Платон – герой Союза

К ужину появился лейтенант Сотников. Из «самоволки». Чуть-чуть, ну, совсем чуть-чуть… Зато привёз огроменный арбуз и пол-мешка грецких орехов. Весь вечер казарма хрустела орехами, а ночью наперегонки бегали в туалет, не понимая – «Откуда?». А это арбуз, ребята! Арбузы – они такие!

Утром взводных собрал у себя командир разведроты и коротко обрисовал суть строевого смотра:

– Так, внимаем. Через два дня строевой смотр бригады. Комиссия в Москве уже на чемоданах сидит и «ножики точит». На моей памяти ещё ни один строевой смотр выше оценки «удовлетворительно» не получил. А память у меня, господа лейтенанты, хорошая. Как сказал начальник штаба – едут каратели. Главный – Герой Советского Союза генерал-майор Скатов Виктор Иванович. Фронтовик, ещё тот дедок. Злой, как… С ним кодла полковников, заточенных на поиск недостатков, недочётов, недоукомплектаций и остальных мыслимых и немыслимых «недо»! Наша задача: дать этой своре как можно меньше пищи и поводов полоскать честное имя нашего «Бати». План проведения проверки такой: построение роты повзводно с личным оружием и полной выкладкой. Проверять будут всё и наличие носовых платков тоже. Баталерам дать команду – пусть портянки, что ли, порежут. Прохождение строем обязательно будет. И песня! Песню все знают?

– А чё её знать? «Не плачь девчонку» проорём, как всегда, – хохотнул взводный Иванов.

– А я вот посмотрю, как твои споют! В прошлый раз такой позор… Все знают, что его уроды из первого взвода спели?

– Георгич, да они уволились уже весной! – пробовал оправдаться старлей.

– Молчи, гад! Они пели не «…не плачь девчонка…», а «не б…ь девчонка»! Полковники на трибуне переглядываются… о чём речь, мол? А эти козлы ногами топают, а морды серьёзные такие! Хорошо, на втором припеве плац закончился! Убил бы…

Громкий смех может перекричать только громкий мат. Он и перекричал. И майор спокойно продолжил:

– Прохождение будет поротное. Попробуйте только опозорить. Кстати, выборочно будут проверять знание статей Устава у офицерского состава. Ну, с этим то у нас проблем нет. А, офицеры? – ехидно так поинтересовался майор Чижов, вспомнив, как сам по молодости «бекал-мекал» на строевых смотрах.

– Да всё нормально будет, Георгич, не переживай. Дальше Афгана всё равно не зашлют, – пробовал успокоить ротного старший лейтенант Иванов.

– Так-то оно так, Ваня! Сотников, а ты чего сидишь, молчишь? И бледный какой-то. Не заболел случаем перед смотром-то? – с ироничной подковыркой поинтересовался майор.

– Да, живот что-то. С утра мутит, – ответил лейтенант.

– Ты давай угля поешь, марганцовочки попей. Ты мне здоровый нужен. Лечись. На этом всё, товарищи офицеры! Завтра хочу слышать жизнерадостный топот ног на плацу. С утра и до вечера! Сотников, всё понял?

– Так точно, – что-то булькнуло у летёхи в животе.

Как правило, именно в пятницу проводятся строевые смотры. Для чего? А потому, что впереди есть относительно «спокойные» дни: суббота и воскресенье. Именно в эти дни отрабатываются замечания после проведения строевых смотров. Личный состав пашет на плацу или потеет на политзанятиях, а у офицеров оргпериод – без права выхода за территорию части.

Строевой смотр был назначен на 10-00 местного времени. А уже к восьми утра на плацу начал собираться, доедая на ходу завтрак, ратный народ. Строились, перестраивались, выкладывали оружие и спецсредства, аптечки и н/з, пиротехнику и ещё много всякой военной всячины. Распотрошили ранцы – и в голову пришла мысль, что обратно уже так не сложить. А давайте попробуем? Попробовали. Влезло! Опять начали раскладку… Одели бронежилеты. Молодые быстро и умело, старослужащие медленно и с явной неохотой. Тяжело. Разрешили снять. Пока.

В 9-30 у штаба бригады заволновались. Волнение, будоража и набирая обороты, пошло по пока ещё не совсем ровным порядкам. Невидимой горячей волной качнуло ряды, одетые в восьми и двенадцатикилограммовые бронежилеты. По направлению от КПП побежал, почему-то пригибаясь, боец. Все поняли – едут! Были слышны двигатели БТРов (бронетранспортёр) и «Урала» сопровождения, но они так и не показались, остановившись за зданием штаба бригады. Ко входу в штаб подъехали два новеньких «УАЗ»-ика, из которых степенно вышли члены проверяющей комиссии, непривычно сверкая золотыми погонами. Встречал их «Батя» вместе с начальником штаба (которого все за глаза звали Тёща). У комбрига был сильный, зычный голос, но до конца плаца, где стояла разведрота, доносились только гласные и звонкие согласные. Типа:

– …ар… ёб… кал… су… аать!

Членов московской комиссии было семь человек, вместе с дедушкой генералом. После обязательных докладов и приветствий члены комиссии, сопровождаемые бригадными начальниками, разошлись по подразделениям. Донеслись первые команды «Смирно»! Взводный Иванов подошёл к Чижову и вполголоса сказал:

– Глядишь, Георгич, пока до нас дед доковыляет, устанет. Может обойтись ускоренной программой.

– Твоими бы устами, Ваня, плов кушать. А фиг, только перловку! – съязвил ротный.

Личный состав млел на сентябрьском, пока ещё по-летнему жарком солнце. «Броники» нагревались и тянули вниз. Хорошо, каски разрешили не одевать, а только предъявить. Недалеко, проверяющий полковник измывался над молоденьким лейтенантиком из автобата, другом Сотникова. Полковник что-то упорно показывал на брюки офицера. У летёхи было не лицо, а сплошное недоразумение. Он попытался искать сочувствия у стоящего недалеко командира автобата, но тот как-то боком-боком зашёл за строй и присел, зажимая рот от смеха. Вечером в курилке возле столовой летёха рассказал, что полкан докопался до его брюк. Оказывается, на брюках полевой формы должны быть стрелки! Стрелки! На полевой форме! Положено! Он, значит, в своём бэтэре целый день на карачках ползает, но брючки – со стрелочками. Бред.

Вдруг…

– К нам! Тащ майор, генерал к нам!

По краю плаца, заложив руки за спину, в сторону разведроты шёл генерал-майор в сопровождении подполковника, с папкой в руках, и Тёщи, в смысле – начальника штаба бригады. Командир роты заметил, что на груди у генерала, кроме золотой звезды Героя, наградные планки только боевых наград. «Скромные» три ряда по четыре планки. «Настоящий», – почему-то подумал Чижов, вспоминая мундир последнего советского генералиссимуса. На «деда» генерал явно не тянул. Среднего роста, поджарая спортивная фигура, умные, с хитринкой глаза. Слегка за шестьдесят, не больше. Генерал выслушал доклад Чижова, чётко развернулся перед строем роты и поздоровался:

– Здравствуйте, товарищи разведчики!

Разведчики два дня тренировались. Правда, что придётся здороваться с генералом, и в мысли не приходило. Но ответили со страху чётко. Подполковник со старшим лейтенантом пошли в начало строя, а генерал остался в центре с командиром роты и Тёщей. Генерал как-то спокойно и буднично задавал вопросы о службе, о последних операциях, в которых приходилось участвовать роте, о потерях. Есть ли замечания и свои предложения по улучшению выстраивания взаимодействия между родами войск, подразделений бригады? Чижов все эти вопросы, конечно, предполагал и отвечал, как по-писаному. Генерал отчего-то хмурился, видно, не очень нравились ему ответы под копирку. Тем временем проверяющий закончил осмотр первого взвода. На правом фланге второго взвода на шаг впереди от первой шеренги стоял рядовой Платонов.

– Товарищ подполковник, личный состав второго взвода отдельной разведроты для проведения строевого смотра построен. Заместитель командира взвода рядовой Платонов, – чётко без единой запинки доложил Платон, отдав честь товарищу подполковнику.

Подполковник замер, продолжая отдавать честь рядовому, переваривая услышанное: «…Рядовой… замкомвзвода… а сам-то?» – путалось в голове. Пауза явно затянулась.

– Вы замкомвзвода? Рядовой? А где ваш командир? – наконец пришёл в себя проверяющий.

Лёха тоже стоял всё это время, отдавая (из солидарности) честь товарищу подполковнику. Посмотрев в сторону командира роты, ответил: