Страница 12 из 13
Футболисты московского «Динамо» на приеме у министра внутренних дел СССР Н. А. Щелокова. 1977
И еще нам дали право раз в месяц получать спецпаек. Приписали к Первому московскому гастроному, знаменитому «Елисеевскому», директора которого потом расстреляли за взятки. Филиал Гастронома находился около МИДа. Каждый месяц за половину стоимости мы могли взять на тридцать рублей продуктов. На эту сумму можно было взять три-четыре балыка, банку икры, баночку языков, селедку в винном соусе… Фантастика! Тогда это казалось невероятным.
Тут же отоваривались сотрудники Министерства иностранных дел. Их паек составлял 50 рублей – продуктов было столько, что в «волгу»-пикап с трудом помещалось.
Я до тех пор и не знал, что в нашей стране можно жить и так.
Никогда не забуду Александра Александровича Севидова, Сан Саныча, как все его называли, тренера московского «Динамо». Результаты Сан Саныча говорят сами за себя. Первые медали в истории минского «Динамо», кстати, были выиграны, когда команду тренировал Севидов, еще в шестидесятые. Сан Саныч не был человеком конфликтным, тем более скандальным, но и бесхребетным, излишне мягким его никак не назовешь. Что-что, а свою позицию он умел отстаивать жестко, причем на любом уровне. Но и объяснять ее умел, аргументировать. Он и в киевском «Динамо» работал. Ребята везде его очень любили, заботился он о футболистах, хотя, повторю, и требовать умел. Ценил Сан Саныч профессионализм, преданность делу. Был очень тонким психологом. Вспоминаю такую историю в московском «Динамо». Был у нас хороший полузащитник – Саша Минаев. Игрок был на виду, даже в сборную его вызывали. Но тяжелые моменты в жизни у каждого случаются, выдался и у Саши. Игра не идет, ничего не получается. Собрал Сан Саныч ребят, костяк команды, и попросил помочь парню. У нас тогда футболистов хорошего уровня было никак не меньше человек 22-х, составчик Севидов подобрал что надо, соперникам на зависть. Вот он нам и говорит: «Поймите, мне его заменить – не проблема, это проще простого. И голова не будет болеть, как подтянуть парня. Но он ваш товарищ и мужик порядочный. Отработайте на поле за него, подбодрите, и он наберет форму». Так оно в итоге и вышло, а знает ли Сашка Минаев о том разговоре, мне до сих пор неизвестно.
Когда я еще начинал в «Динамо», Александр Александрович говорил: «Володя, ничего не бывает просто так, все нужно доказывать. Какой бы ты ни был игрок, как бы ты ни играл, ты на следующий день должен выйти и то же самое показывать. А если ты завтра не покажешь того, что ты делал вчера, о тебе тут же быстро забудут». Сейчас это воспринимается как прописные истины, а тогда я впитывал это…
Сан Саныч Cевидов очень любил с нами беседовать «за жизнь» и о футболе, поэтому многие из тех, кто у него играл, стали тренерами. Он прививал любовь к этому занятию, давал нам азы тренерской деятельности. Однажды был в секретной стажировке по линии «Динамо» в Англии, сейчас уже можно сказать об этом, две или три недели, он нам расписывал неделю, как там тренируются. Мы смеялись: самая большая тренировка – 40 минут. Да, мы работали намного больше, но они работали эффективнее. Я это запомнил.
Честно скажу: я всегда хотел быть лучшим.
Были и «звездее» меня, но я стремился больше забить, быть лучшим в команде, поэтому мне некогда было чувствовать себя «звездой». Сейчас молодым ребятам я говорю, что могу считать себя звездой, потому что послушаешь людей: ой, мы вас помним, как вы играли, это же вообще… И с каждым годом я начинаю играть все лучше и лучше! А все потому, что мне не надо выходить на поле, и тех, кто меня помнит – все меньше и меньше…
Что бы ни говорили про действующего игрока, ему надо завтра выходить на поле, и как бы его ни расписали журналисты… И чем больше о нем пишут, тем больше ему надо стараться.
Когда встал вопрос о моем переходе в «Динамо», приезжал ко мне Сан Саныч, беседовали, а беседы с ним не забываются. Ведь решить одно, а перейти – другое. Это нынче клубы между собой договорились, и всё в порядке. А тогда вмешивалась федерация, иногда и организации рангом выше.
Одним словом, приехал я по приглашению Севидова в «Динамо» в 1976 году, а заявить меня команда не может! И остался я без футбола почти на полгода. Без футбола и без золотых медалей, между прочим. В тот год у нас было очередное нововведение, себя, естественно, не оправдавшее. Два чемпионата, по одному кругу, за год. Весеннее первенство выиграло московское «Динамо», а меня заявили к осеннему. Опоздал, выходит, но, опять же, на судьбу не ропщу, бессмысленное это занятие. А тогда я жил на динамовской базе, и на душе́, признаюсь, кошки-то поскребывали. Команда играет, а я только тренируюсь. Но Севидов находил время поддержать меня, поговорить, приободрить, подчеркнуть, что ждет меня и верит, буквально каждый день. Так и крепился. База у «Динамо» была прекрасная, комфортная, атмосфера какая-то домашняя, кормили там ребят прекрасно. У меня ведь первое время в Москве и знакомых почти не было. Потом обрел друзей, близких, на всю жизнь. Два замечательных вратаря: Володя Пильгуй и Коля Гонтарь, а также защитник, боец до мозга костей, а в жизни мягкий, порядочный, отзывчивый человек Сережа Никулин…
Киперы у нас были высочайшего класса, а по манере игры – совершенно разные. У Пили кисти рук были как лопаты, реакция сумасшедшая, и ловил он мячики своими ручищами, как теннисные, иногда казалось, что они у него прилипают к перчаткам. Коля другой. Он читал игру как открытую книгу, избегал эффектных бросков, но позицию в воротах выбирал так, что казалось, нападающие соперника в него специально целятся. Ничто никогда не омрачало нашей дружбы. Я ведь забивал обоим, потом уже, когда вернулся в «Зенит». Свой самый памятный гол, закрученный в сетку с углового, как раз Володе Пильгую и забил – он за «Кубань» тогда играл. Потом ворчал на меня: «Ты что, ничего лучше придумать не мог? Мне, своему другу, так забить!»
Пильгуй был великолепным вратарем, настоящим наследником Яшина. На тренировках в «Динамо» мы, бывало, не могли забить ему минут по тридцать кряду, хотя у многих удар хорошо был поставлен. Он как заводился, брал все подряд.
Коля вылепил себя как вратаря высочайшего класса сам. Особых данных, кроме трудолюбия и богатырского здоровья, у него не было. Надежный, скромный мужик и отличный товарищ.
Николай Гонтарь и Владимир Казаченок
У Пили-то данные были просто сумасшедшие. Но и работать он умел. На тренировках вкалывал не покладая рук. Володя и Коля дружили, и конкуренция им не мешала. Коля очень добрый парень, да и Володя тоже. В «Динамо» тогда все умели бить, и оба вратаря на тренировках иногда стояли до гола, потом менялись. Мы, бывало, по полчаса не могли Вовке забить, злились даже, не понимали, как он тащит.
Евгений Ловчев, бронзовый призер Олимпиады 1972 г., защитник «Спартака» и московского «Динамо» в 1960–1970 гг.
Я ко всем ребятам, с которыми выходил на поле в одно время, отношусь с теплотой. И не важно – в одной команде мы играли или бились по разные стороны баррикад. Всех считаю собратьями. В «Динамо» мы пересеклись ненадолго, но Володя успел запомниться задорным характером. В то время вратарей было принято беречь, и когда на тренировках полевые игроки выходили к воротам, голкиперы не боялись – ждали, что мяч тихонечко в угол закатят. А Казаченок часто пугал Гонтаря с Пильгуем – замахивался и бабах со всей силы! Иногда прямо во вратарей попадал. А потом бегом спасался. Догоняли его вратари? Иногда догоняли. Но чаще все-таки нет – стражи ворот ведь помедленней бегают…
Никогда не жалел потом о переходе в «Динамо» – три года в этой команде мне дали очень много.
Меня и в «Зените» считали одним из лидеров, хотя я был в числе самых молодых. Но московское «Динамо», в отличие от «Зенита», в те годы постоянно ставило перед собой высокие цели – стоило ли отказываться от перехода в такой клуб? Мне повезло, я застал последнее, наверное, поколение настоящих, истинных динамовцев: Льва Ивановича Яшина, уже работавшего тренером, Геннадия Еврюжихина, Михаила Гершковича, Александра Максименкова, Александра Минаева. Никто из них не любил проигрывать, даже на тренировках. И я не стал исключением – всегда хотел быть первым. Бежал ли кросс, играли с кем-нибудь в паре – стремился только к победе. Ударил, скажем, по воротам, а вратарь взял, значит, я проиграл; значит, надо так пробить, чтобы не смог взять.