Страница 6 из 13
Я однажды проснулся, думаю: что-то паленым пахнет, смотрю – окно открыто, лето, жарко и Сокол наш сидит с «беломором» на окне и покуривает, а время часа три ночи…
Тогда среди молодых, я знаю, не очень многие курили. Единственный, кто курил всегда, это Владимир Евгеньевич Голубев. Об этом можно романы писать…
Вот одна история про него. Мы приезжаем в Ташкент играть, середина лета, июнь или июль. Я спустился вниз. А тогда были в моде рубашки в сеточку, рыбу хорошо было в нее ловить… Вот эту сеточку на себя надеваешь, хлопковая она вроде, а на руку дунешь, и по руке, как в бане, капельки пота выступают. Ну, сижу, жду, решили сходить на рынок… Из Ташкента всегда старались что-то домой везти. Я сижу, боюсь пошевелиться, чтобы не вспотеть, вдруг он спускается в пиджаке!
Я говорю:
– Вова, ты чего в пиджаке?
А он:
– А куда я сигареты положу?
– Вова, ну не в пиджаке же идти, возьми сумку!
– О, точно!
Ушел. Выходит в рубашке и… с огромной сумкой, а там пачка сигарет и зажигалка.
Алексей Стрепетов, полузащитник и нападающий «Зенита» в 1968–1976 гг.
Мы дружили втроем в том «Зените» – Казаченок, Володя Голубев и я. Вместе попали в «основу» «Зенита», до этого вместе играли за дубль. Вовка и подмечал все смешное, замечательно смешно рассказывал, и сам пошутить любил. Например, однажды он переписал таблички на дверях с именами игроков, заменив их на имена героев из мультиков тех времен. А к нам в тот день приезжали чиновники из города. Можете себе представить их недоумение и общий переполох, когда вместо фамилий Бурчалкина, Садырина они обнаружили фамилии героев мультфильмов?
В Кутаиси наш массажист купил себе модную кепку и повесил в раздевалке на гвоздь. Володя взял да и прибил кепку к стене. Массажист долго потом пытался снять ее со стены.
После тренировки на базе в пруду купались. Не знаю, насколько вода была чище, чем сейчас, но рыба водилась. Искупаешься – заодно и простирнешь форму. Поплавал, вышел, выжал, высохло – на завтра форма готова!
Владимир Казаченок и Алексей Стрепетов. Начало 1970-х
Кормили на базе прекрасно. По тем временам мне казалось, что лучше вообще не бывает. Потому что – ну что я видел у себя в Колпино? Ничего не видел. Я и не знал, что бывает бефстроганов, судак по-польски, вкус которого я помню до сих пор и вкуснее которого, чем на базе, я и не ел больше нигде. А котлеты… У нас повар Петр был и еще Миша, моряк. Так вот Миша готовил свое фирменное блюдо – макароны по-флотски.
Директор ЛОМО Панфилов был из тех руководителей, что прежде всего заботились о своих рабочих. Не только один план, а все нужно, и чем лучше к людям относишься, тем они лучше работают и относятся к тебе. Подсобное хозяйство было в Тарасовке, оттуда все и привозили – и свеклу, и молоко, и мясо, и кур. И все было настолько хорошее и свежее, плюс золотые руки поваров – я считаю, что мы питались очень хорошо!
В карантине нам было не тяжко. Дома, может, вовремя и не поели бы, а здесь был режим: мы ели, тренировались… И тренироваться любили. Сейчас, наверное, дети и не поймут, что, допустим, после ужина нужно было занять очередь, чтобы попасть в квадрат играть, еще и не всех брали, и играли до отбоя.
Современные игроки меня бы тоже, наверное, не поняли. Я в цехе зарабатывал 150 рублей, слесарь механосборочных работ, – деньги немалые, а для 17-летнего пацана просто огромные.
Провел в цеху несколько месяцев в промежутках между футболом и хоккеем, и ничуть об этом не жалею, напротив, вспоминаю с удовольствием. Теперь-то уж можно сказать, что работал я на секретном производстве, готовили мы оборудование для подводных лодок, так что цех был серьезный, и мой третий разряд дорогого стоил. И отношение к делу было на должном уровне, это была хорошая школа. Меня в этот цех мама привела, она знала, что делала. Наш седьмой цех сегодня называют легендарным, и станки в нем уникальные, и люди, а их в нем было три с половиной тысячи человек.
Но не колеблясь перешел стажером в «Зенит» на 60 рублей. Между прочим, понимал уже, что на заводе – перспективы ясные, и заработок расти будет, а в «Зените» – как оно еще сложится? Но без футбола уже не мог. На этой ставке я просидел года полтора, даже мама мне советовала подойти к Анатолию Николаевичу Васильеву, поговорить о зарплате, но я, признаюсь, просто стеснялся. Тогда были другие ценности в ходу.
Артем Григорьевич Фальян. Конец 1960-х
Деньги ведь действительно можно заработать. Мне тогда важно было, чтоб в меня поверили как в футболиста. И я по сей день благодарен и Анатолию Николаевичу, и Станиславу Петровичу Завидонову, они мне это доверие оказали, и оно меня окрылило. По сути, они дали мне путевку в большой футбол. Но и не только поверили. Ничего бы у меня, скорее всего, не получилось без той индивидуальной работы, которую они со мной проводили. Я многого не умел, а сил и времени оба они на меня не жалели. Было у меня огромное желание играть, и было здоровье, а больше – ничего особенного, как я давно уже понял. Возились они со мной практически ежедневно, за что низкий им поклон.
Евгений Куликов, олимпийский чемпион 1976 г. по конькобежному спорту
Володя, конечно, очень любил футбол. Уже будучи в штате «Зенита», он продолжал гонять в дыр-дыр с товарищами – просто для удовольствия. Играли в Колпино, компанию нам составлял Коля Дроздецкий, будущий олимпийский чемпион по хоккею, и ленинградские конькобежцы.
Я пришел в команду, когда главным тренером еще был Артем Григорьевич Фальян. Рассказать про него могу немного, общались мы мало и недолго. Он был довольно своеобразным человеком. У него было свое понимание футбола и собственное представление, как должны жить футболисты. Довольно справедливый был.
Вот история про него. В столовой у нас работала тетя Дуся, буфетчица. И вот братья Юмакуловы, Борис и Рауф, их обоих Фальян привез, говорят:
– Дуся, что ты нам принесла какие-то «Ессентуки-17», принеси «Боржоми»!
– Нет «Боржоми», остались только «Ессентуки».
Это, кстати, довольно любопытно: если человек давно в команде, значит, он пьет «Ессентуки», а если недавно – только «Боржоми». «Ессентуки» соленые, и после тренировки они, конечно, лучше.
Они на Дусю повысили голос, и тут Фальян вскочил и говорит кому-то из братьев:
– Слушай, ты! Вчера у себя воду из унитаза пил, а здесь тебе «Ессентуки» не идут. Еще раз услышу…
В общем, поставил их на место с ходу.
Когда я начинал, на базе только одно поле было. Тренировки были, как правило, двухразовые – днем и вечером. Если погода плохая, дубль тренировался один раз, но обязательно на этом поле. Был у нас такой Иван Иванович, дед, фамилию не помню, к сожалению, который ухаживал за этим полем, и оно держалось с начала лета и до самого снега.
Позже, уже когда пришел Герман Семенович, построили гаревое поле.
Герман Семенович Зонин (крайний справа) и юные любители спорта
Герман Семенович – это человек-шум, потому что там, где он, всегда энергия. Иногда во время тренировок на базе он брал мегафон, и сразу вокруг все понимали: «Зенит» тренируется. «Что ты, как беременная мандавошка, еле ползешь!» И народ сразу собирался посмотреть тренировку. У Германа Семеновича все выстроено было, учебно-тренировочный процесс налажен. Тогда были тренеры, которые понимали: прежде чем спросить с человека, нужно сначала его научить. Сейчас, допустим, если не хватает левого защитника, тренер говорит: «Купите мне такого-то». А тогда нужно было игрока себе сделать. Сделал – честь и хвала тебе, у тебя хорошая команда. Поэтому все были подкованы, все понимали, что они делают. Было интересно, потому что любое действие, что мы делали, нам объясняли, и ты понимал, для чего ты это делаешь.