Тринадцатый аркан

— Только не твою гадость, её я точно не переживу, — Райнхард с содроганием вспомнил «сэндвич льда и огня». — Можно заказать что-нибудь… стоп, а ты вообще ешь?

Он несколько раз видел волшебника с алкоголем, но с едой — никогда. Отдельным вопросом было, откуда у Яна деньги, при том, что счёт у него точно имелся. Мюзель подозревал, что он хакнул какой-то банк.

— Мне не надо, но в принципе могу, — Вэньли пожал плечами. — Остались пиво, текила, вино и водка. А бренди больше нет.

— А чипсы? — Райнхард задумался, выбирая между пиццей, бургерами и китайской лапшой.

— Тоже кончились.

***

Райнхард проснулся от телефонного звонка. Голова раскалывалась — кажется, не следовало запивать водку пивом… Вэньли нигде не наблюдалось — наверное, уполз отсыпаться в какой-нибудь склеп.

— Да… — Мюзелю показалось, что сердце готово сломать ребра и выскочить из грудной клетки. — Моя сестра?! Хочет меня видеть?! — «а раньше не хотела.» — Вы уверены?

Почему-то вместо радости грудь сдавило дурное предчувствие. А может, это было просто похмелье…

========== Глава 21. Мир ==========

Eine Liebe zwei Pistolen

Eine zielt mir ins Gesicht

Er sagt ich hätte dich gestohlen

Dass du mich liebst weiss er nicht

© Rammstein — Roter Sand

— Не может быть! — воскликнула Фредерика обескураженно. — Сериал просто не может закончиться так! Пожалуйста, скажите, что сценарий фейковый!

Она думала, что ей нет никакого дела до сюжета сериала, но это оказалось не так. Финал был просто чудовищным, несправедливым и к героям, и к самой галактике. Неужели все смерти, вся война привели к такому?!

— Нас запомнят, не правда ли? — улыбнулся Оберштайн сухо, но в его ярко-голубых глазах плясали искры самого настоящего веселья.

— Может, лучше бы забыли? — скептически проговорила Хильда. — Да нам на премьеру финальной серии придётся от фанатов в бункер спрятаться. Или уже пора… от Фреди.

— Это, м, останется в истории, — заметил Оскар, бросив на Оберштайна косой взгляд из-под ресниц. — Раньше мне казалось, что герои смогут овладеть лыжнёй существования и не пасть в трансцендентную бездну, а теперь чувствую взгляд той бездны… — Гринхилл не удержалась от того, чтобы издевательски закатить глаза. — Но амбивалентность нарратива гибели моего героя от теракта культистов внушает дуалистичесные чувства… Неужели я не заслуживаю более эпичной смерти?

«Если я пристрелю тебя прямо здесь, это будет достаточно эпично, чокнутый?»

— Да пофиг на твоего персонажа, Оскар, — бросила она вслух. — Конец — вот что мерзко, вся эта война была зря? Лоэнграмм такой кровью завоевал галактику и умер молодым, чтобы после его смерти она снова развалилась, теперь не на две части, а на несколько?! И все снова вступили в бой?! И даже его маленького сына убьют, чтобы снова начать делить власть?! Чему такой финал может научить? Что лучше сразу завернуться в белую простыню и ползти на кладбище?

— Скажи мне, Фреди, — Оберштайн повернулся к ней. — Вот, очень понятный для тебя пример — война в Ираке. Зачем было завоевывать Ирак и свергать существующий там несправедливый, но стабильный режим, если страна надолго погрузилась в гражданскую войну и фактически утратила целостность? Знаешь, что такое Курдистан? Подумай об этом.

— Это не аргумент, в Ираке мы сражались за демократические ценности, — огрызнулась Гринхилл. Её разозлило упоминание реальной войны.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что династия Лоэнграммов имеет какую-то демократическую ценность? — Оберштайн усмехнулся. — С этой точки зрения её гибель должна казаться тебе благом.

— Мне не кажется благом возобновление войны, это отвратительно! — снова огрызнулась Фредерика. — И убийство маленького ребёнка?! Зачем? Просто, зачем?

— Разве? — Оберштайн усмехнулся. — Вообще-то такие вещи должны обсуждать фанаты на форумах, наше дело — подкинуть им повод для этого, но давай попробуем. Видимо, сегодня ты за Мюзеля… Кстати, где златовласка?

— Он писал, что подойдёт позже, — отозвалась Хильда. — У него же кто-то в больнице.

— Да, значит ты за него, — режиссёр снова усмехнулся. — Дыры в сценарии, неправильная репрезентация войны… Так вот. Ты говоришь мне, что убийство малолетнего императора в финале отвратительно. Но подумай вот о чем, Фреди. Раздробленность — это конкуренция. Развитие торговли, технологий, договорных отношений. То, что никакой вариант Империи не мог дать галактики, понимаешь? И периодические мелкие войны намного полезнее для прогресса, чем мир и застой во всей галактике под военным контролем центра. Гибель малолетнего императора я фактически срисовал с гибели сына Александра Македонского, его, кстати, тоже звали Александром. Только он был все-таки постарше — его устранили в четырнадцать лет, но убиение младенца больше ужаснет публику и не ест хронометраж. После развала империи Александра, кстати, эллинистический мир начал активно развиваться и богатеть, погугли. Были отстроены великолепные города, например, эта… которую ИГИЛ взорвали…

— Пальмира, — подсказал Оскар.

— Именно. Династии падают, правители умирают — а мир, мир живёт, даже процветает иногда. Так что не стоит ползти на кладбище, Фреди. И все-таки, где Мюзель? Мне как-то не хватает его вечных рационализаторских предложений…

— Он не придёт, — раздался негромкий голос со стороны дверного проема. Фредерика вскочила. Стоящий там мальчик в белых джинсах печально улыбнулся. Гринхилл не сразу заметила, что теперь в его руке зажата белая роза. Он обвёл их взглядом, в котором читалось что-то похожее на сожаление, задержав на ней. — Не придёт больше. Правьте сценарий.

Ангел смерти медленно развернулся и вышел вон, а там, где он только что стоял, осталась лежать карта. Фредерика подбежала и подняла её.

— Двадцать первый великий аркан таро, Мир, — зачем-то сказала она вслух.

— Рано ползти на кладбище, — тихо проговорил Оберштайн. — Правители умирают, а мир живёт… значит, выводим на передний план персонаж Фредерики, только и всего. Тебе придётся завоевать галактику и умереть… Можно будет убить тебя родами, чтобы не менять сценарий сильно, например…

— Вы что, издеваетесь?! — воскликнул Оскар. Его разноцветные глаза сверкнули настоящей ненавистью. — Я терпел вашу златовласку, но если кого-то и развивать вместо него, то только моего персонажа! Персонаж Гринхилл с самого начала не представлял ничего большего, чем пейринг для него, ничего большего! Каким образом она может стать завоевателем галактики?!

— Но она стала неожиданной любимицей публики, — Оберштайн снова сухо улыбнулся. Это было преувеличением — в основном Гринхилл любили несовершеннолетние мальчики и лесбиянки. Все они казались ей просто невероятно глупыми. — Неожиданной, но не для меня, разумеется. У нее высокие рейтинги…

— Как вы можете думать о рейтингах?! — огрызнулась Гринхилл. Не выдержав, она выбежала из конференц-зала и набрала номер Мюзеля, но никто не взял трубку. Она почувствовала, как слезы подступают к глазам. — Эй, как тебя, Месламтаэа? Ты еще здесь?!

Никто не ответил ей.

***

Фредерика не поняла, как он ее выследил. Она же просто бродила по улицам, желая побыть в одиночестве…

— Гринхилл? — Оскар подошел откуда-то со стороны ее левого плеча. — Слушай, на самом деле я хотел извиниться. Я повел себя совершенно непозволительно…

— Мне наплевать на сценарий и персонажей, — помотала головой Фредерика. — И на рейтинги. Я не понимаю, почему для всех вас они важнее человеческой жизни…

— Потому что мир никогда не замечает отдельных людей, — проговорил тот печально. — Но на экране мы останемся… Это шанс стать чем-то кроме очередной букашки на теле матери-Земли.

Оскар протянул руку и коснулся ее щеки. Гринхилл хотела оттолкнуть его, но почему-то могла только смотреть ему в глаза. Они были не просто разного цвета — зрачки оказались вертикальными. Раньше она этого не замечала, хотя по сценарию у нее была с ним любовная сцена.

— Пожалуй, я бы мог сказать, что мне жаль твоего отца, — сказал он тихо. — Ужасная трагедия для таких вы с ним — столкнуться с тем, что не вписывается в ваши обывательские рамки… Поэтому он подписал тот приказ, отправил мальчишку на смерть, верно? — о чем он? «Что-то такое я уже слышала.» — Я своего отца никогда не знал, да он и не один из вас…