гадес не знал, срабатывает ли это с богами и уж точно не знал, мог Танатос сделать подобное с Амоном. Но поговорить определенно стоило.

Проспав большую часть дороги, Гадес вовсе не ощущал себя выспавшимся. Он понятия не имел, что за маленький городок, в который они приехали. Но сняв темные очки, со скепсисом рассматривал потрепанный временем и ветром паб. Вывеска так поистерлась, что даже названия не разглядеть.

– Ты уверен? – спросил Гадес.

– Ага. Твой ирландец либо там, либо дома… но я бы поставил на паб.

Гадес покосился на Софи:

– Может, здесь подождешь? Не очень подходящее место…

Софи посмотрела на него с удивлением. А потом фыркнула и, отбросив назад рыжую косу, устремилась в паб, задрав голову. Гадесу ничего не оставалось как последовать за ней.

Паб изнутри оказался ровно таким, как казался: полутемный, пахнущий деревом и элем. Сейчас стоял день, так что народу было немного, и Гадес почти сразу заметил Нуаду – в основном по серебристому протезу руки.

Высокий, но совсем не широкий в плечах, рыжеволосый ирландец прищурился на гостей:

– Внезапненько. Сраные англичане!

Он ополовинил кружку с элем и громко поставил ее на потертую столешницу.

– Гадес. А это Сет и… Софи. Мы хотим поговорить.

– И чую, разговор будет не о дружбе народов? Ладно, пошли.

Без лишних разговоров Науду залпом допил эль и последовал куда-то к неприметной двери, которая вела, видимо, в подсобку – но оказалось, на задний двор. Заставленный ящиками, пахнущий рыбой и прокисшим пивом. Гадес невольно поморщился: последнее место, куда бы он хотел приводить Персефону.

Она устроилась у двери, поглядывая на Нуаду. Тот же подцепил какой-то трухлявый ящик, перевернул и уселся верхом. Достал из кармана трубку, ловко держа ее протезом и раскуривая. Гадес помнил, что руку Нуаду потерял в каком-то бою и она действительно серебряная – но магия явно приглушала ее, заставляя казаться обычным металлом.

– Зачем пожаловали?

Когда его рыжие волосы трепал ветер, Нуаду уже не был похож на невоспитанного завсегдатая паба. Его тонкая фигура в простой грубоватой одежде напоминала о скалах и холодном ветре, о полях, полных цветущего вереска и о древних песнях. Но он держался как воин, как истинный король своего народа. Возможно, не такой древний, как сам Гадес или Сет, но по-своему могущественный.

– Кто-то убивает богов, – Гадес решил не ходить вокруг да около. – Ты знаешь.

Нуаду выдохнул табак, пахнущий вишней, и пожал плечами:

– Все знают.

Он не очень-то стремился поддерживать диалог, и Гадес подумал, что это не сулит ничего хорошего. Будет трудно.

– От меня-то вы чего хотите? – внезапно спросил Нуаду.

– Нападавших несколько. У них есть Оружие Трех Богов. Но и это ты знаешь.

– Еще бы, – хмыкнул Нуаду и глянул на Сета. – Вы такой переполох подняли. Я даже отправил к вам Диан Кехта.

Пришлось напрячься, чтобы вспомнить, кто это – кажется, ирландский бог врачевания. Но Сет отлично знал, о ком речь:

– Ага, он теперь бухает в лондонских барах вместе с остальными. Они называют это «обмен опытом».

– Никто не может им запретить, – невозмутимо отозвался Нуаду. – Так я тут при чем?

– У нападавших есть псы. И вроде они были у тебя, – сказал Гадес.

Нуаду снова с невозмутимым видом пыхнул трубкой.

– Мои собаки – все черные псы Британских островов. Призраки с горящими глазами, что блуждают на старых дорогах и перекрестках, охраняют могилы хозяев и несут беду, – в голосе самого Нуаду тоже слышались грозы и шелест туманов. – Я могу их призывать, но они – не то же самое, что ваши псы. Их хозяин не я, а сами острова.

Гадес не очень понимал, о чем говорит кельтский бог, и тот вздохнул – как показалось, не с раздражением, а с некоторой усталостью. Зажав в зубах трубку, наклонился и зачерпнул здоровой рукой горсть земли, пропустил жирные, влажные комья сквозь пальцы.

– Боги не всесильны. У каждого из нас свои ограничения, мы следуем правилам. Ваши силы иногда связаны с окружающим миром, иногда нет. Но мои связаны с землей. Я люблю острова, и они отвечают мне взаимностью. Но я не их властитель. Так и призрачные псы могут отозваться на мой зов, а могут и нет. И уж точно я не могу ими управлять.

Не было оснований ему не верить. И что-то такое было в глазах Нуаду, когда он говорил. В его задумчивом взгляде, направленном не столько на пришедших, сколько вглубь себя самого или этой земли. Он говорил так, как бывало сам Гадес думал о Подземном мире.

Нуаду вряд ли бы стал что-то здесь делать – проливать кровь богов на собственной земле. Хотя Гадес все-таки не сбрасывал его со счетов, руководствоваться одними эмоциями он не привык.